Эрл Гарднер - Требуется привлекательная брюнетка
— Обвинитель готов, — сказал Гуллинг.
— Защитник готов, — заявил Мейсон.
— Прошу начинать, — сказал судья Линдейл заместителю окружного прокурора.
— Высокий Суд знаком с существом дела?
— Я читал акты обвинения. Это, насколько мне известно, дело об убийстве первой степени.
— Да, Ваша Честь. Обвиняемые выступают вместе, и и обеих представляет адвокат Мейсон.
— Хорошо. Прошу начинать.
— Ваша Честь, первым свидетелем со стороны обвинения вызывается Сэмуэль Диксон.
Диксон был приведен к присяге и занял свидетельское кресло. Он показал, что является офицером патрульной машины и что третьего числа текущего месяца он получил вызов в жилой дом Сиглет-Мэнор, в квартиру триста двадцать шесть. Прибыв на место, он застал в квартире обеих обвиняемых. Более молодая, Ева Мартелл, была взволнована, находилась на грани истерики, но Адела Винтерс была спокойна и вполне владела собой. Они показали ему труп, который, по их заявлению, был Робертом Доувером Хайнсом.
— Где находилось тело?
— Мужчина сидел в кресле в спальне, наклонив голову на правое плечо. Посередине лба у него было отверстие — вероятнее всего, от пули. Видны были следы крови. Он был в одной рубашке, пиджак висел на спинке стула рядом.
— Обвиняемые дали тогда показания относительно личности убитого и того, как они обнаружили труп?
— Да.
— Что это были за показания? — спросил Мейсон.
— Показания, о которых я спрашиваю, не были подписаны, — сказал Гуллинг.
— Мне известно, Ваша Честь, — заявил Мейсон, — что обвиняемые подписали какие-то показания. Если это так, то эти показания должны быть наилучшим доказательством.
— Показания, о которых говорит свидетель, являются только устными показаниями.
— Протест отклоняется.
— Я хотел бы только спросить, будет ли сторона обвинения относиться к этим показаниям как к признанию, или это может быть трактовано как исповедь?
— Не могу увидеть никакой разницы.
— Если они не являются ни тем, ни другим, то я протестую против них как Против несущественных и не связанных с делом.
— Но это все же показания.
— Очень хорошо. В таком случае я протестую из-за того, что для них не определен соответствующий юридический статус.
— Это не показания, если вас это интересует, — сказал Гуллинг. — Это четкие заявления.
— Протест отклоняется, — решил судья Линдейл.
— Итак, — продолжал свидетель, — обе обвиняемые дали показания. Они сказали, что обе были наняты на работу мистером Хайнсом и жили в этой квартире. Обвиняемая Ева Мартелл сказала, что ей поручили пользоваться именем Хелен Ридли.
— Если Высокий Суд позволит, — сказал Мейсон, — я хотел бы поддержать свой протест. Пока еще не установили доказательства «корпус деликти»[1]. У нас, до сих пор, только труп. Мне кажется, что более правильным путем было бы установление личности этого человека и ознакомление с результатами судебно-медицинского осмотра, доказывающих, что его смерть была вызвана актом насилия. Судя по тому, что было сказано до сих пор, этот человек с таким же успехом мог умереть и от инфаркта.
— С пулей во лбу? — саркастически спросил Гуллинг.
— Ах! — удивился Мейсон, — так у него во лбу была пуля? Это меняет дело.
— У него была пуля во лбу.
— Я хотел бы расспросить свидетеля об этой пуле, чтобы узнать состав преступления, прежде чем поступят следующие вопросы.
— Этот свидетель не видел пули, — сказал Гуллинг.
— Тогда откуда он знает, что пуля была?
— Это сказал ему врач, который осматривал тело, — выкрикнул Гуллинг и покраснел, когда на лице судьи Линдейла появилась усмешка. Он взял себя в руки и сказал уже более спокойным тоном: — Отлично, господин адвокат, я докажу существование состава преступления. Благодарю вас, мистер Диксон. Прошу принести присягу Хелен Ридли.
Хелен Ридли заняла свидетельское кресло с явной неохотой.
— Вы знали Роберта Доувера Хайнса? — спросил Гуллинг.
— Знала.
— Вы видели его третьего сентября?
— Нет, лично я его не. видела, но разговаривала спим.
— По телефону?
— Да, сэр.
— Но до этой даты вы его видели?
— Да, много раз.
— Вы его хорошо знали?
— Да, сэр.
— Вы снимали квартиру номер триста двадцать шесть в доме Сиглет-Мэнор?
— Да, временно.
— Четвертого сентября вы, по просьбе полиции, ходили в морг?
— Да.
— Вы видели там труп мужчины?
— Да.
— Кто это был?
— Хайнс.
— Роберт Доувер Хайнс?
— Да, сэр.
— Тот самый, которому вы дали разрешение пользоваться своей квартирой?
— Да.
— У меня все. Пожалуйста, перекрестный допрос.
— Когда вы дали разрешение Хайнсу пользоваться своей квартирой, вы дали ему ключи? — спросил Мейсон.
— Да.
— С какой целью вы это сделали?
— Минуточку, Ваша Честь, — сказал Гуллинг. — Я протестую против этого вопроса как несущественного и не связанного с делом. Свидетельница была вызвана только для установления личности убитого.
— В таком случае, зачем ее спрашивали, дала ли она Хайнсу разрешение на использование своей квартиры? — спросил Мейсон.
— Чтобы объяснить, почему он там очутился.
— Вот именно, — улыбнулся Мейсон. — Это как раз то, что я пытаюсь объяснить, — почему он там оказался.
— Я не имел в виду это, Ваша Честь, — возразил Гуллинг.
— А я имею в виду именно это, Ваша Честь, — рявкнул Мейсон.
— Если Высокий Суд позволит, — сердито закричал Гуллинг, — я не хотел бы обсуждать внешние обстоятельства этого дела. Если у мистера Мейсона намечена какая-то линия защиты, то он может проводить ее без каких-либо препятствий. Я хотел только доказать, что личность убитого установлена, установлена причина смерти, а также вероятность того, что обвиняемые могли совершить это убийство с заранее обдуманными намерениями, хладнокровно и при этом имея целью кражу бумажника со значительной суммой денег.
— Тогда тем более, — сказал Мейсон, — Высокий Суд должен знать причину, по которой обвиняемые находились в квартире, и почему там был мистер Хайнс.
— Если вы так желаете, можете заниматься этим, — фыркнул Гуллинг.
— Может быть, я смогу прояснить ситуацию, — сказал Мейсон, — напомнив Высокому Суду, что свидетельницу спрашивали о разрешении, которое она дала Хайнсу. Если это разрешение было дано в письменном виде, то оно было бы самым лучшим доказательством и должно быть включено в дело. Если же это позволение было устным, то тогда, в соответствии с буквой закона, если обвинение вводит часть показания, то я имею право ввести его полностью.
