Эрл Гарднер - Дело хромой канарейки
— Что с вами?
— У меня на лице воспалились все порезы и ушибы. Попала какая-то инфекция. Мне нужно лежать в постели, а не разгуливать по судам.
Его перебила тощая, свирепого вида пожилая женщина, занявшая место в противоположном конце зала. Она почти завопила пронзительным голосом:
— Ваша честь, то же самое можно сказать и про меня! Я миссис Стелла Андерсон. Я тоже была свидетельницей на прошлом дознании. И мне снова приказали явиться и дать показания по этому делу, хотя мне решительно ничего неизвестно про этого несчастного человека.
— Возможно, вам известно гораздо больше, чем вы можете себе представить, — сказал с добродушным видом коронер. — Но поскольку вы вызваны повесткой, я попрошу вас спокойно сесть и послушать показания хотя бы нескольких свидетелей. Что же касается вас, мистер Вейман, то я вызову вас при первой возможности. Однако первым будет давать показания доктор Боллас.
Доктор Боллас четким шагом прошел на помост для свидетелей.
— Но я требую, чтобы меня вообще отпустили, — повысил голос Вейман. — У меня инфекционное воспаление, которое может кончиться очень плохо, если я не буду соблюдать режим.
— В таком случае вам следовало предоставить справку от врача, — сказал Скэнлон, — но уж поскольку вы пришли сюда, держите себя в руках и не мешайте суду. Я задам всего несколько процедурных вопросов мистеру Болласу.
— Доктор Боллас, сколько времени вы работаете в больнице «Доброго Самаритянина»?
— Больше года.
— Вы осматривали останки усопшего?
— Да.
— Вам известен этот человек?
— Да. Это тот самый пациент, которого я приводил в чувство от шока, то есть травматической амнезии, гематомы и порезов тридцатого числа этого месяца.
— Где вы проводили осмотр пациента, доктор?
— В больнице «Доброго Самаритянина». Насколько мне известно, пациент оказался жертвой автомобильной катастрофы. К нему вернулось сознание после того, как его привезли в больницу. Его физические увечья были поверхностными, но он страдал от явно выраженной травматической амнезии. Он…
Далее доктор подробно рассказал о всех предпринятых им мерах, чтобы выяснить имя Паккарда.
— И он вспомнил его?
— Да, он потом вполне осмысленно отвечал на все мои вопросы.
— Известно ли вам, доктор, что, выйдя из больницы, этот человек исчез?
— Именно так мне сообщили.
— Несколько позже его труп нашли под обломками машины на дне глубокого каньона высоко в горах Санта-Моники. Поскольку полученные им физические увечья были очень тяжелыми, можно предположить, что смерть наступила почти мгновенно. Об этом будет говорить патологоанатом.
— Да, — сказал доктор Боллас, — я могу подтвердить то же самое даже на основании простого поверхностного осмотра. Его череп был вдребезги разбит.
— Кроме того, у него были многочисленные серьезные повреждения, включая переломы костей. Доктор, мне нужно знать, возможно ли, что если этого человека не лечили от амнезии, то он мог находиться иногда в состоянии своеобразного бреда?
— Исключено, — без колебаний отрезал доктор Боллас, даже словно с каким-то вызовом. — Если я выпускаю человека из больницы, значит, он здоров. В случае, если бы был хоть один процент вероятности рецидива амнезии, я бы его не выпустил, уж будьте уверены. Разумеется, если после этого повторился новый шок, скажем, еще одно увечье, могла повториться и травматическая амнезия, но уже иная, не зависящая от первой.
— Что вы можете нам сказать об опознании погибшего?
— Принимая во внимание состояние трупа, идентификация, разумеется, могла базироваться только на косвенных доказательствах. Например, до этого было точно установлено, что человек, назвавшийся Карлом Паккардом из Олтвилла, в Действительности являлся следователем при правлении противопожарного страхового общества Джексоном Брауном, Имя Карла Паккарда ему облегчало его деятельность, так что вспомнив в больнице свое амплуа, он немедленно вспомнил и причины, вынуждавшие его скрывать свое подлинное имя. Именно поэтому он при мне ни словом не обмолвился о Джексоне Брауне, а сразу же заявил, что он Карл Паккард из Олтвилла.
В правлении страхового общества хранятся отпечатки пальцев всех сотрудников общества. Несмотря на сильную деформацию головы трупа, рисунок кожи на пальцах сохранился в отличном состоянии. По отпечаткам пальцев точно установили, что это действительно останки Джексона Брауна.
— Мне кажется, что все, что нужно от доктора Болласа, мы узнали, — сказал Скэнлон.
— Одну минуточку, — раздался вдруг голос Перри Мейсона, — не разрешит ли мне коронер задать доктору несколько вопросов?
Коронер кивнул головой.
— Скажите, доктор, в тот момент, когда к Карлу Паккарду, или Джексону Брауну, вернулось сознание, то есть когда он вспомнил, кто он такой, не обсуждали ли вы обстоятельства несчастного случая?
— Обсуждали.
— Что он говорил?
— Сказал, что увидел в окне дома по правой стороне нечто такое, на чем его внимание целиком сконцентрировалось. Он совершенно забыл про дорогу и лишь в последнее мгновение почувствовал, что слева на него надвигается огромная махина. Он успел заметить, что это был громадный фургон, заворачивающий на Четырнадцатую улицу. Он пытался пустить в ход тормоза, но было уже слишком поздно. Фургон врезался в легковую, та свалилась в канаву, сам же Браун потерял сознание и дальнейшего не помнит.
Родней Кафф, поднявшись на ноги, заговорил изысканно-вежливым тоном.
— Если коронер разрешит, я протестую против такой формы расследования. Человек по имени Браун, или Паккард, умер, сам он не сможет дать показания, что именно он видел в окне. Попытка выяснить это на основании косвенных показаний и запротоколировать противоречит процедурным правилам.
— Почему? — возразил Скэнлон. — Мы стараемся определить, как погиб этот человек. Был ли он убит, покончил ли с собой или стал жертвой несчастного случая, потому что вел машину в состоянии психической неуравновешенности и это явилось причиной падения с обрыва.
— В таком случае должен ли я считать, что это единственная цель проводимого опроса?
— Повторяю: мы лишь стараемся выяснить, что явилось причиной смерти этого человека. Насколько я знаю, мистер Кафф, вашего клиента пока ни в чем не обвиняют в связи с этой смертью.
— Категорически протестую против вашего последнего замечания, — несколько истерически заявил Кафф, — тем самым вы намекаете, что еще до окончания дознания появятся данные, доказывающие, что мой клиент, мистер Дресколл, имеет отношение к этой смерти.
— Подобных намеков я не делал. Считаю своим долгом заметить, что вы превышаете свои полномочия и тем самым вредите своему подзащитному.
