Агата Кристи - Пес смерти
Я сочувственно кивнул.
Мы подъехали к дому. По правую сторону от нас распростерся зеленый газон. И вдруг я увидел умилительную картину. Молодая девушка медленно шла по траве к дому.
Она была без шляпы, и солнечный свет усиливал сияние ее великолепных золотых волос. Она несла большую корзину роз, и красивый серый персидский кот не переставая крутился у ее ног.
Я вопросительно посмотрел на Сэттла.
— Это мисс Паттерсон, — пояснил он.
— Бедная девушка, — сказал я, — бедная девушка. Какая прелестная картина — она с розами и этот серый кот.
Я услышал неясный звук и быстро оглянулся на своего друга: поводья выпали у него из рук, и лицо стало совершенно белым.
— Что случилось? — воскликнул я.
Он с усилием преодолел волнение.
Через несколько мгновений мы подъехали, и я проследовал за ним в зеленую гостиную, где уже все было подано к чаю.
Красивая женщина средних лет поднялась нам навстречу.
— Это мой друг, доктор Карстарс, леди Кармайкл. Я не могу объяснить почему, но только я коснулся ее руки, у меня вдруг возникла антипатия — к этой красивой, статной женщине, двигавшейся с мрачной и томной грацией, которая подтверждала догадки Сэттла о ее восточных корнях.
— Как хорошо, что вы приехали, доктор Карстарс, — сказала она низким мелодичным голосом. — Надеюсь, вы поможете нам. Такая вдруг беда…
Я пробормотал что-то тривиальное, и она протянула мне чашечку чаю.
Через несколько минут в комнату вошла девушка, которую я видел возле дома. Кота с ней не было, но она все еще держала в руках корзину роз. Сэттл представил меня, и она импульсивно устремилась мне навстречу.
— О! Доктор Карстарс, доктор Сэттл много рассказывал нам о вас. У меня такое чувство, что вы сможете чем-нибудь помочь бедному Артуру.
Мисс Паттерсон действительно была очень миловидной девушкой, хотя ее щеки были бледны, а глаза окаймлены темными кругами.
— Дорогая леди, — сказал я, — вы не должны отчаиваться. Случаи потери памяти или раздвоения личности зачастую весьма кратковременны. И в любую минуту пациент может вернуться к своему нормальному состоянию.
Она тряхнула головой.
— Какое же это раздвоение личности, — сказала она. — Это вовсе не Артур. Это вовсе не он. Не он. Я…
— Филлис, дорогая, — сказала леди Кармайкл ласковым голосом, — вот ваш чай.
Но что-то в выражении ее глаз, когда они остановились на девушке, сказало мне, что леди Кармайкл не очень-то любит свою будущую невестку.
Мисс Паттерсон отказалась от чая, и, чтобы сменить тему, я бодро спросил:
— А пушистый кот, наверное, отправился к блюдечку с молоком?
Она взглянула на меня удивленно:
— Пушистый кот?
— Да, с которым вы были там, в саду, несколько минут назад…
Раздавшийся звон не дал мне договорить. Леди Кармайкл опрокинула заварной чайник, и горячий чай полился на пол. Я поставил чайник на место, а Филлис Паттерсон вопросительно взглянула на Сэттла. Он встал.
— Доктор Карстарс, не хотите ли взглянуть на вашего пациента?
Я сразу же последовал за ним. Мисс Паттерсон пошла с нами. Мы поднялись по лестнице, и Сэттл вынул из кармана ключ.
— Иногда у него бывает странная прихоть — покидать дом и бродить по округе, — пояснил он. — Поэтому обычно, уходя из дому, я запираю дверь.
Сэттл повернул ключ в замке, и мы вошли. Молодой человек сидел на подоконнике, освещенный золотистыми лучами заходящего солнца. Сидел очень тихо, странно изогнувшись и абсолютно расслабившись. Сначала я подумал, что он не слышал, как мы вошли, пока вдруг не заметил, что его глаза, полуприкрытые веками, внимательно за нами следят. Его взгляд встретился с моим, и он моргнул. Но не двинулся с места.
— Поди сюда, Артур, — сказал Сэттл заботливо. — Мисс Паттерсон и мой друг пришли навестить тебя.
Но молодой человек на подоконнике только моргнул. Чуть позже я заметил, что он опять украдкой наблюдает за нами.
— Хочешь чаю? — спросил Сэттл, громко и бодро, будто говорил с ребенком.
Он поставил на стол чашку с молоком. Я с удивлением поднял брови, а Сэттл улыбнулся.
— Удивительная вещь, — заметил Сэттл, — единственное, что он пьет, — это молоко.
Через несколько секунд сэр Артур распрямился, вышел из своего неподвижного состояния и медленно приблизился к столу. Я внезапно сообразил, что его движения были абсолютно бесшумными. Подойдя к столу, он сильно потянулся, выдвинул одну ногу вперед для равновесия, оставив другую сзади. Это продолжалось довольно долго, затем он зевнул. Никогда я не видел ничего подобного! Казалось, все его лицо превратилось в огромную пасть.
Теперь он полностью сосредоточился на молоке: стал наклоняться, пока его губы не коснулись чашки, затем принялся жадно пить.
Сэттл ответил на мой вопрошающий взгляд:
— Он совсем ничего не делает руками. Похоже, он вернулся к первобытному состоянию. Странно, правда?
Я почувствовал, как Филлис Паттерсон немного ко мне придвинулась, и утешающе пожал ее руку.
Наконец с молоком было покончено, и Артур Кармайкл потянулся еще раз, затем он, так же бесшумно, возвратился к подоконнику, уселся на него, изогнувшись, как прежде, и принялся, то и дело мигая, смотреть на нас.
Мисс Паттерсон увлекла нас в коридор. Она вся дрожала.
— О! Доктор Карстарс! — воскликнула она. — Это не он. Это существо вовсе не Артур! Я это чувствую.., знаю…
Я печально наклонил голову.
— Мозг может совершать невероятные трюки, мисс Паттерсон.
Признаюсь, данный случай меня озадачил. Здесь было много необычного. Хотя я никогда прежде не видел молодого Кармайкла, его своеобразная манера передвигаться, да и то, как он моргал, напоминали мне кого-то или что-то. А вот что именно — я никак не мог осознать.
Обед прошел как обычно, вся тяжесть общения с гостями легла на леди Кармайкл и на меня. Когда дамы покинули комнату, Сэттл поинтересовался, какое впечатление произвела на меня хозяйка.
— Должен признаться, — сказал я, — не знаю почему, но мне она определенно не нравится. Вы абсолютно правы, в ее жилах течет восточная кровь, и, следует отметить, она обладает определенной оккультной силой. Она — женщина с экстраординарным магнетизмом.
Сэтгл, казалось, собирался что-то сказать, но воздержался и только через пару минут заметил:
— Она полностью поглощена заботой о своем маленьком сыне.
После обеда все сидели в зеленой гостиной. Мы только что покончили с кофе и вяло обсуждали события прошедшего дня, когда вдруг послышалось жалобное мяуканье за дверью. Никто не произнес ни слова. Поскольку я люблю животных и не могу, когда кто-то из них мучается, я тут же поднялся.
— Можно впустить бедное создание? — спросил я у леди Кармайкл.