Сэйси Ёкомидзо - Деревня восьми могил
И все же мне придется как-то реагировать. Сколько бы я ни копался в своем сердце, ничего похожего на любовь к Норико я там не обнаружу. Любовь, привязанность — эти чувства возникают лишь как результат взаимопонимания, откуда им взяться во мне? Девушка по имени Норико мне ведь практически незнакома.
Что следовало мне сказать ей? Говорить успокоительную бессмыслицу, безответственно поддакивать мне несвойственно. Кроме того, я считал непростительным грехом обманывать такое светлое, наивное создание. Приходилось просто отмалчиваться. Впрочем, кажется, Норико и не рассчитывала на мой ответ, ее вполне удовлетворяла возможность выговориться самой. Я же, глядя на нее, не мог избавиться от беспокойства, потому что знал: женщина, сильно влюбленная, убеждена, что и объект ее любви отвечает ей взаимностью, достоин абсолютного доверия.
Мне оставалось только осторожно уйти от этой опасной темы.
— Норико-сан!
— Да?
— До приезда сюда вы в Токио тоже жили вместе с Синтаро?
— Да. А почему вы спрашиваете?
— В Токио Мияко-сан часто приходила к вам?
— Мияко-сан? Да нет, не так часто… Обычно брат уходил, но не знаю, к ней или нет.
— Говорят, Мияко-сан и Синтаро-сан чуть не поженились.
— Да, ходили такие слухи. Может быть, они и на самом деле хотели пожениться. Если б не война… поражение в войне…
— Мияко-сан и тут посещает вас?
— Нет… В последнее время совсем не заглядывает. Поначалу пару раз приходила, но брат избегал ее…
— Почему?
— Точно не знаю. Но, вполне может быть, потому, что Мияко-сан — богачка, а он — почти нищий. Он всегда был гордым и независимым. Очень не любил, когда его жалели, когда выражали сочувствие…
На мои вопросы Норико отвечала без малейшей заминки; видимо, ее совершенно не занимало, почему меня интересуют такие подробности. Я же, с одной стороны, испытывал угрызения совести, но с другой — мне многое надо было узнать, и представившуюся возможность я решил использовать в полной мере.
— А как вы думаете, если бы Синтаро-сан согласился, Мияко-сан вышла бы за него замуж?
— М-м-м… Не знаю… — Норико покачала головой. И я удивился тому, какая у нее длинная шея, причем очень красивая, я сказал бы даже, лебединая шея.
— Не могу сказать, поженились бы они или нет. Я ведь глупая, не могу разобраться даже в том, что творится в собственной душе, не то что в чужой, тем более в душе Мияко — она очень непростой человек.
Я взглянул на Норико, не в силах сдержать удивления. Сегодня утром я впервые понял, что Харуё недолюбливает Мияко. Оказывается, и Норико тоже. Поистине нельзя судить о человеке по его виду… Если говорить о Харуё, то можно допустить наличие своего рода ревности в ее отношении к Мияко. Но не думаю, что эта ревность присутствует у наивной Норико. Если две такие разные женщины высказывают практически одно и то же мнение, можно считать его достаточно объективным. А вот я не воспринимал Мияко как роковую женщину, она мне казалась просто немного ветреной.
Синтаро
Интересно, сколько времени мы просидели там? Я, к несчастью, забыл наручные часы. Мне казалось, что прошла целая вечность. Норико никак не отпускала меня. Общих тем для беседы у нас было не так уж много, но ей достаточно было того, что я сижу рядом. Она вспоминала что-то, о чем-то рассказывала. Разговоры ее напоминали бесконечную сказку, в которой не было и следов ехидства, злословия, недоброжелательности, и в какой-то момент я, неожиданно для себя самого, почувствовал, что впервые после приезда в Деревню восьми могил я обретаю ощущение покоя. Меня постоянно окружали здесь лица людей озлобленных, ощетинившихся словно ежи, готовые исколоть всех подряд. А сегодняшняя встреча дала мне возможность расслабиться и взглянуть на людей, на жизнь вообще новым, более объективным и одновременно просветленным взглядом. Я рассеянно слушал бесконечную, но такую милую болтовню Норико, пока до нас не донесся откуда-то бой стенных часов. Двенадцать! — Уже двенадцать часов! Очень поздно, пора идти.
— Да, действительно…
Даже до Норико дошло, что расставаться все-таки придется.
— Надо домой. Хотя брат, кажется, еще не вернулся, — грустно сказала она.
— Все же — куда он уходит? Да еще каждый вечер…
— Представления не имею. Когда-то мог до утра засиживаться за го,[32] очень любил эту игру. Но после того, как вернулся в деревню, перестал играть, здесь не с кем.
Норико, казалось, не беспокоило ночное отсутствие брата, а меня почему-то мучил вопрос, где и как проводит ночи Синтаро.
— Когда ж он обычно возвращается? — не удержавшись, спросил я.
— Понятия не имею. Когда он приходит домой, я всегда сплю.
— А в котором часу вы спать ложитесь, Норико-сан?
— Часов в девять — десять. Сегодня — исключение. Но я так рада, что не спала. Благодаря этому я увиделась с вами… Послушайте, Тацуя-сан, вы завтра вечером придете ко мне?
Норико спросила таким тоном, будто это уже дело решенное. Обезоруженный ее бесхитростностью, я не мог ответить отказом.
— Можно, конечно. Только если не будет дождя.
— Конечно, если будет лить дождь, из дома не выйти…
— И у меня есть просьба к вам, Норико-сан: пообещайте никому не рассказывать, что сегодня ночью видели меня тут. И ни в коем случае не говорите об этом Синтаро.
— А почему? — Удивленная Норико уставилась на меня округлившимися глазами.
— Так надо. И молчите не только о сегодняшней ночи, но и о завтрашней, если мы встретимся тут. Если вы не сдержите обещания — я не буду больше приходить.
Это подействовало.
— Хорошо, я никому ничего не скажу. Но тогда вы будете приходить ко мне каждый вечер?
Женщины — дипломаты от природы. При всей своей наивности Норико ловко продвинулась в желанном направлении. Ну что тут поделаешь? Я печально улыбнулся:
— Буду.
— Обязательно?
— Да. Обязательно. Ну ладно, Синтаро-сан скоро должен вернуться домой. Идите и вы, Нотт-тян.[33]
Это ласковое обращение вырвалось у меня неожиданно для себя самого.
Она послушно кивнула в ответ.
— Что ж, Тацуя, до свидания!
— До свидания.
Пройдя по склону пять-шесть шагов, Норико снова обернулась:
— До свидания!
— Ага, пока!
Норико продолжала спускаться по склону, но вдруг вскрикнула и остановилась.
— Что случилось, Нотт-тян? — Я в испуге повернулся в ее сторону.
Как я уже говорил, мы находились на склоне, спускавшемся к низине, словно стенами, окруженной горами. Норико уже спустилась к низине; там, в некотором отдалении от поселка, одиноко стоял маленький домик; сквозь его застекленную стену наружу проникал красноватый электрический свет. В тот момент, когда я обернулся, темная тень мелькнула по этой застекленной стене — это произошло мгновенно, но мне все же показалось, что это была тень мужчины в европейской одежде и охотничьей шляпе. Мое сознание даже не успело четко зафиксировать это; свет погас, и мгла накрыла весь дом.
