Дороти Сэйерс - Почерк убийцы
Снова тишина. Потом:
— Есть! Есть! Зацепилось. Только вот что это? Не удивлюсь, если мы с вами выловим какой-нибудь ботинок. Слишком легкое для веревки. Ладно, сейчас увидим. Смотрите, поднимается! О! Что это? Так, это точно не ботинок. О! Шляпа! Отлично! А вы измеряли объем головы погибшего? Да? Отлично! Тогда нам не придется снова откапывать его, чтобы проверить, его ли это шляпа. Встаньте рядом — и подтащу, а вы поймайте ее. Хватайте! Так, посмотрим. Производство " Лондон. Что ж, неплохо. Положите ее куда-нибудь, пусть просохнет. Ну что, забрасываем еще раз? Так… осторожно… да… что-то есть! Тяжелое! Так… так… осторожно… Да! Есть! Это она! Она! Посветите! Точно! Это веревка Гауде! Это она! Осторожнее! Она, кажется, за что-то зацепилась… Надо осторожно потянуть… Дьявол! Что ж, ничего, теперь мы знаем, где она. Давайте попробуем еще раз. Есть! Осторожно! Доставайте! А вот и ваш угорь. Поймали!
— Вот и она, веревка, которой было связано тело. Смотрите, сколько на ней узлов. Преступник, видимо, просто разрезал ее и высвободил тело, а развязывать все узлы не стал.
— Да. Осторожнее, милорд. Не повредите узлы и петли, они нам могут многое рассказать о том, кто завязал их.
Через пару минут веревка лежала на земле. Она была завязана в пять петель.
— Преступник по очереди связал руки и ноги пострадавшего, потом одной петлей обвязан тело, а все лишнее — отрезал. Работа, конечно, непрофессиональная, но, надо сказать, вполне эффективная. Узлы очень крепкие. Что ж, эта находка придает новый поворот делу.
— Да. Находка важная, — согласился старший инспектор. — Итак, давайте вспомним все, что имеем…
Уимзи вдруг почувствовал чье-то присутствие и резко обернулся. Это был Пик.
— Какого дьявола тебе здесь нужно, Чудак? — Вскрикнул Бланделл.
— О, ничего, ничего, — ответил Пик. — Мне ничего не нужно. Это веревка. Кого вы хотите повесить? А на колокольне у нас висит восемь таких же, — сказал он шепотом, — только вот падре больше не разрешает мне туда ходить, потому что он не хочет, чтобы еще кто-нибудь узнал об этом. Но Чудак Пик все знает, все знает. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь — все подвешены за шеи. Старик Паул — он самый большой — Тейлор Паул. Видите, я умею считать. Пик умеет считать. Я могу на пальцах считать. Я много раз считал. Восемь. А еще есть девятый. И десятый. Только вот я вам не скажу, как его зовут. Нет, нет, не скажу. Он ждет их… раз, два, три, четыре…
— Уходи отсюда! Хватит подглядывать! — закричат Бланделл. — И не дай Бог, я тебя еще раз здесь увижу!
— А кто здесь подглядывает? Скажите, что вы тут делаете, и я скажу, что знаю. Есть еще номер Девять, и это веревка, чтобы повесить ею? Да, мистер? Всего девять, а восемь уже там. Пик знает, Пик может рассказать. Но не расскажет. Нет, нет! Кто-то может подслушать. — Лицо Пика вдруг изменилось. Теперь он казался обыкновенным человеком, — Хорошего дня, сэр, — сказал он, — хорошего дня, мистер. Мне надо идти кормить свиней. Это работа Пика. Да, правильно. Свиней надо кормить. Доброго дня, сэр.
Сказав это, Пик быстро отошел от колодца и повернул в сторону фермы.
— Теперь он всем расскажет про веревку! — воскликнул Бланделл. — Его мать повесилась в коровнике, когда он был ребенком. И он тогда обнаружил ее. Тогда-то Пик и повредился рассудком. Это случилось примерно лет тридцать назад. Что ж… теперь его не остановить… Ладно, делать нечего. Пожалуй, тогда я заберу все наши находки и отвезу их в участок. А потом поеду к Вилли Тодею. Он как раз должен быть дома.
— О, уже четверть первого, — сказал Уимзи, — придется извиняться перед миссис Венейблс за опоздание на ланч.
— Понимаете, миссис Тодей, — вежливо сказал старший инспектор, — если кто-то и может помочь в этом деле, так это — вы.
Мэри Тодей кивнула и ответила:
— Конечно, я с удовольствием помогла бы вам, мистер Бланделл. Но как я могу это сделать? Всю ночь после похорон бедняжки леди Торпс я была с Вилли. Он тогда ужасно себя чувствовал, и я ни на минуту не могла отойти от него. У Вилли была тяжелая форма пневмонии, признаться, мы боялись, что он не выкарабкается. Слава Богу, все обошлось. Я никогда не забуду тот день и ту ночь. Я сидела здесь, у кровати мужа, и слушала поминальный звон Тейлора Паула… И у меня появлялись ужасные мысли о том, что этой же ночью колокол мог бы звонить и по Вилли.
— Ну, хватит, хватит, — прервал ее Вилли Тодей, — все же обошлось. Все позади. Хватит уже говорить об этом.
— Конечно, как вам будет угодно, — сказал старший инспектор. — Я только хотел бы сказать, что понимаю, как вам было тяжело. И, слава богу, что вы поправились. Я знаю, что такое пневмония, не понаслышке — в тысяча девятьсот двадцать втором году она унесла жизнь моей тещи. Ухаживать за такими больными очень сложно.
— Да, — согласилась Мэри Тодей. — А в ту ночь ему было особенно плохо. Он бредил — ему казалось, что это новогодний перезвон и он обязательно должен идти в церковь и принять в нем участие. Я еле-еле удерживала его в постели и все пыталась объяснить, что Новый год уже прошел и это вовсе не праздничный перезвон. Да, мне тогда было очень тяжело. Никто не помогал мне — приходилось справляться самой. Раньше Джеймс помогал мне, но тем утром он уехал. Он работает на корабле, и пора было отправляться в плавание. Джеймс и так прожил у нас довольно долго… дольше он уже не мог.
— Он, кажется, помощник капитана на торговом судне? — спросил Бланделл. — Где он сейчас? Вы слышали что-нибудь о нем с тех пор?
— На прошлой неделе мы получили от него открытку из Гонконга. Но написал он немного — только то, что с ним все в порядке, и передал привет детям. Из этого рейса он больше ничего не присылал. Должно быть, он очень занят, потому что раньше он всегда писал нам письма.
— Может быть, у них недостаток в рабочей силе и всем приходится больше работать, — добавил Вилли. — Да и вообще сейчас не самые лучшие времена для людей, занимающихся этим делом. Так что приходится много работать, чтобы заработать хоть что-то.
— Ясно. А когда, вы думаете, он вернется?
— Вот этого я не знаю, — ответил Вилли. Бланделлу не понравился его пренебрежительный тон. — Его корабль не делает регулярных рейсов. Они плавают из порта в порт в поисках работы. Так что, сколько будет длиться их рейс — неизвестно.
— Понятно. А как называется корабль?
— «Ханна Браун». Корабль принадлежит компании «Лэмпсон энд Блейк», — ответила Мэри. — Джеймс говорил, что ему очень нравится эта работа. И начальство им тоже вполне довольно. А если что-то вдруг, не дай Бог, конечно, случится с капитаном корабля, то он займет его место, правда, Вилли?
