Джо Алекс - Убийца читал Киплинга (Где и заповедей нет)
— Извините, — тихо прошептала она. — Я понимаю, что веду себя отвратительно, но все так странно и страшно…
— Успокойтесь, мисс, — Алекс встал и подошел к ней. — Поймите нас, полиция обязана собрать факты и сведения о событиях, чтобы иметь возможность восстановить картину и составить протокол, закрывающий следствие. Как вы понимаете, те несколько пояснений, что нужны нам, не станут известны всему обществу, если они не имеют ничего общего с преступлением. Можете говорить свободно…
Мерил молча покачала головой.
— Вы не понимаете… — добавила она тихо и посмотрела на Алекса с таким неподдельным страданием, что Джо отвернулся и пошел к своему креслу. Паркер, внимательно следивший за ним, заметил, как напряглось его лицо.
— Это так просто, — Мерил глубоко перевела дыхание, — я люблю его и… и была уверена, что он тоже меня любит. Вчера мы говорили об этом… мы были вечером в парке… он сказал мне, что я — единственная в его жизни… Мы договорились встретиться сегодня утром… В девять часов на аллее, возле оранжереи… Он сказал, что в восемь подготовит сплав для мистера Джоветта и постарается прийти точно, если все будет хорошо, но что может задержаться, потому что при подобных работах никогда неизвестно, не произойдет ли задержка на несколько минут из-за неожиданной неполадки в работе печи или невозможности быстро установить требуемую температуру. Я сказала, что буду его ждать… В этом нет ничего особенно важного, обычное свидание в парке. Но поскольку он постоянно устраивал мне сцены из-за Джоветта, который ведет себя развязно и специально его… по крайней мере мне так кажется… дразнил… Я не хотела, чтобы он снова обидел Коули. Мистер Джоветт такой злобный! — неожиданно почти крикнула она. — Ему кажется, что я должна была… — она опять на мгновение замолчала. — С девяти часов я ждала мистера Коули. Прохаживалась по аллее туда и обратно. В этой части парка, примыкающей к полям, по тропинке, проложенной вдоль стены, никто никогда не ходит. Я ждала, прошло полчаса, час… он не пришел. Я очень расстроилась, потому что подумала, что мистер Джоветт опять наговорил ему каких-то глупостей о женщинах или только обо мне. Он умеет быть таким отвратительным, этот Джоветт! Постоянно делает какие-то замечания, внешне вроде бы пристойные, о моей фигуре и о том, что я обязана ему позировать. Мне не хотелось устраивать скандал, а Уильям… то есть мистер Коули, резко упрекал меня в том, что я якобы излишне современна. Это вполне понятно: искренне влюбленные мужчины всегда так себя ведут, они ревнуют, правда? Но все это было мне неприятно, тем более, что я никогда, ни одним словом не поощрила мистера Джоветта к фамильярности, это он сам вел себя таким образом, потому что у него гадкое, отвратительное чувство юмора. Ему доставляет радость издеваться над теми, кто порядочнее и проще его… Когда Уильям не пришел, я испугалась, что Джоветт мог снова сказать что-то гнусное о женщинах или, работая, стал делать свои ядовитые, внешне благопристойные замечания, и Уильям… Я была очень расстроена и даже плакала, идя к генералу в павильон… А потом побежала в мастерскую, чтобы… Но я испугалась, что там окажется Джоветт, и вернулась домой… Я просто не знала, что делать… Он мог довести его до помешательства. Уильям очень нервный и впечатлительный… А потом началась гроза, и я… спустилась в холл, и тогда вы, сэр, сказали мне об этом… страшном несчастье.
— Так, благодарю вас, мисс, — Алекс встал. — Прошу вас оставаться пока в своей комнате, хорошо? Мы попросим об этом и всех остальных. А если инженер Коули найдется, мы немедленно сообщим вам.
— Но где он? — тихо спросила Мерил, и в ее голосе опять зазвучала подлинная печаль.
— Вы опасаетесь за него?
— Опасаюсь ли? — секунду она боролась с собой, потом сказала чуть ли не спокойно: — Нет! Почему мне следовало бы опасаться за него? Он очень нервный, в последнее время у него постоянно такое напряженное состояние. Может быть, он поехал в Лондон? Он ездит туда за материалами. Мог… мог не сказать мне об этом…
— А вы тоже иногда ездите в Лондон?
— Нет, — она покачала головой. — Шесть недель, то есть с момента приезда сюда, я не уезжала. Сейчас каникулы и в Лондоне нечего делать…
— А кроме мистера Коули еще кто-нибудь ездил в Лондон в последнее время?
