Морис Леблан - Хрустальная пробка
«Добрек провел неделю в отеле „Централь“. Сегодня утром он отправил свои вещи на вокзал… и телеграфировал, чтобы ему оставили место в спальном вагоне поезда, который идет в…
Я не знаю, в котором часу отходит поезд. Буду все время на вокзале. Приходите втроем как можно скорее. Надо подготовить похищение».
— Хорошо, — сказал Балу. — Да на какой вокзал? И куда идет поезд? Она отрезала самые нужные слова.
— Ну, да, — буркнул Гроньяр. — Два удара ножницами, и весь смысл письма пропал. Странная она. Голову, что ли, потеряла?
Люпен не двигался. Кровь прилила к голове с такой силой, что он должен был схватиться руками за виски и удерживать их биение. Он чувствовал, как лихорадка вновь охватывает его мозг, начинает затемнять его сознанье, и призвал на помощь всю свою силу воли, чтобы раздавить этого внутреннего врага. Иначе он погиб безвозвратно.
Он прошептал очень спокойно:
— Сюда приходил Добрек.
— Добрек?
— Разве вы можете допустить хоть на минуту, чтобы госпожа Мержи пропустила эти два слова? Это дело рук Добрека. Госпожа Мержи думала выследить депутата, а вышло наоборот, он выследил ее.
— Каким образом?
— С помощью здешнего слуги, который не доложил нам о приходе госпожи Мержи, но зато уведомил Добрека. Тот пришел, прочел письмо и в насмешку оставил его нам, отрезав самое существенное.
— Можно разузнать, допросить…
— К чему? На что нам знать, как он прошел, раз мы знаем, что он прошел. — Он довольно долго изучал письмо, поворачивая его во все стороны, потом сказал, вставая:
— Пойдемте.
— Но куда?
— На Лионский вокзал.
— Вы уверены?
— Никогда ни в чем не уверен, когда имею дело с Добреком. Но надо же на чем-нибудь остановиться, а судя по тому, что его дела, здоровье, удовольствия влекут его скорее в Марсель и к лазурным берегам, чем на восток Франции, из двух вокзалов, Восточного и Лионского, надо остановиться на последнем.
Лишь в восьмом часу вечера Люпен и товарищи ушли из отеля. Полным ходом автомобиль доставил их на вокзал. Но уже через несколько минут было ясно, что Клариссы Мержи нет нигде, ни внутри вокзала, ни на перроне.
— Однако… — хрипел Люпен, возбуждение которого возрастало от новых препятствий. — Однако если он получил спальное место, то только в вечернем поезде и только в поезде, уходящем в половине восьмого.
Скорый поезд отходил. Они обегали все коридоры, не найдя никого: ни госпожи Мержи, ни Добрека, и уже собирались уходить, когда их задержал возле буфета носильщик.
— Нет ли среди вас господина Балу?
— Да, да, это я, — живо сказал Арсен Люпен. — В чем дело?
— Дама мне так и сказала, что вас будет трое, а может, двое. Я не знал…
— Но, ради бога, говорите же скорее. Какая дама?
— Дама, которая весь день дожидалась на улице около багажа.
— Ну дальше? Что же? Она уехала?
— Да, с курьерским, с шестичасовым. В последнюю минуту она решилась. Так велела она передать вам. Она велела также вам сказать, что в том же поезде едет и господин… в Монте-Карло.
— Ах, проклятье. Надо было сесть в «скорый». Минутой раньше бы. Теперь остаются только вечерние поезда, которые еле ползут. Больше трех часов потеряно.
Время тянулось бесконечно. Они взяли билеты, попросили по телефону хозяина отеля направлять их переписку в Монте-Карло, пообедали, прочли газеты. Наконец в девять тридцать подали поезд.
Так поистине трагическое стечение обстоятельств заставило Люпена в наиболее решительный момент борьбы удалиться от места сражения с самым опасным, самым неуязвимым врагом, с которым он когда-либо имел дело, и надеяться на случай, на удачу.
И это происходило за четыре, самое большее, за пять дней до исполнения приговора над Вошери и Жильбером!
Люпен провел мучительно тяжелую ночь. По мере того как он обдумывал положение вещей, оно представлялось ему все более мрачным.
Со всех сторон неизвестность, мрак, неурядица.
Правда, он владел тайной хрустальной пробки. Но как знать, не переменил ли Добрек свою тактику? Как знать, что список двадцати семи еще хранится в пробке, а сама она находится в том предмете, куда он запрятал ее первоначально. А сколько тревоги внушал ему тот факт, что Кларисса Мержи в надежде выследить Добрека попалась в его ловушку: он выследил ее и теперь увлекал с дьявольской хитростью в заранее намеченное место, далеко от всякой помощи и даже надежды на помощь.
О, игра Добрека была ясна. Люпен знал колебания несчастной женщины. Он знал — Гроньяр и Балу осведомили его, — что Кларисса смотрела на бессовестную сделку, предлагаемую Добреком, как на избежность. В таком случае как он мог победить? Логика событий, так неумолимо направляемых Добреком, приводила к роковой развязке: для спасения сына, матери приходилось принести в жертву себя, свою честь.
— О, разбойник, — произнес Люпен сквозь зубы. — Погоди, ты затанцуешь у меня, когда я схвачу тебя за шиворот. Право, не желал бы я тогда быть на твоем месте.
Они прибыли в три часа пополудни. Не видя Клариссы на вокзале, Люпен тотчас заподозрил недоброе. Он подождал: никакого вестника не было. Он расспросил сторожей и контролеров, не заметили ли они среди толпы путешественников, подходивших под его описание?
Надо было обыскать отели и гостиницы всего княжества. Какая потеря времени!
К вечеру следующего дня Люпен с уверенностью мог сказать, что Клариссы и Добрека не было ни в Монте-Карло, ни на мысе Д'Эль, ни на мысе Мартина, ни в Монако, ни в Тюрби.
— Ну хорошо. Что же теперь? — скрежетал он со злостью.
Наконец в субботу на почте им дали телеграмму, пересланную владельцем отеля Франклина до востребования:
«Он вышел в Каннах и отбыл в Сан-Ремо. Палас-отель. Кларисса».
Телеграмма была отправлена накануне.
— Проклятье, — воскликнул Люпен. — Они все же проехали через Монте-Карло. Надо было одному из нас остаться на страже у вокзала. Я думал об этом, но в такой давке…
Люпен с приятелями вскочил в первый же поезд, отходивший в Италию.
В полдень они пересекли границу.
Через сорок минут поезд входил в Сан-Ремо.
Они тотчас же заметили посыльного в фуражке с надписью «Амбассадер-Палас», который, казалось, искал кого-то среди приехавших.
Люпен подошел к нему.
— Вы ищите господина Балу, не правда ли?
— Да… Господина Балу и еще двух господ.
— Вас послала одна дама?
— Да, госпожа Мержи.
— Она остановилась у вас в отеле?
— Нет, она не вышла из поезда. Подозвав меня знаком, она описала мне этих трех господ и сказала: «Предупредите их, что еду в Геную. Отель „Континенталь“.
— С ней никого не было?
— Нет.
Люпен отпустил посыльного, дав ему на чай, потом повернулся к своим друзьям и сказал:
