Эрл Гарднер - Дело смеющейся гориллы
— Мы вам благодарны, — сказал Мейсон, — но мы помогаем клиентам во имя их интересов, а не наших личных.
— Я не думаю, что запрошенная мной цена непомерно высока, — сказал Хардвик.
— О чем вы собираетесь говорить с миссис Кемптон?
— Я не вправе вам сообщить.
— Хорошо, — сказал Мейсон, — в таком случае, я скажу вам, и мы посмотрим, насколько точно я угадал.
— Вы скажете мне? — воскликнул в изумлении Хардвик.
— Совершенно верно, — сказал Мейсон. — Вы собираетесь расспросить Джозефину Кемптон об убийстве Элен Кэдмас.
— Убийстве Элен Кэдмас? — переспросил Хардвик.
— Совершенно верно, об убийстве. У вас есть основания полагать, что кто-то сбросил Элен Кэдмас за борт яхты. Вы располагаете информацией, которой у нас нет. Вас также беспокоят некоторые проблемы в связи с наследством. Когда я узнаю больше о том, что вас интересует, я смогу ответить вам подробнее.
Хардвик громко откашлялся, снял очки, тщательно протер их и нацепил обратно на нос.
— Ну, насколько я прав? — спросил Мейсон.
— Это все только ваши догадки, — сказал Хардвик.
— Конечно, догадки, но мои догадки довольно близки к истине, не правда ли?
— Ну, предположим, только для того, чтобы поддержать разговор, что это так. И что дальше?
— Вот именно это мне и нужно выяснить.
— Честно говоря, меня тревожит нечто, что может оказать серьезное влияние на судьбу вашей клиентки.
— Вы, разумеется, не собираетесь всерьез выдвигать теорию о том, что Джозефина Кемптон убила Элен Кэдмас?
— Я не высказывал подобных обвинений.
— Вы не сказали этого прямо, — возразил Мейсон, — но это именно то, чем вы хотите нас напугать — так некоторые вытаскивают чертика на ниточке и трясут им перед носом у ребенка.
— Я просто хотел, чтобы вы осознали — вашей клиентке необходимо со мной сотрудничать.
— Разумеется, — сказал Мейсон, — мы не намерены стоять в стороне, в то время как вы пытаетесь повесить убийство на нашу клиентку.
— Я не собираюсь вешать на нее убийство, если она будет со мной сотрудничать. Я обещаю вам, господа, что никогда ни единого слова не передам полиции, что бы мне ни стало известно. В конце концов, — продолжал Хардвик, — нам совершенно незачем занимать антагонистические позиции. Мне нужно узнать всего лишь две вещи и…
— Две вещи? — перебил его Мейсон.
— Совершенно верно.
— Мне показалось, что речь шла всего об одной.
— Но вы ведь не дождались, пока я закончу. Мне нужно поговорить наедине с вашим клиентом, и мне нужны те самые дневники Элен Кэдмас.
Мейсон покачал головой.
— В обмен на которые, — продолжал Хардвик, — вы можете рассчитывать на мое полное сотрудничество с вами на всех стадиях процесса.
— К черту всю эту вашу сладкоречивую дипломатию, — сказал Мейсон. — Если говорить прямо, то вы пришли нас шантажировать. Вам нужны дневники Кэдмас, и вам нужно, чтобы миссис Кемптон таскала для вас орешки из огня. А если она откажется это делать, вы собираетесь повесить на нее убийство Кэдмас.
— Мистер Мейсон!
— Но, — продолжал Мейсон, — вы не на тех напали.
— Мистер Мейсон, я всего лишь сказал, что вы можете сделать две вещи, которые принесут вашей клиентке огромную пользу. В конце концов, вы знаете, что я могу добиться того, что мне нужно, гораздо проще — мне достаточно пойти в полицию. Но тогда все это появится в прессе.
— Это верно, — сказал Мейсон, — полиция может добиваться любых сведений, черт возьми, и в газетах они могут публиковать все, что им взбредет в голову. Ну а мы можем посоветовать нашей клиентке не отвечать ни на какие вопросы.
Хардвик встал.
— Теперь я должен еще кое-что сообщить вам, джентльмены, — сказал он, — я получил телеграмму из Австралии от брата Бенджамина Эддикса.
— Прекрасно.
— Я отправил телеграмму по единственному адресу, который мне был известен, сразу, как только мне сообщили о смерти Бенджамина, и в ответ пришла телеграмма с соболезнованиями. Затем, как только я узнал о завещании, я телеграфировал ему, кратко изложив в общих чертах волю покойного.
— И вы получили от него ответ, — сказал Мейсон, — с требованием оспорить выплату любых денег Джозефине Кемптон, поскольку она виновна в убийстве и, следовательно, по закону ей ничего из наследства достаться не может, какие бы распоряжения ни содержались в завещании?
— Таких телеграмм я пока еще не получал. Я получил телеграмму, в которой содержится указание зарегистрировать завещание для официального утверждения и представлять его интересы, используя весь мой опыт.
— Ну ничего, вы еще получите такую телеграмму, — сказал Мейсон, — и даже в том случае, если вы ее не получите, то как юрист, озабоченный защитой интересов своего клиента, вы обратите его внимание на это положение закона и объясните ему, что если Джозефина Кемптон будет осуждена за убийство, то он выгадает сумму в пятьдесят тысяч долларов.
— По некоторым соображениям мой клиент, возможно, пожелает воздержаться от предъявления таких требований.
— Вы ему объясните, что он имеет право использовать этот факт?
— А что бы вы сделали, если бы вы были на моем месте? — спросил Хардвик.
— Я бы, конечно, объяснил ему, — сказал Мейсон. — Ну а теперь я вам задам один вопрос. Как бы поступили вы, если бы были адвокатом, представляющим Джозефину Кемптон и некий другой адвокат, явно заинтересованный в ее осуждении за убийство Бенджамина Эддикса, хотел бы порасспросить ее наедине, чтобы посмотреть, не найдется ли удобный повод повесить на нее еще одно убийство?
— Если бы я был уверен наверняка в правоте своих рассуждений, — сказал Хардвик, — а вы не уверены, то сумел бы решить, что именно пойдет ей на пользу, и дал бы в соответствии с этим ей рекомендации.
— Или выкладывайте все карты на стол, — потребовал Мейсон, — или идите к черту.
— Вы упорствуете там, где это совершенно не нужно, — холодно сказал Хардвик. — Я-то к черту не пойду, а вот ваша клиентка отправится к чертям в преисподнюю, и довольно скоро.
И он с гордым видом вышел из комнаты.
— Боже мой, — воскликнул Этна, — вы же его фактически оскорбили, мистер Мейсон!
Глаза Мейсона сузились:
— Он рассказал нам кое-что полезное, и он подозревает что-то такое, о чем мы даже не имеем пока представления.
— Разумеется, — сказал Этна, — ему известна вся подноготная — та информация, которой мы не располагаем, и это дает ему огромное преимущество.
— Отлично, — сказал Мейсон, — вот пусть он и попытается сохранить ее в тайне. Начались гонки. Мы неважно стартовали, но у нас выше скорость. — Он повернулся к Делле Стрит: — Соедини меня с Полом Дрейком, Делла.
