Найо Марш - Смерть в овечьей шерсти
— Да. Очень любезно с ее стороны. Но к сожалению, в тот момент…
— Знаю-знаю. Более важные дела. Мы представляли вас в накладной бороде, рыскающим вокруг газовых колонок.
— В плане бороды вынужден вас разочаровать, — усмехнулся Аллейн.
— А как насчет газовых колонок? Флосси наверняка бы сказала, что любопытство — самое действенное оружие в арсенале пятой колонны. Знаете, она не была мне теткой по крови, — неожиданно заявил Фабиан. — Это ее муж, многострадальный Артур, был моим родным дядей. Он пережил ее всего на три месяца. Любопытно, правда? Несмотря на хронический эндокардит у дяди, Флосси при жизни не наносила большого ущерба его здоровью, но своей смертью его доконала. Надеюсь, вы не сочтете меня бессердечным.
— Интересно, а смерть миссис Рубрик огорчила только ее мужа?
— Не думаю, — ответил Фабиан, быстро взглянув на гостя. — Я, например, напускаю на себя весь этот цинизм, только для того, чтобы как-то справиться с потрясением. — Он некоторое время молчал, а потом заговорил на высокой ноте: — Если жену вашего родного дяди находят в тюке шерсти в спрессованном виде, смогли бы вы сохранить полнейшее самообладание? Хотя, вероятно, при вашей профессии это вполне возможно. — И добавил уже тише и скороговоркой, словно произносил что-то непристойное: — Мне пришлось ее опознавать.
— Не кажется ли вам, что сейчас самый подходящий момент, чтобы рассказать мне всю историю с самого начала? — предложил Аллейн.
— Да, я так и собирался. Прошу прощения. Своего рода затмение, когда человека воспринимаешь как какого-то всеведущего оракула, который не нуждается в информации. Что вам уже известно?
Аллейн, которому приходилось иметь дело с современной золотой молодежью, задумался: всегда ли данный ее образчик так развязен в речи и манерах? Он знал, что Фабиан Лосс воевал. Однако что заставило его приехать в Новую Зеландию и насколько в действительности он потрясен смертью своей родственницы?
— Я просто не хочу повторять то, что вы и так знаете, — объяснил Фабиан.
— Когда я решил приехать, то, естественно, ознакомился с делом. И я имел обстоятельную беседу с младшим инспектором Джексоном, который, как вам известно, ведет расследование, — сообщил Аллейн.
— Все, на что он способен, — отвернуться и зарыдать, — язвительно заметил Фабиан. — Он хотя бы показал вам свои протоколы?
— Я имел доступ ко всем материалам следствия.
— Мне вас искренне жаль. По сравнению с этими материалами даже мое изложение событий может считаться образцом логики.
— В любом случае давайте приступим к делу. Представьте, что я ничего не знаю.
Аллейн терпеливо ждал, пока Фабиан, ехавший со скоростью пятьдесят миль в час, зажжет сигарету, чиркнув спичкой о ветровое стекло, и тщательно погасит ее перед тем, как выбросить в сухую траву.
— Вечером в последний четверг января сорок второго года Флоренс Рубрик, а также Артур Рубрик, ее муж и мой родной дядя, Дуглас Грейс, ее родной племянник, мисс Теренс Линн, ее секретарша, Урсула Харм, ее подопечная, и я сидели у теннисной площадки в Маунт-Мун и обсуждали подробности предстоящего патриотического мероприятия, которое должно было состояться через десять дней в стригальне, — начал Фабиан, приняв вид человека, делящегося самыми дорогими воспоминаниями. — Помимо членства в парламенте, — пояснил Фабиан, — Флоренс была президентом местного комитета переподготовки военных, который сама и учредила, чтобы проповедовать, как вернуть доблестных солдат к мирной фермерской жизни. В программу мероприятия были включены чай, пиво, танцы и, разумеется, выступление Флосси. Предполагалось, что, взобравшись на пресс для шерсти, она три четверти часа будет распространяться на упомянутую тему. Поговорить наша Флосси любила, причем не испытывая ни малейшей жалости к своей аудитории. И тут она с ходу объявила, что пойдет в стригальню, дабы опробовать там свои голосовые связки. Мы уже изрядно устали и от нее, и от послеобеденной игры в теннис. К тому же было жарко и душно. Но Флосси, чтобы активизировать нашу умственную деятельность, в темпе провела нас через розарий, оранжерею и малинник. Мы, словно невольники, понуро следовали за ней. Во время этого променада на тетушке был длинный легкий жакет с двумя бриллиантовыми брошками в виде клипс. Когда мы наконец вернулись и нам позволили сесть, Флосси, разгоряченная прогулкой, освободилась от жакета, сбросив его на спинку шезлонга. Минут через двадцать, когда она снова решила в него облачиться, выяснилось, что одна из бриллиантовых клипс отсутствует. Дуглас, будь он неладен, обнаружил потерю, когда подавал тете жакет, и, как последний болван, немедленно развил бурную деятельность по мобилизации всех нас на поиски. Больше ее никто не видел. Еле живые, мы разбрелись по поместью. Мне достались грядки с кабачками. Флосси, поощряемая Дугласом, настаивала, чтобы мы прочесали каждый клочок земли. Сама же беспардонно заявила, что идет в стригальню репетировать речь, попросила ее не беспокоить и бодро зашагала по дорожке, обсаженной лавандой.
Замолчав, Фабиан искоса взглянул на Аллейна, глубоко затянулся сигаретой и уточнил:
— Разумеется, никто не видел ее живой, кроме убийцы. Бедняжку нашли через три недели на складе братьев Ривен в тюке шерсти из Маунт-Мун. Она исчезла как раз во время стрижки овец. Но вы, вероятно, и без меня это знаете.
— Вы действительно искали брошку?
Фабиан чуть замешкался с ответом. — Без особого энтузиазма, конечно, но искал. Мы рыскали повсюду минут сорок пять. Когда уже почти стемнело, мой дядя нашел ее в клумбе с цинниями, которую он перед этим уже раз десять обшарил.
— А потом?
— Мы вернулись в дом. Все, кроме меня, от усталости опрокинули по стаканчику виски с содовой. Мне, к сожалению, пить нельзя. Урсула поспешила к стригальне, чтобы вручить застежку Флосси. Но там было темно и пусто, и она вернулась в дом. Тетушки не было ни в гостиной, ни в кабинете. Подойдя к спальне, Урсула увидела на двери табличку, которую Флосси вешала на ручку двери, когда не хотела, чтобы ее беспокоили.
В дверь не стучи, в том толку нет.
Услышишь громкий храп в ответ.
Ничего не заподозрив, Урсула подсунула под дверь записку с радостной вестью и удалилась. Вернувшись в столовую, она рассказала нам об этом. Мы пошли спать в полной уверенности, что Флосси мирно почивает в своей спальне. Продолжать?
— Да, пожалуйста.
— Флосси должна была подняться на рассвете, чтобы успеть на почтовую машину. Потом поезд и паром везли ее в столицу, где она обычно появлялась на следующее утро в полной боевой готовности. Накануне подобных вылазок она удалялась на покой очень рано, и горе тому, кто дерзнул бы ее побеспокоить.
