Агата Кристи - Приключение рождественского пудинга
— Все в порядке, — сказал он вполголоса. — Можно начинать?
— Прошу вас.
— Вы спите, леди Эстуэлл, — заговорил доктор резко и властно, — но слышите меня и можете отвечать на мои вопросы.
Губы леди Эстуэлл чуть дрогнули, и она ответила тихим, ровным голосом:
— Я вас слышу. Я могу отвечать на ваши вопросы.
— Леди Эстуэлл, я хочу, чтобы вы вернулись в тот вечер, когда был убит ваш муж. Вы помните этот вечер?
— Да.
— Вы сидите за обеденным столом. Опишите мне, что вы видите и чувствуете.
Спящая беспокойно зашевелилась.
— Я очень расстроена. Я волнуюсь из-за Лили.
— Мы знаем об этом. Расскажите, что вы видите.
— Виктор скоро съест весь соленый миндаль. Ну и обжора! Завтра накажу Парсонсу, чтобы ставил блюдо на другой край стола.
— Продолжайте, леди Эстуэлл.
— Рубен сегодня не в настроении. Не думаю, что только из-за Лили. Должно быть, что-то не ладится с делами.
Виктор как-то странно на него смотрит.
— Расскажите нам о мистере Трефюзисе, леди Эстуэлл.
— Левая манжета его рубашки обтрепалась. Он чересчур сильно смазывает голову бриолином. Дался же мужчинам этот бриолин, вечно от него пятна на чехлах для кресел в гостиной.
Казале взглянул на Пуаро; тот подал знак продолжать.
— Обед закончен, леди Эстуэлл, вы уже пьете кофе.
Опишите мне, что происходит.
— Кофе сегодня удался. Наш повар не так часто балует нас хорошим кофе. Лили все время смотрит в окно; что она там увидала? В комнату входит Рубен. Настроение у него отвратительное, и он напускается на бедного мистера Трефюзиса, ругает его на чем свет стоит. Мистер Трефюзис держит в руке нож для разрезания бумаг, большой, с острым лезвием. Он сжимает его так, что костяшки пальцев белеют. А теперь он так резко вонзает его в столешницу, что острие обламывается. Он держит этот обломанный нож — совсем как кинжал, которым хотят кого-то зарезать. Теперь они вместе уходят. На Лили ее зеленое вечернее платье; оно очень ей идет, она и впрямь как лилия. На следующей неделе надо будет отдать чехлы в чистку.
— Одну минуту, леди Эстуэлл.
Доктор перегнулся к Пуаро.
— По-моему, мы нашли то, что искали, — прошептал он. — Этот нож для разрезания бумаги и убедил ее в том, что убийца — секретарь.
— Давайте перейдем к Башне.
Доктор кивнул и властным тоном продолжил:
— Сейчас поздний вечер; вы с вашим супругом в Башне. Между вами произошла неприятная сцена, не так ли?
Женщина вновь беспокойно зашевелилась.
— Да, очень неприятная. Мы наговорили друг другу всяких гадостей.
— Забудем об этом. Вы явственно видите комнату, занавески задернуты, горит свет.
— Да, но не верхний. Только настольная лампа.
— Вы собираетесь уходить и желаете вашему мужу покойной ночи.
— Нет, я слишком зла.
— Вы видите его в последний раз; скоро он будет убит.
Знаете ли вы, кто его убил, леди Эстуэлл?
— Знаю. Мистер Трефюзис.
— Почему вы так думаете?
— Из-за того, что занавеска в одном месте странно топорщилась.
— Занавеска топорщилась?
— Да.
— Вы это явственно видели?
— Да. Я даже хотела ее потрогать.
— Там прятался человек? Мистер Трефюзис?
— Да.
— Откуда вы знаете?
В ровном голосе впервые зазвучала неуверенность:
— Я... я... из-за того ножа.
Пуаро и доктор обменялись взглядами.
