Патриция Вентворт - Отпечаток пальца
— Как можно не любить тебя? — произнес он. — Мне нельзя, но я не могу противостоять искушению.
— Почему нельзя?
— У тебя, дорогая, будет куча денег.
— Ну и что?
— Ничего, если бы у меня тоже была куча денег, но у меня их нет.
— У тебя совсем нет денег?
Джонни удрученно рассмеялся:
— Немного осталось от тети, а также то, что зарабатываю честным тяжким трудом.
— Ты покупаешь машины, а потом продаешь их?
— Я покупаю их как можно дешевле, а продаю как можно дороже — в этом вся суть. Если бы Джонатан оставил мне хоть немного, я мог бы вложить деньги в какое-то достойное предприятие и получить хорошую прибыль. Я понимаю толк в машинах.
— Эта не слишком красивая.
— Дорогая, это не машина, это называется «бывшая в употреблении». Но я сумею ее продать, что удалось бы сделать очень немногим.
Мирри сказала с видом ребенка, раздающего куски торта на дне своего рождения:
— Если у меня и правда будет много денег, я дам тебе.
Джонни получил еще один острый укол совести. Он поцеловал ее пальцы и сказал со смехом:
— Тебе не удастся это сделать, дорогая. По крайней мере, при нынешнем положении дел.
— Не понимаю почему.
— Во-первых, пока тебе не исполнится двадцать один год, тебе назначат опекуна, и, кто бы им ни оказался, он не позволит тебе раздавать деньги направо и налево. А если бы тебе это и позволили, существует глупый предрассудок против мужчин, берущих деньги у девушек. Ведь тебе не хотелось бы, чтобы каждый встречный оскорблял меня? И подумай, как плохо это скажется на бизнесе.
Он почувствовал, как ее ручки затрепетали в его руках.
— Джонни, ты сказал, что этого нельзя сделать при нынешнем положении вещей. А как можно сделать?
— Понимаешь…
Она вырвала у него свои руки и сжала кулачки:
— Так как же… как?
Поддразнивая ее, Джонни ответил с улыбкой:
— Боюсь, дорогая, это неосуществимо.
— Скажи мне, как! Немедленно скажи!
— Что ж, — ответил Джонни, — наверное, ты могла бы выйти за меня замуж.
Ее взгляд изменился. Какое-то выражение так быстро промелькнуло в нем, что он не уловил его смысла. Глубоко вздохнув, она спросила:
— Это можно?
— Конечно, ведь люди женятся. И ты когда-нибудь выйдешь замуж. Не думаю, что я окажусь твоим избранником.
Несколько раз глубоко вздохнув, Мирри спросила:
— Почему же не ты?
— Дорогая, ты слишком молода.
На ее лице вспыхнул румянец.
— Сколько девушек выходит замуж в восемнадцать лет!
Он продолжал улыбаться:
— Я слишком беден.
— А если мне наплевать, что ты беден?
Он рассмеялся:
— Если бы я принадлежал к числу возвышенных, благородных героев, я сказал бы: «Как я могу, дорогая? Ведь все подумают, что я женился на тебе из-за денег!»
— Я не считаю это благородством, я называю это глупостью.
— Честно говоря, я тоже.
— Так вот почему Энтони не делает предложения Джорджине!
— Вполне возможно.
— Он же влюблен в нее, правда?
Джонни рассмеялся:
— Тебе лучше спросить его!
Мирри стрельнула глазками из-под длинных ресниц:
— Я видела, как Энтони на нее смотрит. Хотелось бы мне, чтобы на меня смотрели так же. Кажется, он даже не замечает, что я существую на свете.
— Нет… я тоже заметил это. Держи голову выше, в море плавает много вкусной рыбы.
— Правда? — печально и тихо спросила она.
— Так как же со мной, дорогая? — напомнил Джонни.
Они опоздали к чаю. Мирри вошла с порозовевшими щеками и сияющими глазами. Она пожала руку мисс Силвер, которая окинула ее внимательным взглядом и заняла место рядом с ней. Миссис Фэбиан, которая разливала чай, заявила, что он уже настоялся и что, по ее мнению, настоявшийся чай очень вреден.
— Мой дорогой папочка придавал большое значение тому, как заваривать чай. Он всегда настаивал, чтобы заварки клали в два раза больше обычной нормы, две чайных ложки на человека и еще две в чайник, и по часам следил, чтобы чай не настаивали больше одной минуты. Тогда мы считали это чудачеством, но в нашем доме его слово было законом. Не помню, чтобы матушка когда-нибудь оспаривала его желания, о чем бы он ни просил. Страшно представить, что он сказал бы, если бы в чайник положили меньше заварки.
— Дорогая, — рассмеялся Джонни, — этого мы никогда не узнаем, и, возможно, не стоит жалеть об этом. Налей-ка мне еще чашечку.
Глава 21
Старший инспектор Фрэнк Эббот прибыл на следующее утро в Филд-Энд к девяти часам. Первый, кого он увидел после Стоукса, открывшего ему дверь, была мисс Мод Силвер, спускавшаяся по лестнице. Поскольку она была без шляпки и несла в руках расшитый цветами мешочек для вязанья, он пришел к заключению, что она обосновалась в доме надолго.
Фрэнк дождался ее в холле, выслушал неторопливое приветствие и спросил:
— Позвольте поинтересоваться, как вы попали сюда?
— Конечно, Фрэнк. Меня привезла сюда на машине мисс Грей.
— А я думал, что вы гостите у Моники. Кажется, вчера, когда я заехал к ней после ленча, она думала именно так. Вы, очевидно, только что приехали?
Мисс Силвер хладнокровно ответила:
— Мисс Грей прибегла к моим профессиональным услугам.
Фрэнк приподнял бровь:
— Не теряет даром времени. Она пришла, она увидела, завоевала вас — и доставила сюда. Такая поспешность несколько озадачивает, вам не кажется?
— Мисс Грей подруга вашей кузины Сисили.
— Что, конечно, все объясняет! Вы завтракали?
— Еще нет. Гонг прозвучал как раз перед вашим прибытием.
Он отступил в сторону, давая ей пройти.
— Я буду в кабинете. Может быть, заглянете туда после завтрака? Мне хотелось бы поговорить с вами.
Мисс Силвер направилась в столовую, где нашла миссис Фэбиан, Джорджину и Энтони. Минуту спустя появилась Мирри. Она запыхалась, потому что всю жизнь ей внушали, что опаздывать — большой грех, а она заснула, выпив рано утром традиционную чашку чая, что являлось одним из кульминационных моментов жизни в Филд-Энде. Ей уже не надо было вылезать из постели в ту минуту, когда прозвонит будильник, а в комнате еще темно, и касаться голыми ногами ледяного пола. Вместо этого ей подавали горячий чай, а она нежилась в уютной теплой постельке. Выпив чая, она обычно уже не засыпала; но сегодня заснула, и ей приснился странный сумбурный сон: они с Джонни стояли под венцом, а кто-то подошел к ним сзади по проходу между рядами и сказал: «Нет». Она в испуге проснулась, потому что никогда раньше не засыпала после чая, и сон ей не понравился. А потом оказалось, что она опаздывает, и у нее возникло привычное ощущение, что надо торопиться. Это было глупо, потому что здесь никто не стал бы бранить ее, даже если бы она сильно опоздала. Дядя Альберт, и тетя Грейс, и экономка — все они ушли в далекое прошлое. Ей нет нужды видеться с ними, она никогда не вернется к ним.
