Джон Карр - Дом, в котором живёт смерть
— Спасибо за это «не совсем». Хотите еще что-то мне разъяснить?
— Да. Причину, по которой ты оказался здесь.
Вернувшись за стол, Айра Рутледж сел, открыл желтую папку, и прежде чем закрыть ее, просмотрел некоторые бумаги.
— Харальд Хобарт, — наконец продолжил он, — не предполагал, что его детей постигнет какое-то несчастье, он просто хотел оберечься против непредвиденных случайностей. Мы можем считать бедного Харальда странной и непредсказуемой личностью, хотя он всего лишь был озабочен, как бы сделать то, что он считал самым правильным! Если к 31 октября 1927 года ни Дэйва, ни Серены не будет в живых…
— Да?
— Если это печальное и нежелательное событие все же случится, все имущество должно быть поделено поровну между тобой и единственным наследником Бернарда Динсмора: его внуком, преподобным Хорасом Динсмором из Бостона.
Сигарета, которую Джефф только что раскурил, выпала из его пальцев на стол. Он схватил ее до того, как она подожгла дерево, и раздавил среди других окурков в пепельнице.
— Нет, ни за что в жизни! Вы не можете даже упоминать об этом!
— И все же я упоминаю. Почему я не имею права?
— Потому что это невозможно! Мне не нужны деньги, я не хочу денег, во всяком случае, не этих денег! Этого не может быть!
— Значит, я был прав, предполагая встретить с твоей стороны кое-какие слабые возражения? Хотя по-настоящему ты не возражаешь. Надеюсь, ты извинишь меня? Я покину тебя на минутку.
Вернувшись в свой кабинет под предлогом, будто он там что-то оставил, и прихватив с собой папку, мистер Рутледж отсутствовал так долго, что его гость решил снять с полки один из юридических трудов. Но внушительный вид тома смутил его. По возвращении Айра застал его в растерянности.
— Мистер Рутледж, — спросил Джефф, — что вы знаете о Хорасе Динсморе? Кроме того, что он священник, которого Дэйв описывает как мрачного ханжу…
— Давай будем точны в выражениях. У меня нет оснований ставить под сомнение его благочестие. Считать этого джентльмена мрачным было бы не только несправедливо, но и давало бы основание для судебного преследования. Я его никогда не видел. Как и Дэйв. Без сомнения, Дэйв пришел к этим выводам в силу модного юношеского увлечения, считающего, что все священники из Бостона должны отвечать этому описанию.
— Но…
— И снова аккуратнее подбирай слова, если не возражаешь. Хотя он посвящен в духовный сан Конгреционалистской церкви, но после своего пастората в верхнем Массачусетсе у него больше не было прихода. Сейчас он профессор религиозного права в Мансфилдском колледже, в Бостоне. Он поднимался по общепринятой академической лестнице, но у него была такая хорошая репутация, что подъем совершался очень быстро: в 1919 году он стал полным профессором. Что тебя беспокоит, Джефф?
— Что ж!.. Относительно Дэйва и Серены… есть ли какие-то предположения по поводу того, что я, единственный из всех, хотел бы ускорить их исчезновение?
— Ускорить их исчезновение? Мой дорогой мальчик, — вскричал юрист, не скрывая своего потрясения, — такая дикая фантазия никогда не приходила мне в голову! Почему она посетила твою?
— Потому что было слишком много пустых разговоров о смертях, которые отнюдь не были результатами несчастных случаев.
— По крайней мере, Джефф, у тебя хватает здравого смысла считать эти разговоры пустыми. Подозревать тебя в таких дьявольских замыслах? Чушь! Ну, уж коль скоро мы затронули эту тему, неужели мы должны с подозрением смотреть на пастора средних лет, со скромными потребностями, тем более достаточно обеспеченного (я внимательно изучил состояние дел доктора Динсмора), чтобы испытывать потребности в таком запущенном поместье, как…
Теперь настала очередь Айры прерваться на полуслове.
— Неужели оно настолько истощено, мистер Рутледж? Прошу прощения, но неужели это поместье в упадке? Серена и Дэйв твердо утверждают обратное, но мне сдается, что они возражают слишком часто и слишком много. И Пенни Линн приводила мне мнение ее отца о потерях Харальда Хобарта. Если я не имею права знать…
— Да, такого права у тебя нет. По крайней мере, пока. Тем не менее, в данных обстоятельствах я чувствую, что могу намекнуть о…
И снова адвокат осекся, но на этот раз не потому, что чуть не оговорился. Он поднял руку, призывая к молчанию.
Гул уличного движения постепенно стихал. В здании послышался звук чьих-то шагов, кто-то поднимался по лестнице, подходил все ближе.
— Энди Стоктон, — сказал Айра, — работу закончил. Кто бы там ни был, в этот час он вряд ли заявится сюда. Я на это очень надеюсь. Дверь приемной осталась открытой!
При этих его словах в помещении офиса «Рутледж и Рутледж» послышались торопливые шаги. Дверь между юридической библиотекой и ярко освещенной приемной оставалась открытой настежь. И туда бурно ворвался полный мужчина пятидесяти с лишним лет, чьи строгие очки в черепаховой оправе представляли странный контраст с его игривой шляпой зеленого фетра, украшенной тирольским перышком.
Айра Рутледж двинулся ему навстречу, прикрыв за собой дверь библиотеки. Но Джефф все отчетливо слышал.
— Помните меня, советник? — спросил высокий тенор. У посетителя в его годы был голос злобного мальчишки. — Мое имя Мерриман. Эрл Джи Мерриман из Сент-Луиса. Сдается мне, что поймать вас нелегко. Я звонил вам домой. Мне сказали, что вы в офисе. Я увидел свет в окнах наверху, но лифт не работал!
Айра ответил с чувством собственного достоинства:
— Поскольку, уважаемый сэр, уже минуло одиннадцать вечера, чего иного вы ждали? Чем обязан чести столь неожиданного визита?
— Этим вашим клиентам — так есть у них ответ для меня? Я здесь всего лишь на пару дней и должен возвращаться домой. Будет просто потрясно, если я привезу жене ответ. Ну, так как насчет него?
— Мои клиенты обещали представить вам решение к определенной дате, на которую вы согласились. Она еще не наступила. И, кроме того, поскольку в данный момент я очень занят с другим клиентом…
— Я хочу получить это место, моя жена хочет получить его; я уже предложил за него больше, чем оно того стоит. В этой сделке много чего наворочено, советник, и вам не удастся замести это, как пыль, под ковер. Не думайте, что вам удастся обвести меня вокруг пальца! Сомневаюсь, что мы не сможем договориться!
— Предмет разговора должен быть совершенно ясен. Вы сделали предложение купить Делис-Холл…
— Разве я не сказал, что мы говорим об одном и том же? Я сделал предложение и стою на нем. Но так или иначе, до меня дошли слухи, что вроде кто-то хочет перебить мне эту сделку. Я слышал, что это какой-то парень с французской фамилией. Может, ее так произносят, но пишется она «Вобан». А имя его Билл, что и я могу произнести. Ну, советник? Так выложился перед ними этот Билл Вобан и легли они под него?
