Агата Кристи - Загадочное происшествие в Стайлзе
– Вы шутите, Пуаро!
– Нет. И я скажу вам, что заставило мсье Лоуренса побледнеть, когда он вместе со всеми вошел в комнату матери в ту трагическую ночь и увидел ее лежащей с явными признаками отравления. Глянув через ваше плечо, Лоуренс заметил, что дверь в комнату Цинтии не заперта на засов.
– Но он же сам сказал, что дверь была закрыта на засов! – возразил я.
– Совершенно верно, – сухо согласился Пуаро. – Именно это и подтвердило мои подозрения, что дверь не была на засове. Мсье Лоуренс просто пытался выгородить мадемуазель Цинтию.
– С какой стати?
– Да потому, что он в нее влюблен!
Я засмеялся:
– Ну, Пуаро, тут вы очень ошибаетесь! Как мне известно, он не только не влюблен в нее, но она ему определенно не нравится.
– Кто это вам рассказал?
– Сама Цинтия.
– La pauvre petite![63] И она была этим озабочена?
– Нет! Сказала, что ей это совершенно безразлично.
– Значит, далеко не безразлично, – заметил Пуаро. – Вот такие они… les femmes![64]
– То, что вы говорите о Лоуренсе, для меня просто удивительно, – заметил я.
– Почему? Это же было совершенно очевидно. Разве мсье Лоуренс не делал кислую мину всякий раз, когда мадемуазель Цинтия беседовала или смеялась с его братом? Он вбил в свою длинную голову, что мадемуазель Цинтия влюблена в мсье Джона. Когда Лоуренс вошел в комнату матери, он, конечно, понял, что она отравлена, но тут же пришел к поспешному и совершенно неверному выводу, будто мадемуазель Цинтии об этом что-то известно. Он чуть не пришел в отчаяние и тут же раздавил башмаком кофейную чашку, так как помнил, что Цинтия заходила накануне вечером к его матери. Мсье Лоуренс решил, что не должно быть никакой возможности провести анализ содержимого этой чашки, и принялся усердно и абсолютно бесполезно твердить, что его мать умерла «естественной смертью».
– А при чем тут «еще одна кофейная чашка»? – поинтересовался я.
– Видите ли, я был почти уверен, что ее спрятала миссис Кавендиш, но мне было необходимо удостовериться. Мсье Лоуренс даже не подозревал, что я имел в виду, но, поразмыслив, пришел к выводу, что если найдет эту чашку, то с его любимой будет снято подозрение. И он был совершенно прав!
– Еще одно. Что значили предсмертные слова миссис Инглторп?
– Они, конечно, были обвинением в адрес ее мужа.
– Господи, Пуаро! – вздохнул я с облегчением. – По-моему, теперь вы объяснили абсолютно все! Я очень рад, что все так счастливо кончилось! Джон и Мэри помирились.
– Благодаря мне.
– Как это… благодаря вам?
– Мой дорогой друг, разве вы не понимаете, что только судебный процесс свел их снова вместе? Я был убежден, что Джон Кавендиш любит жену, так же как и она его. Но они слишком отдалились друг от друга. И все это произошло по недоразумению. Она вышла за него замуж не по любви. Он это знал. Человек он по-своему чувствительный и не хотел навязываться. Однако стоило ему отдалиться, как в ней пробудилась любовь. Оба они люди невероятно гордые, и гордость неумолимо все больше отдаляла их друг от друга. Джон завел интрижку с миссис Рэйкс, а Мэри Кавендиш намеренно поддерживала дружеские отношения с доктором Бауэрштейном. Вы помните тот день, когда арестовали Джона Кавендиша? Как вы видели, я мучительно размышлял, прежде чем принять решение!..
– Да, ваше беспокойство было вполне понятно.
– Извините меня, mon ami, но вы ничего не понимали. Я пытался решить, надо ли немедленно снять вину с Джона Кавендиша или нет? Я был в силах сразу его оправдать… хотя это могло привести к невозможности осудить настоящих преступников. Они решительно не подозревали о моих истинных намерениях до самого последнего момента, и это частично объясняет мой успех.
– Вы хотите сказать, что могли бы спасти Джона Кавендиша от суда? – удивился я.
– Да, друг мой, но я решил эту проблему в пользу «счастья женщины». Ничто, кроме огромной опасности, через которую им обоим пришлось пройти, не сблизило бы вновь эти две гордых души!
Я уставился на Пуаро в молчаливом изумлении. Какова самоуверенность этого человека! Никому в мире не пришло бы в голову восстановить семейное счастье с помощью суда по обвинению в убийстве!
