Эрл Гарднер - Смерть таится в рукаве
— Нет. С краю.
— Ты не помнишь, что это были за бумаги? Письма или?..
— Нет, не помню.
— Они лежали стопкой?
— Нет, их как бы сгребли в кучу на край стола.
— Как будто Мандра сгреб их, чтобы очистить для чего-то стол?
— Может, и так, а может, кто-то что-то искал и сгреб их в кучу на край стола, чтобы не касаться тела Мандры.
— В комнате, кроме Мандры, был еще кто-нибудь?
— Нет… то есть не думаю. Я, конечно, не заглядывала под стол, в шкаф, в соседние комнаты.
— Что потом?
— Мной овладело сумасшедшее желание убраться оттуда как можно скорей. Несмотря на то, что я была страшно напугана, я понимала — ни в коем случае нельзя допустить, чтобы телохранитель увидел меня и смог потом сказать, в котором часу я покинула квартиру. В горле у меня все сжалось: такое ощущение, будто кто-то тебя душит, я с трудом дышала. Со мной это случается. Когда я через голову надеваю платье и оно закрывает мне лицо, я готова разорвать его на кусочки.
— Я понимаю, что ты хочешь сказать. Но сейчас меня интересует другое.
— Ну вот, кроме Мандры, там никого не было. Сам Мандра был мертв. Кто-то убил его, и я не знала, как мне доказать потом, что это сделала не я, мне хотелось, чтобы мое имя никак не было связано с тем, что произошло. Все это было так глупо — слепая паника, которая вдруг овладевает тобой и заставляет бежать, бежать. Я знала о двери в коридор. Я, естественно, подумала о том, что ее можно открыть изнутри. Единственный ключ, которым ее можно открыть снаружи, находился у Мандры. Я отперла дверь и убежала.
— Который был час?
— Около трех. Я посмотрела на часы только тогда, когда оказалась в квартире Альмы.
— Ты закрыла за собой дверь?
— Нет, я оставила ее открытой.
— Почему ты ее не закрыла?
— По правде говоря, Филин, я думала, что закрыла, но, выходит, ошиблась. Я очень смутно помню, как выбиралась оттуда. Помню, что долго мучилась с замком, потом наконец распахнула дверь, выскочила в коридор и побежала вниз по лестнице. По идее, я должна была захлопнуть за собой дверь, но, как видно, не сделала этого.
— Но ты точно помнишь?
— Нет. А впрочем, Филин, разве это так важно?
— Может быть, — сказал он. — Теперь все важно. Ты не обратила внимания, там был портрет, который ты написала?
— Нет, Филин, я не обратила внимания.
— Итак, ты бросилась вниз по лестнице. Ты встретила кого-нибудь на своем пути?
— Нет.
— Что ты сделала потом?
— Я забежала в аптеку, которая работает круглосуточно, и позвонила оттуда Альме, чтобы узнать, дома ли она. Она была дома, и не одна — к ней зашел Джордж Леверинг. Я попросила Альму подождать меня. Потом поймала такси и поехала к ней. Я затащила ее в спальню и все ей рассказала. Это она предложила, чтобы мы посвятили в это дело Джорджа, в надежде, что он как-то нам поможет.
— В котором часу Леверинг пришел к Альме?
— Не знаю, я не спрашивала.
— Интересно, и часто он заходит к Альме в столь позднее время?
— Ему нужны были деньги, — пояснила она. — Ты ведь знаешь Джорджа, деньги могут понадобиться ему в любой момент.
Терри кивнул:
— Продолжай, Синтия. Что случилось потом?
— Потом Джордж сказал, что сбегает на разведку и попытается что-нибудь разузнать. Он велел нам ждать его, вышел на улицу, сел в машину и уехал. Когда он приехал обратно, он рассказал нам, как был обнаружен труп. Какой-то человек вышел на улицу перекусить, возвращаясь домой, он заметил, что дверь, ведущая в квартиру Мандры, приоткрыта. Он заглянул внутрь и увидел тело Мандры. Приехала полиция, вокруг дома собралась целая толпа, не слишком большая из-за позднего часа, однако же достаточно многочисленная, чтобы Леверинг мог лавировать в ней и задавать вопросы, не привлекая к своей особе большого внимания. Он встретил какого-то знакомого журналиста. Как выяснилось, тот журналист и напал на след Джека Уинтона, который видел женщину, спускавшуюся по лестнице с портретом. Когда Джордж узнал об этом, он поспешил вернуться к нам и рассказать, что Уинтон видел эту женщину в два часа ночи, что он, однако, не успел достаточно хорошо разглядеть ее, потому что лицо ее было закрыто портретом. Затем Джордж предложил, чтобы мы сделали копию с портрета и я потом заявила, что это меня Уинтон видел на лестнице в два часа ночи. В моей комнате сохранились наброски и фотографии, которые я сделала с портрета, когда он уже был на две трети закончен. Альма заверила нас, что с помощью этих набросков и фотографий она сможет сделать с портрета достаточно сносную копию к девяти или десяти часам утра. Конечно, это не будет законченное произведение искусства, но ведь и я — художник с незаконченным образованием. Альма, как известно, работает очень быстро. Кстати, это Джордж предложил, чтобы Альма сделала копию и обеспечила мне таким образом прекрасное алиби.
— А вы подумали о том, что та, другая, женщина в один прекрасный момент может объявиться с настоящим портретом?
— Да, конечно, мы подумали и о такой возможности, но мы решили, что эта женщина предпочтет оставаться в тени. Мы, естественно, были страшно напуганы, но сама идея показалась нам тогда такой удачной. Ты ведь знаешь Джорджа Леверинга. Он столько раз играл на нечестных скачках, что теперь утверждает, будто в мире нет ничего честного и все можно уладить. Он сказал, что к нашей идее ни с какой стороны не подкопаешься.
Задумавшись, Терри склонил голову и стал ходить взад и вперед по комнате.
Вдруг он резко повернулся к Синтии.
— Если что-нибудь случится, никому ничего не говори. Сиди тихо, пока тебе не дадут возможности поговорить с твоим адвокатом.
Синтия посмотрела на Терри, в глазах ее отразилась тревога.
— Я хочу еще немного выпить, Филин. Дома меня ждет Альма, и Стабби торчит в своей машине где-нибудь около моего подъезда. Если бы ты знал, Филин, как мне не хочется видеть Стабби! Он ужасно ревнивый. Он раздобыл для меня адвоката, и теперь я должна быть благодарна ему! Он такой нудный, такой дурак!..
Да-а, ужасный выдался денек! Филин, дорогой, ты представить себе не можешь, как трудно быть эдаким молодчагой-парнем, не унывать ни при каких обстоятельствах, ни к кому не обращаться за помощью. Альма меня не понимает, Филин. Ей кажется, что я никогда не бываю серьезной. Конечно, она меня любит, но считает своим долгом постоянно опекать меня. Она полагает, что я, как маленькая бабочка, растрачиваю свой талант по мелочам, прожигаю жизнь.
— Тебе, Синтия, придется немного подождать, прежде чем ты увидишь Альму, — сказал он.
— Что ты имеешь в виду? — Она выпрямилась в кресле.
— Инспектор Мэллоу увез ее в участок.
— Давно?
