Агата Кристи - Подвиги Геракла
— И все-таки я не понимаю, почему бы вам не обратиться к врачу?
— Неужто вы в самом деле не понимаете? — покачал головой Хью Чандлер. — Физически я здоров. Здоров как бык. Я могу прожить годы — годы, запертый в четырех стенах. Вот с этим я не могу смириться. Уж лучше разом с этим покончить… Для этого есть много способов. Несчастный случай при чистке оружия, например… Дайана поймет. Я предпочел бы уйти по собственной воле!
Он с вызовом глянул на Пуаро, но Пуаро не поднял перчатку. Вместо этого он кротко спросил:
— Что вы едите и пьете?
Хью расхохотался, запрокинув голову.
— Вы что, считаете, у меня кошмары из-за несварения желудка?
— Что вы едите и пьете? — терпеливо повторил Пуаро.
— Да то же, что и остальные.
— Никаких особых препаратов, облаток, пилюль?
— Нет, конечно. Уж не думаете ли вы, что моя болезнь лечится таблетками? «Придумай, как исцелить недужное сознанье»[107],— презрительно процитировал Хью.
— Стараюсь, — сухо отпарировал Пуаро. — Кто-нибудь в доме страдает глазными болезнями?
— Отцу очень досаждают его глаза, — удивленно посмотрел на Пуаро Хью. — Ему часто приходится обращаться к окулисту.
— A-а… — погрузился в раздумье Пуаро. — Полковник Фробишер, вероятно, — спросил он по прошествии некоторого времени, — большую часть жизни провел в Индии?
— Да, он там служил. Индия — его слабость. Все разговоры о тамошней жизни, традициях, о поверьях всяких.
— A-а, — опять протянул Пуаро и заметил: — Я вижу, вы порезали подбородок.
Хью поднял руку к лицу.
— Да, и притом глубоко. Отец как-то неожиданно вошел, когда я брился, вот я и дернулся. Я вообще в последнее время стал каким-то нервным. Да еще началось раздражение на шее и на подбородке, так что бриться стало сущим наказанием.
— Вам нужно пользоваться смягчающим кремом, — посоветовал Пуаро.
— Да я пользуюсь. Дядя Джордж принес мне баночку. Вам не кажется, что мы разговариваем, словно в косметическом салоне? — рассмеялся вдруг Хью. — Лосьоны, смягчающие кремы, таблетки, глазные болезни. К чему все это? Чего вы добиваетесь, мосье Пуаро?
— Стараюсь сделать все, что в моих силах, для Дайаны Мэберли, — спокойно ответил Пуаро.
Настроение Хью сразу изменилось. Разом посерьезнев, Хью взял Пуаро за локоть.
— Да, прошу вас, сделайте для нее то, что в ваших силах. Скажите ей, что она должна меня забыть. Что надежды нет… Расскажите ей кое-что из того, что я вам говорил… Скажите ей… Господи, да скажите вы ей, чтобы держалась от меня подальше! Это единственное, что она теперь может для меня сделать: держаться подальше и постараться забыть обо мне!
5— Я могу рассчитывать на ваше мужество, мадемуазель? На настоящее мужество?
— Так это правда! — воскликнула Дайана. — Он в самом деле сходит с ума?
— Я не психиатр, мадемуазель. Не мне решать, кто нормален, а кто — нет.
Дайана придвинулась ближе.
— Адмирал Чандлер считает, что Хью безумен. Полковник Фробишер тоже считает его безумцем. И сам Хью думает, что сходит с ума…
Пуаро пристально смотрел ей в глаза.
— А вы, мадемуазель?
— Я? Говорю вам, он не сумасшедший! Поэтому я…
Девушка осеклась.
— Поэтому вы и пришли ко мне? — докончил за нее Пуаро.
— Да. Будь все иначе, зачем бы я к вам пошла?
— Именно этот вопрос я себе и задаю, мадемуазель.
— Не понимаю.
— Кто такой Стивен Грэм?
Девушка удивленно уставилась на него.
— Стивен Грэм? Ну кто-кто… Один человек. Что у вас на уме? — Она схватила Пуаро за руку. — О чем вы думаете? Прячетесь тут за своими усами, щуритесь и ничего мне не говорите. Мне так страшно… Зачем вам понадобилось меня пугать?
— Может быть, потому что мне и самому страшно.
Широко открытые серые глаза в ужасе воззрились на него.
— Чего же вы-то боитесь? — прошептала Дайана.
Пуаро глубоко вздохнул. Это был тяжкий вздох.
— Убийцу поймать куда проще, — пояснил он, — чем… чем предотвратить убийство.
— Убийство? — воскликнула Дайана. — Не говорите так!
— Ничего не поделаешь, — отозвался Пуаро, — приходится называть вещи своими именами.
От его мягкости не осталось и следа. Теперь Пуаро говорил кратко и властно:
— Мадемуазель, необходимо, чтобы вы и я остались на ночь в «Лайде». Постарайтесь это устроить. Это возможно?
— Да… Думаю, что да… Но зачем?
— Потому что нельзя терять время. Вы дали мне понять, что умеете быть мужественной. Докажите это. Исполните мою просьбу и не задавайте вопросов.
Она молча кивнула и удалилась.
Чуть погодя, Пуаро отправился за ней в дом. Из библиотеки доносились голоса Дайаны и всех троих мужчин. Маленький бельгиец поднялся по широкой лестнице. На втором этаже никого не было.
Комнату Хью Чандлера он нашел сразу. В углу, на стеклянной полочке над раковиной, стояли всякого рода тюбики, баночки и бутылочки.
Быстро и сноровисто Пуаро принялся за дело…
Очень скоро он уже спустился вниз. В этот момент из библиотеки с независимым видом вышла разрумянившаяся Дайана.
— Все в порядке, — коротко бросила она.
Вышедший следом адмирал Чандлер завел Пуаро в библиотеку и прикрыл за собой дверь.
— Послушайте, мосье Пуаро, мне это не нравится.
— Что вам не нравится, адмирал?
— Дайна настаивает, чтобы я позволил ей и вам провести ночь здесь. Не хочу показаться негостеприимным…
— Дело не в гостеприимстве.
— Повторяю, я рад был бы проявить гостеприимство, но мне это не нравится. Я не вижу поводов для вашего здесь пребывания. Что это может дать?
— Скажем так: я провожу некий эксперимент.
— Что еще за эксперимент?
— А вот это уж, простите, я не хочу ни с кем обсуждать.
— Но послушайте, мосье Пуаро, начнем с того, что я вас сюда не приглашал…
— Поверьте, адмирал, — прервал его Пуаро, — я прекрасно понимаю вашу позицию и отдаю ей должное. Я нахожусь здесь исключительно из-за упрямства влюбленной девушки. Вы мне кое-что рассказали, полковник Фробишер кое-что рассказал, сам Хью мне тоже кое-что рассказал. Теперь я хочу увидеть все это своими глазами.
— Да, но на что тут смотреть? Уверяю вас, тут не на что смотреть! Я каждую ночь запираю Хью в его комнате, только и всего.
— И тем не менее, он говорит, что иногда по утрам дверь оказывается открытой.
— Как это?
— Разве вы никогда не обнаруживали, что дверь отперта?
— Я всегда считал, что отпирал Джордж, — нахмурился адмирал. — Что такое у вас на уме?
— Где вы оставляете ключ — в замке?
