Эллери Квин - Последняя женщина в его жизни
— Да, коричневая фетровая шляпа.
— Обувь?
— Из замши, из кордовской кожи, из крокодиловой кожи…
— Кожа не имеет значения. Как насчет цвета?
— Черные, коричневые, серые…
— Демисезонные пальто?
— Синее двубортное, черное с бархатным воротником, кашемировое…
— Какого цвета кашемировое?
— Коричневого.
— Зимние пальто?
— Черное, коричневое…
— Этого достаточно для демонстрации моей идеи. Теперь выйди из шкафа, папа, и просмотри ящики комода, как мы делали в ночь убийства. Начни с ящика с рубашками. Есть там коричневые?
— Разумеется.
— Теперь ящик с носками… Вот этот. Есть среди них коричневые?
— Множество.
— Вы упустили его костюмы. — Ньюби был озадачен, но заинтригован.
— Верно, — кивнул Эллери. Как обычно, в такие времена в нем было нечто от актера, наслаждающегося своей игрой. — Ладно, папа, начни с обычных костюмов Джонни. Какого они цвета?
— Разных оттенков синего и серого.
— Да. Никаких коричневых или бежевых. Вот что меня беспокоило, Анс, хотя я не мог этого осознать: отсутствие костюмов коричневого цвета, хотя все остальное в гардеробе Джонни включало предметы различных оттенков коричневого.
— Может быть, он просто не привез сюда коричневый костюм.
— Это немыслимо. Имя Джонни регулярно фигурировало в десятке мужчин, одевающихся лучше всех. Он, безусловно, не стал бы носить коричневые туфли, шляпу, пальто, а тем более коричневую или бежевую рубашку с костюмом, не соответствующим по тону. Если у него имелись здесь аксессуары коричневого цвета, то они предназначались хотя бы для одного коричневого или бежевого костюма. Но мне было незачем ломать голову на этот счет, — продолжал Эллери. — У Джонни имелся здесь коричневый костюм. Я видел его собственными глазами — на нем, в ночь убийства, когда подслушивал на террасе, как он излагает бывшим женам план нового завещания. На Джонни был коричневый костюм, когда он поднимался в спальню. Это означает, что он снял его в этой комнате, переодеваясь в пижаму. Но когда Джонни позвонил нам в гостевой коттедж, а мы примчались сюда и нашли его мертвым, коричневого костюма не было ни в стенном шкафу, ни на спинке стула, ни еще где-нибудь в спальне, как следовало ожидать. Ты, папа, обратил внимание на опрятность комнаты, отсутствие разбросанной одежды, даже уточнил, что именно Джонни, раздевшись, поместил в бельевую корзину для прачечной — носки, нижнее белье, рубашку.
— Тогда что произошло с его коричневым костюмом? — пробормотал Ньюби.
— В том-то и вопрос, Анс. Чтобы ответить на него, вы должны спросить себя, кто, как нам известно, побывал в этой комнате той ночью после прихода сюда Джонни?
— Его убийца.
— Ответ: убийца Джонни забрал его коричневый костюм. Q. Е. D.[56]
Ньюби бросил раздраженный взгляд на инспектора. Но Ричард Квин смотрел в прошлое — а может быть, в будущее.
— Черт возьми, мне это ничего не доказывает, — сердито сказал Ньюби. — Зачем убийце было забирать костюм Бенедикта?
— Вы напали на золотую жилу, Анс. Давайте вернемся назад. Что сделал убийца, войдя в спальню? Насколько нам известно, три вещи. Он убил Джонни, оставил на полу платье Одри, парик Марши и перчатки Элис и удалился с костюмом, который Джонни снял, переодеваясь ко сну.
Сосредоточимся на третьем поступке, с которым связан ваш вопрос, Анс: почему убийца, уходя с места преступления, забрал с собой костюм Джонни. Потому что в костюме содержалось что-то, что он хотел заполучить? Нет, потому что в таком случае он просто забрал бы эту вещь из костюма. Или кража костюма должна была символизировать «мужчину»: навести подозрение на единственного другого мужчину, находившегося в доме той ночью, — на Эла Марша? Все остальные были женщинами — Одри, Марша, Элис, мисс Смит.
— Тогда почему убийца оставил три предмета женского туалета? — возразил инспектор. — Ведь они указывали на женщину.
— Ты прав, папа. И еще одно опровергает эту теорию — мы ведь даже не догадывались об исчезновении мужского костюма. Если таково было намерение убийцы, он должен был привлечь наше внимание к этому факту. Но он этого не сделал. Может кто-то из вас придумать еще одну причину?
— Кажется, для такого может существовать дюжина причин, — после паузы ответил Ньюби. — Но я не в состоянии придумать ни одну.
— И я тоже, Эллери, — признался инспектор.
— Это потому, что причина очевидна.
— Очевидна?
— Что именно унес с собой убийца? — спросил Эллери.
— Коричневый костюм Бенедикта.
— Мужской костюм. Для чего предназначены мужские костюмы?
— Что значит — для чего? Для носки. Но…
— Для носки, — прервал Эллери. — В качестве одежды. Тривиальная повседневная причина. Но зачем убийце понадобилось одеваться, покидая комнату Джонни? Ведь он наверняка пришел сюда в какой-то одежде. Может быть, он испачкал ее кровью? Но голова Джонни кровоточила удивительно слабо — мы сразу отметили это, папа. И даже если кровь попала на первоначальную одежду убийцы, это едва ли вызвало необходимость переодеваться полностью — в другие пиджак и брюки — среди ночи в темном доме. Нет, в одежде, которая была на убийце, когда он пришел в комнату Джонни, должно было иметься что-то еще, заставившее его сбросить ее и переодеться в костюм Джонни. Теперь вы понимаете?
Вид у шефа Ньюби был беспомощный.
— Нет, черт возьми! — рявкнул инспектор.
— Но ведь это очевидно! — воскликнул Эллери. — Какую одежду мог носить убийца, войдя в комнату Джонни, в которой он не мог уйти после преступления? Все еще не понимаете? Тогда какую одежду, явно не принадлежащую Джонни, мы нашли брошенной на полу?
— Эти женские вещи!.. — Инспектор разинул рот.
— Правильно. Если убийца явился в спальню Джонни в вечернем платье Одри, парике Марши, перчатках Элис и по какой-то причине решил оставить их там, тогда ему должна была понадобиться другая одежда.
— Одна из этих трех женщин, — воскликнул шеф Ньюби, — надев платье, парик и перчатки, пришла в комнату Бенедикта, разделась, оставила вещи в качестве улик, чтобы распространить подозрение на невиновных, напялила костюм Бенедикта и вернулась к себе!.. — Его лицо омрачилось. — Это не имеет смысла. Она бы просто пришла в платье, кимоно или еще в чем-нибудь, неся все три «улики» в руке.
— Ты хочешь сказать, Эллери, что это не была одна из бывших жен? — медленно спросил инспектор.
— Ты сам ответил на свой вопрос, папа. Ни Одри, ни Марша, ни Элис не стали бы планировать убийство Джонни при таких обстоятельствах, чтобы остаться без одежды перед уходом.