— Я вас не понимаю, леди Эстуэлл. Вы говорите, что занавеска топорщилась, будто за ней кто-то прятался. Но вы ведь не видели, кто «это был?
— Не видела.
— Вы решили, что это мистер Трефюзис, из-за того, как он держал нож для разрезания бумаги?
— Да.
— Но ведь мистер Трефюзис поднялся к себе?
— Да.., да, верно, он поднялся к себе.
— Значит, он не мог прятаться за занавеской в оконной нише?
— Нет… Нет, конечно, его там не было.
— Он ведь незадолго до того пожелал вашему мужу покойной ночи?
— Да, пожелал.
— И больше вы его не видели?
— Нет.
Женщина начала метаться во сне, тихонько постанывая.
— Скоро она очнется, — сказал доктор. — Что ж, по-моему, мы выяснили все, что хотели, а?
Пуаро кивнул. Доктор склонился к леди Эстуэлл.
— Вы просыпаетесь, — прошептал он ласково. — Вы просыпаетесь. Через минуту вы откроете глаза.
Проснувшись, леди Эстуэлл села на диване и изумленно уставилась на доктора и Пуаро.
— Я что, задремала?
— Ну да, вы немножко вздремнули, леди Эстуэлл.
— Это и есть ваш фокус?
— Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете? — спросил доктор вместо ответа.
— Что-то я устала, — зевнула леди Эстуэлл.
— Я попрошу принести вам сюда кофе, — сказал доктор, вставая, — а мы должны вас покинуть.
— Ну, а как… Я что-нибудь сказала? — спросила леди Эстуэлл, когда доктор и Пуаро были уже у двери.
— Ничего особенного, мадам, — улыбнулся Пуаро. — Вы сообщили, что чехлы для мебели в гостиной нуждаются в чистке.
— Это верно, — добродушно рассмеялась леди Эстуэлл, — но ради этого не стоило меня вводить в гипноз. Что-нибудь еще? — Вы помните, что в тот вечер в гостиной мистер Трефюзис сломал нож для разрезания бумаги? — спросил Пуаро.
— Ей-богу, не помню. Но очень может быть.
— А как насчет занавески, которая странно топорщилась?
Леди Эстуэлл наморщила лоб.
— Кажется, я что-то припоминаю, — протянула она. — Нет... нет, не помню, хотя…
— Не огорчайтесь, леди Эстуэлл, — поспешно сказал Пуаро. — Это не имеет значения — ровно никакого значения.
Знаменитый детектив вместе с доктором тотчас поднялись в комнату Пуаро.
— Ну что ж, — сказал доктор, — вот все и разъяснилось.
Когда сэр Рубен поносил секретаря, тот стиснул нож для разрезания бумаги, всеми силами стараясь сдержаться и не ответить на брань. Леди Эстуэлл была полностью поглощена проблемой Лили Маргрейв, но ее подсознание все же отметило и.., не правильно истолковало.
У нее возникла твердая убежденность в том, что Трефюзис хотел убить сэра Рубена. Теперь насчет занавески. Это интересно. Судя по тому, что вы мне рассказали о Башне, стол стоял у самого окна. На окне, конечно, были шторы?
— Да, mon ami, черные бархатные шторы.
— И в оконном проеме есть место, где можно спрятаться?
— Пожалуй, да.
— Значит, не исключено, что там кто-то прятался, — размышлял вслух доктор. — Но в таком случае это не мог быть Трефюзис, поскольку оба они видели, как он выходил из кабинета. Это не мог быть и Виктор Эстуэлл, поскольку Трефюзис столкнулся с ним в дверях, и это не могла быть Лили Маргрейв. Кто бы это ни был, он должен был там спрятаться до того, как в кабинет вошел сэр Рубен. Из того, что вы мне рассказали, это мог быть только капитан Хамфри Нейлор? Как вы считаете?
