Энтони Беркли - Дело об отравленных шоколадках
— Ну что же, любопытно задумано, — резюмировала мисс Дэммерс. — И на редкость поучительно.
— Благодарю, — смиренно промолвил польщенный мистер Брэдли.
— На самом деле это означает, — не без язвительности заключила миссис Филдер-Флемминг, — что вы так и не знаете, кто является преступником.
— Нет, конечно я знаю, — равнодушно откликнулся мистер Брэдли, — но не могу доказать. Члены Клуба словно проснулись.
— Вы нашли кого-то еще? Вопреки тому, что шансы выявить того, кто соответствовал бы всем вашим условиям, столь мизерны? — Сэр Чарльз был обескуражен.
— Думаю, она могла бы соответствовать, — сказал мистер Брэдли, — но я проверил еще не все.
— Она! — Мистер Читтервик был изумлен.
— Да, это женщина. То, что преступление совершено женщиной, — очевидно. И это как раз одна из сторон, которую я старался пока обходить. Странно, что до сих пор никто об этом ни слова не произнес. Как раз единственное, что можно с твердостью утверждать, что преступление — женских рук дело. Мужчине никогда бы в голову не пришло послать другому мужчине отравленные конфеты. Он послал бы отравленные лезвия для бритья, или виски, или пиво, как и поступил этот мерзавец, приятель доктора Уилсона. Мы же имеем типично женское преступление.
— Странно, — тихо произнес Роджер.
— Вы не согласны со мной, мистер Шерингэм?
— Да нет, я просто весь в сомнении, — сказал Роджер. — Вообще-то дело очень путаное.
— Непроницаемое, я бы так его охарактеризовал, — многозначительно проговорил мистер Брэдли.
— Ну хорошо, — нетерпеливо вмешалась мисс Дэммерс, которой надоели бесконечные отклонения от темы и хотелось наконец узнать главное. — Вы нам все-таки назовете преступника, мистер Брэдли?
Мистер Брэдли взглянул на нее не без лукавства:
— Я же сказал, что это ни к чему не приведет, поскольку я не могу ничего доказать. К тому же тут примешался еще такой пустячок, как дамская честь.
— То есть вы опять возвращаетесь к закону о клевете, чтобы не попасть впросак?
— О нет, ни в коем случае. Я без малейших колебаний уличил бы ее в убийстве. Тут есть одно серьезнейшее обстоятельство. Дело в том, что эта дама была какое-то время любовницей сэра Юстаса, а в подобные вещи вникать не положено из соображений приличия.
— Ах вот оно что! — вырвалось у мистера Читтервика.
— Вы желаете что-то сказать? — приветливо обратился к нему мистер Брэдли.
— Нет-нет, просто меня заинтересовало, не совпадают ли у меня с вами кое-какие соображения. И ничего больше.
— Вы имеете в виду вариант брошенной любовницы?
— Вот-вот, — смутился мистер Читтервик.
— Это все так и есть. Вы тоже вышли на эту версию? — Брэдли говорил тоном учителя, который с благосклонной улыбкой поощряет способного ученика. — Это самая точная версия, по всей вероятности. Если взглянуть на дело исходя из характера сэра Юстаса, то образ терзаемой ревностью женщины, оставленной им, вырисовывается с предельной ясностью. Я совершенно намеренно не стал упоминать о пункте тринадцатом в перечне сформулированных мною условий, а он гласит: преступник должен быть женщиной. Теперь, рассуждая о виртуозности доказательств, хочу сказать, что ведь ни сэру Чарльзу, ни миссис Филдер-Флемминг нельзя в этом отказать, не так ли? И оба они не стали исследовать связь между преступником и нитробензолом, хотя это для дела весьма существенно.
— Так вы действительно считаете, что мотивом преступления была ревность? — спросил мистер Читтервик.
— Абсолютно убежден, — твердо сказал мистер Брэдли. — Но хочу добавить, что отнюдь не убежден, что жертвой должен был стать сэр Юстас.
— Не должен был стать жертвой? — спросил Роджер к крайнем смятении. — А как вы это установили?
— Просто я узнал, — скромно поведал мистер Брэдли, — что у сэра Юстаса было назначено свидание в тот день, когда произошло убийство. Он держал это в секрете. Ему предстояло обедать с одной дамой, и не просто с дамой, а с дамой, весьма для него привлекательной. Скорее всего, это была не мисс Уайлдмен, а другая, и причем сэру Юстасу очень не хотелось, чтобы о ней стало известно мисс Уайлдмен. Но полагаю, что та, что послала ему шоколадки, знала об этой даме. Свидание так и не состоялось, но что свидание отменили — об этом она не знала. Мое предположение (заметьте — предположение, поскольку я не могу подкрепить его достаточно убедительными доказательствами, лишь исхожу из того, что тут выдвигаются на первый план в качестве улики отравленные шоколадки), — словом, мое предположение состоит в том, что шоколадки предназначались совсем не сэру Юстасу, а сопернице той женщины, которая их послала.
— Ах! — Миссис Филдер-Флемминг была совершенно потрясена.
— Это что-то новенькое, — проговорил подавленный сэр Чарльз.
Роджер лихорадочно перебирал в уме имена всех дам сэра Юстаса, о которых он знал, пытаясь представить, кто из этого цветника мог оказаться убийцей. Одну даму он подозревал раньше, но она не очень годилась для роли убийцы, да и сейчас он был в сомнении. Список, казалось, исчерпан.
— Видите ли, Брэдли, если дама, о которой вы говорите, то есть та, что послала шоколадки, действительно была возлюбленной сэра Юстаса, то тут церемониться не стоит, — сказал Роджер. — Наверняка ее имя в связи с этой историей отлично известно в «Радуге», а возможно, и во всех прочих лондонских клубах. Сэра Юстаса скрытным не назовешь.
— Уверяю вас, мистер Брэдли, — усмехнулась мисс Дэммерс, — что представления сэра Юстаса о чести значительно расходятся с тем, к чему его обязывает титул.
— Не думаю, — твердо произнес мистер Брэдли, — что это справедливо и для данного случая.
— То есть?
— Уверен, что только тот, кто послужил источником этой новости (не подозревая, что он таковым является), сэр Юстас и я — и никто больше об их отношениях не знает. Ну и разумеется, сама эта дама, — прибавил мистер Брэдли несколько церемонно, — поскольку она является действующим лицом.
— Но как удалось вам об этом узнать? — упорствовала мисс Дэммерс.
— Сожалею, — спокойно отвечал мистер Брэдли, — но не могу разглашать подобные вещи.
Роджер поскреб подбородок. Может, действительно там замешана еще одна, о которой он не знал? Тогда как быть с новым вариантом версии, которая почти сложилась в его голове?
— Ваша свеженькая и опять убедительная параллель летит кувырком? — прочитала его мысли миссис Филдер-Флемминг.
— Не совсем. Но если так, то у меня имеется и другая. Кристина Эдмундс. Почти такой же случай, если исключить помешательство. Мания на почве ревности. Отравленные шоколадки. Чего лучше?