— В Лондон? — она посмотрела на него с удивлением, словно не понимала его вопрос. — Да. Чанда. Он регулярно куда-то уезжает…
— А мистер Джоветт? Насколько я знаю, он работает в Королевской академии?
— Да. Но, как я сказала, сейчас каникулы. Мистер Джоветт приехал еще до меня, и я знаю, что раз или два он бывал в Лондоне. Но позднее, пожалуй, не меньше месяца, никуда отсюда не уезжал. Я знаю точно, потому что Уильям всегда нервничал, уезжая. Мистер Джоветт обычно шутливо говорил ему, что очень рад его отъезду, поскольку никто ему не помешает в… в… Ох, он отвратителен!
— Значит, на протяжении месяца мистер Джоветт не уезжал? Подумайте еще раз.
— Но я уверена… да-да… уверена. Впрочем, вы можете спросить об этом у него.
— Конечно. К тому же это не имеет большого значения. А профессор Снайдер и его дочка?
— Они приехали приблизительно в то же время, что и я… через неделю после моего приезда. Постоянно находятся тут. Ни он, ни Дороти не покидали Мандалай-хауз. Я знаю точно, потому что поездка в столицу является для нас своего рода событием. У каждого есть какие-то просьбы, ведь мы здесь как бы оторваны от мира…
— То есть только Чанда и Коули покидали поместье за последний месяц? Вы в этом уверены, мисс?
— Пожалуй… пожалуй, да. — Она посмотрела на него несчастными, полными слез глазами. — Но почему вы об этом спрашиваете?
— Благодарю вас, мисс Перри, — Джо встал. — Надеюсь, что у нас больше не будет необходимости беспокоить вас, если… если не произойдет ничего непредвиденного.
Он направился к двери, Паркер за ним. Выходя, Джо улыбнулся Мерил. Она попыталась ответить улыбкой, но ее глаза по-прежнему были переполнены страхом и слезами.
Оказавшись в библиотеке, Паркер спросил у Джо:
— Она чего-то боится? Чего?
— Пока не знаю… Все, что она нам сказала, правда, ибо я все это сам видел, и объясняет ее поведение утром: заговорщицкий взгляд, которым они обменялись с Коули, когда тот выходил из-за стола после завтрака, то, что сразу же после девяти она появилась за домом и пошла туда, где находится оранжерея, ее слезы, когда она шла к генералу, и ее поведение после того, как она вышла из павильона. Она могла опасаться, что если застанет их обоих, Джоветта и Коули, в мастерской, то Джоветт воспользуется случаем и скажет какую-нибудь непристойность, которая снова взбудоражит ее возлюбленного. Ты прав, Бен, в эту минуту она боится. Но кажется, она действительно любит нашего молодого инженера, а потому его отсутствие в минуту смерти генерала могло так на нее подействовать… Войди в ее положение…
— Стараюсь, — буркнул Паркер. — Но посмотри на меня внимательнее: думаешь, мне легко начать мыслить категориями невинной женственности, девушки, влюбленной в индийскую скульптуру и в молодого, внезапно дематериализовавшегося мужчину?
— Да, — Джо серьезно покачал головой. — Есть, конечно, шероховатости, но все же ее можно понять, правда?
— А ситуация теперь представляется мне следующим образом, — продолжил Паркер, мягко поглаживая подбородок. — Если девушка говорит правду, значит, в одиннадцать часов генерал был жив, а поскольку Хиггс в это время уже следил за единственным подходом к павильону и никто, абсолютно никто оттуда не прошел, то мы имеем неопровержимое доказательство самоубийства. И это самое важное, не так ли? Что же касается пропажи денег и исчезновения Коули, то эти вопросы, возможно, связаны между собой, но… непосредственно не касаются факта гибели генерала.
— Я все время думаю об одном, — тихо сказал Джо. — О том, что он был совершенно холодным. Разве может человек, даже очень старый, так быстро превратиться в абсолютного покойника?
— Оставим это медицине. Было сильное кровотечение — это первое! Температура резко снизилась, второе! Со стороны моря вторглась волна холодного воздуха, третье. Сомервилль был глубоким стариком, четвертое. Сам знаешь, как в этих делах бывает. Когда я был начинающим следователем, я придавал всему огромное значение. Потом понял, что каждая человеческая особь может реагировать по-разному, кроме того, многое зависит от типа повреждений. Судебная медицина изобилует сотнями нетипичных случае, которые могут ввести в заблуждение следствие.
— Да, возможно… — неохотно согласился Джо. — Но, несмотря ни на что, хотел бы я знать, где инженер Коули и эти двести тысяч фунтов?
В ту самую секунду послышался стук в дверь.
— Шеф! — вполголоса сказал тот же самый полицейский, который приходил раньше. — Мы нашли деньги!
