Рекс Стаут - Завещание
Кремер, глядя на меня, фыркнул:
— Черта с два, не было такого!
Скиннер сухо прибавил:
— В один прекрасный день, Гудвин, вы со своей склонностью к вранью наживете крупные неприятности.
— Это вовсе не вранье, — запротестовал я. — И основания для беспокойства у меня самые реальные. У нее на лбу я заметил синяк, словно после сильного удара. Самая удобная вещь в баре, которой можно стукнуть так, чтобы человек потерял создание, конечно, одна из тамошних бутылок. Но если убийца воспользовался ею, потом он должен был стереть с орудия преступления отпечатки своих пальцев. А вот мои следы сохранились. Ясные, свежие. На бутылке Мак-Нила. Вы их случайно не обнаружили? Я ужасно переживаю. Конечно, они могли остаться и незамеченными, но, скорее всего, наоборот. Поэтому я и решил во всех подробностях…
— Заткнитесь и не морочьте нам голову! — заорал Кремер. — Только подумайте, сорок тысяч человек ежегодно погибает в автомобильных катастрофах, а с вами ничего не случается! Уберите его отсюда, Граер!
Последние слова адресовались полицейскому, сидящему у двери.
— Отправляйтесь домой и передайте Вульфу, если он там… хотя нет, ничего не передавайте. Я лично с ним встречусь. И с вами… Оставайтесь в таком месте, чтобы вас можно было отыскать. Находитесь там, где я смогу вас отыскать! — повторил он снова, заметив, что я вскочил на ноги.
— Обязательно! Доброй ночи, джентльмены! Всяческой удачи! Вы представляете мои чувства, когда мне стало ясно, что, пока я тянулся через стойку к бутылке с шотландским виски, тело уже находилось там… Ладно, я пошел, очень сожалею, если надоел…
Граер проводил меня до выхода и попросил дежурного полицейского выпустить меня на свободу. А снаружи я удостоился недоверчивых взглядов еще от двоих полицейских.
Я добрел до угла и поймал такси. Пока мы ехали к дому Вульфа, водитель буквально завалил меня вопросами по поводу убийства, но из моих односложных ответов он вряд ли сумел что-нибудь уразуметь.
Я отомкнул дверь своим ключом и нажал на ручку, однако первая, приоткрывшись на пару дюймов, застряла. Она была на цепочке. Тогда я привалился плечом к звонку. Через секунду в холле раздались быстрые шаги и в щели показался настороженный глаз Фрица.
— Ах, Арчи? — В голосе его послышалось явное облегчение. — Ты один?
— Нет, со мной взвод пулеметчиков, — ответил я. — Отворяй живей!
Он засуетился.
Я оставил на него процедуру запирания, а сам пошел в кабинет. Но внутри оказалось темно. Тогда я отправился на кухню. Там горел свет и очень вкусно пахло. Как всегда. Привычно, я бы сказал. На стуле лежала французская книга Фрица. Как только он появился в своей резиденции, я принялся его расспрашивать:
— Вульф когда вернулся?
— Без двадцати семь. Тебе осталась утка и кусок пирога с гусиной печенкой, так что…
— Нет, спасибо. Я по горло сыт. — Я налил себе стакан молока из холодильника. — А во сколько он лег спать?
— Около одиннадцати. Говорил, что очень устал. Поужинал со мной на кухне, чтобы не зажигать света в столовой: по его словам, за ним охотилась полиция. А что, ему грозит опасность? Действительно?
— Ему? Опасность? Откуда ты взял? Даже и не думай. С чего такие предположения? А это что за штуковина?
Я подошел поближе. Штуковина представляла собой пышную ветку какого-то кустарника длиной в фут с зелеными только распустившимися листочками и длинными шипами. Она стояла в вазе с водой на столе у Вульфа.
Фриц ответил, что понятия ни о чем не имеет. Ветку, мол, приволок Фред Даркин, а в вазу поставил Вульф. Ворчал что-то о бутонах. И о ягодах.
— Ох! Ну, тогда это наверняка ключ к разгадке. Вещественное доказательство… Фред замечательно их собирает. Бьюсь об заклад, веточка имеет какое-то отношение к Хауторнам… Когда же Фред появился?
— Примерно в половине одиннадцатого. Значит, говоришь — ключ? Так у него в сумке этих ключей было хоть пруд пруди. Еще раньше Сол приходил, долго разговаривал с мистером Вульфом. Джонни звонил… — Фриц взглянул на листок, который всегда оставлял возле телефона, — в десять сорок шесть… О, тут и для тебя что-то есть…
Я прочитал: «Арчи, меня нет дома. Н. В.», — сунул бумажку в мусорную корзинку, вздохнул:
— Так-так-так! — И отправился спать.
Утром я почти не сомневался, что меня срочно вытянут из постели. Но Фриц спустился от Вульфа — он носил ему завтрак — и ничего мне не передал. «Хорошо же, — подумал я, — если этот толстый бугай делает вид, будто сегодня опять воскресенье, то чем я хуже его? Я тоже могу притвориться».
Я удобно устроился перед сковородой омлета с анчоусами и целыми тремя страницами газетного текста с иллюстрациями, посвященного делу Данна-Хауторна-Стоффера-Кари. Так что завтрак у меня получился не только вкусным, но и занимательным.
Мои опасения, как бы Вульф не остыл к расследованию, — подтверждались. Немногим позже девяти прибыли Орри Кэтер и Фред Даркин: им-де велено было дожидаться инструкций.
Я почувствовал большое облегчение, хотя по-прежнему считал, что без моего вмешательства Вульфа не раскачать. Сейчас он, конечно же, находился наверху в теплице.
И тогда я предпринял первый шаг.
Позвонил инспектор Кремер. Поговорив с ним, я повесил трубку и вызвал по внутреннему телефону крышу. Ответил Вульф.
Я обратился к нему официально:
— Доброе утро, сэр. Только что звонил инспектор Кремер из отдела по расследованию насильственных смертей. Он не ложился всю ночь, приедет чуть позже двенадцати: ему непременно нужно вас увидеть. Он занимается делом об убийстве. В этом отделе работают детективы двух категорий: одни спешат на место преступления, другие — прочь от него. Инспектор Кремер относится к первым.
— Я же предупредил в записке, что меня нет дома.
— Вас не может не быть до бесконечности. Распоряжение для Орри и Фреда имеются?
— Нет. Пускай сидят.
В трубке наступила мертвая тишина.
Часом позже, в обычное время, подъемник спустился вниз и Вульф вошел в свой кабинет. Я подождал, пока он устроился в кресле, и начал:
— Как я погляжу, вы намерены поступать самым бессовестным образом. Впрочем, постоянные пререкания еще никогда ничего не решали. Скажу только, что такой наглой выходки не позволял себе ни один детектив за всю историю расследования преступлений. Вот и все. Теперь в отношении моего рапорта…
— Ничего наглого тут не было, я действовал совершенно закономерно.
— И за тысячу лет вы меня в этом не убедите. Рапорт вас интересует?
Он вздохнул, устроился поудобнее и прикрыл глаза. Выглядел он свежим, как маргаритка, но все же был смущен, не слишком, но был.