– Догадываюсь, о чем вы думаете, друг мой, – улыбнулся Пуаро. – Никто, кроме Пуаро, не решился бы на такое! И вы не правы, осуждая мое решение. Счастье мужчины и женщины – величайшее благо на земле!
Слова Пуаро вызвали в моей памяти недавние события. Я вспомнил, как Мэри – бледная, измученная – лежала на диване и прислушивалась… прислушивалась… Вот внизу прозвенел колокольчик. Мэри подскочила. Пуаро открыл дверь и, встретив ее страдальческий взгляд, мягко кивнул. «Да, мадам! – сказал он. – Я вам его возвращаю!» Он отошел в сторону, и, выходя из комнаты, я увидел глаза Мэри, когда Джон Кавендиш заключил жену в объятия.
– Очевидно, вы правы, Пуаро! – тихо произнес я. – Да, это величайшее благо на земле!
Неожиданно кто-то постучал, и в открытую дверь заглянула Цинтия:
– Я… я только…
– Входите! – воскликнул я, вскакивая с места.
Цинтия вошла в комнату, но не села.
– Я… только хотела что-то сказать…
– Да?
Какое-то время Цинтия стояла, молча теребя кисточку своей шапочки, затем, неожиданно вскрикнув: «Вы просто прелесть!» – поцеловала сначала меня, потом Пуаро и бросилась прочь из комнаты.
– Что все это значит? – удивился я.
Разумеется, получить поцелуй от Цинтии было очень приятно, но то, что это было проделано столь публично, сильно уменьшало удовольствие.
– Это значит, – с невозмутимостью философа пояснил Пуаро, – что мадемуазель Цинтия наконец-то обнаружила, что она не так уж сильно не нравится мсье Лоуренсу.
– Но…
– А вот и он сам!
В этот момент Лоуренс проходил мимо раскрытой двери.
– Гм! Мсье Лоуренс! – окликнул его Пуаро. – Мы должны вас поздравить, не так ли?
Лоуренс покраснел и неловко улыбнулся. Влюбленный мужчина, безусловно, являет собой картину довольно жалкую… Тогда как Цинтия выглядела очаровательно!
Я вздохнул.
– В чем дело? – участливо поинтересовался Пуаро.
– Ни в чем, – грустно ответил я. – Обе они восхитительные женщины!
– И ни одна из них не для вас? – закончил он. – Утешьтесь, друг мой! Кто знает… Может, нам с вами еще придется поработать вместе. И тогда…
Примечания
1
Мать (лат.).
2
Леди Баунтифул – персонаж пьесы Фаркера, XVII в., иронический тип дамы-благотворительницы. (Здесь и далее прим. перев.)
3
«Ллойд» – ассоциация страховщиков, занимающаяся страхованием преимущественно морских плавающих средств. Создана в Лондоне в 1688 г.
4
VAD – добровольческий медицинский отряд (англ.).
5
Завоеватель – прозвище Вильгельма, герцога Нормандского, под предводительством которого в 1066 г. норманны завоевали Англию. Стал английским королем Вильгельмом I (1028–1087).
6
Важная персона, «шишка» (англ.).
7
Мой друг (фр.)
8
Мэм – сударыня, госпожа (сокр., разг.).
9
Посмотрим. (фр.)
10
Великолепно!
11
«…ие и» (англ.)
12
Хорошо, хорошо! (фр.)
13
Хорошо! (фр.)
14
Вот! (фр.)
15
В английском языке слово «possessed» имеет два значения: 1) владеющий; 2) одержимый. Таким образом, надпись на конверте можно перевести как «Я владею… Он владеет…» или как «Я одержима… Он одержим…».
16
Ой-ой! (фр.)
17
Не сердитесь! (фр.)
18
Головная боль (фр.)
19
Проклятье! (фр.)
20
Коронер – следователь, ведущий дела о насильственной или скоропостижной смерти.
21
Тише! (фр.)
22
Виллам – искаженное от Уильяма.
23
Алле-гоп! (англ.)
24
Аман – первый министр персидского царя Артаксеркса III (358–338 гг. до н. э.). Из мести Аман хотел казнить Мардохея, приближенного царя, и для этой цели велел соорудить необычно высокую виселицу. Однако интрига Амана была раскрыта, и на этой виселице был повешен он сам.
25
Гром и молния! (фр.)
26
Ну и дела! (фр.)
27
Там! (фр.)
28
Мимо! (англ.).
29
Надо же! (фр.).
30
