Анна Грин - Кто убийца?
– Мне очень приятно, что вы так пунктуальны.
– Очень рад, — ответил он коротко, — я хотел бы знать, какое поручение вы желаете мне дать?
– Я предоставлю вам действовать самому, но с условием, что вы сообщите мне о результатах своих наблюдений как можно скорее.
– Буду поступать согласно вашему желанию.
– Прекрасно, — сказал я и передал ему записку; в ней были указаны вопросы, которые мне хотелось прояснить.
Молодой человек внимательно прочел ее, потом подошел к камину в вестибюле для пассажиров, где мы находились в это время, и бросил бумажку в огонь.
– Я делаю это на тот случай, если со мной что-нибудь случится, — объяснил он.
– Но…
– Не беспокойтесь, я ничего не забуду: у меня прекрасная память, я могу обойтись без записей.
Он добродушно рассмеялся и простился со мной со словами:
– Вы получите нужные вам сведения не позднее чем через двадцать четыре часа.
Записка, которую я ему передал, была следующего содержания:
«Узнать, в чьем обществе и какого числа барышни Левенворт прибыли на курорт в прошлом году, что они там делали, с кем познакомились и когда уехали; вообще разузнать все, что касается их жизни на курорте.
Во-вторых, узнать то же самое относительно Генри Клеверинга, который, вероятно, был знаком с этими особами и везде им сопутствовал.
В-третьих, выяснить фамилию духовного лица, который служил приходским священником в июле прошлого года в одном местечке, в двадцати милях от Р., и умер в декабре прошлого года. То же самое — относительно человека, состоявшего в услужении у священника».
Не могу сказать, что я весело провел часы, которые прошли со времени расставания с сыщиком. Наконец я получил от него следующее письмо:
«Милостивый государь!
Во-первых: особы, о которых идет речь, прибыли в Р. 3 июля прошлого года. Всего их было четверо: дядя, две племянницы и горничная Джен.
Дядя провел здесь всего три дня, а затем отправился в какое-то путешествие. В его отсутствие обе барышни часто проводили время в обществе Генри Клеверинга. Через два дня после возвращения дяди, 19 июля, этот господин совершенно неожиданно уехал. Что касается барышень, то они много выезжали, особенный успех имела мисс Мэри; мисс Элеонора была гораздо серьезнее и под конец их пребывания на курорте заметно погрустнела; говорят, она была очень холодна со своей кузиной. Все они уехали отсюда 1 августа 1876 года.
Во-вторых: Генри Клеверинг приехал сюда 6 июля 1876 года; о нем известно лишь, что его часто видели в обществе барышень Левенворт.
В-третьих: в местечке Ф., в 16 — 17 милях от курорта, жил священник по фамилии Роббинс, который умер в декабре.
В-четвертых: человека, находившегося тогда в услужении у священника, зовут Тим Кук; два дня тому назад он вернулся в Ф., и, если надо, его можно допросить».
Глава XXV
Тим Кук
– Но неужели вы этого не понимаете? — говорил мне Грайс. — Ведь вы своим предположением, что Элеонора — жена Клеверинга, который, судя по всему, и убил Левенворта, не только не облегчаете ее положения, но, напротив, навлекаете на нее еще большие подозрения?
– Но ведь вы сами говорили, что Элеонору невозможно заподозрить в таком ужасном преступлении.
– По моему убеждению, Элеонора Левенворт не виновна.
– В таком случае что же мне делать?
– Только одно: докажите, что ваше предположение неверно.
Я посмотрел на него с удивлением.
– Я не думаю, что это так трудно, — сказал Грайс. — Где ваш Кук?
– Внизу, — ответил я, — там же «Тонкое Чутье».
– Будьте любезны пригласить их сюда.
Минуту спустя сыщик и Кук вошли в комнату.
– Вы, значит, и есть тот самый человек, который служил у покойного священника? — начал Грайс, не глядя на того, к кому обращался. — Надеюсь, вы скажете нам правду.
– Я всегда говорю правду, никто и никогда еще не называл меня лжецом.
– Вы знаете, как звали даму, обвенчавшуюся с господином, у которого вы тогда были свидетелем? — спросил Грайс, переходя прямо к делу.
– Увы!
– Но вы, наверно, помните, как она выглядела?
– Так же хорошо, как если бы она была моей матерью. Я никогда не забуду прелестных глаз этой дамы, даже через сто лет.
– Значит, вы узнали бы ее сразу?
– Без сомнения.
– Хорошо, расскажите теперь все, что знаете об этой свадьбе.
– Дело происходило примерно так: я уже почти год находился на службе у викария Роббинса и в один прекрасный день работал у него в саду. Вдруг я заметил какого-то господина, который, стоя на улице, осматривался по сторонам и, наконец, направился прямо к нашему дому. Он был очень представительный, и я сразу обратил на него внимание: таких статных господ у нас в Ф. никогда не бывало. Вдруг напротив нашего дома остановился экипаж, в котором сидели две дамы. Я видел, что они собираются выйти из экипажа, и поспешил им на помощь.
– Вы видели их в лицо?
– Сначала не видел, поскольку они скрывались под густой вуалью.
– Хорошо, продолжайте.
– Я снова принялся за работу, как вдруг услышал, что меня зовет викарий. Я догадался, что сейчас начнется обряд венчания, и не ошибся. Вот и все, что я могу вам рассказать.
Кук вытер со лба пот, как будто рассказ стоил ему огромных усилий.
– Вы говорили, что дам было две. Та, на которой женился тот господин, была брюнетка или блондинка?
– Мне кажется, волосы у нее были не темные.
– Но по лицу вы могли бы ее узнать?
– Конечно.
Грайс шепнул мне, чтобы я вынул из его письменного стола два портрета и расставил их в разных концах комнаты.
– Вы говорили, — продолжал Грайс, — что не помните фамилию невесты. Каким образом это могло случиться? Разве вы не подписывали брачного контракта?
– Конечно, подписывал. Викарий указал мне место, где я должен был расписаться, — я поставил подпись, вот и все.
– А другого имени на этом документе не было, когда вы его подписывали?
– Нет. Викарий Роббинс затем обратился к другой даме, стоявшей тут же, и попросил ее также расписаться, что она и сделала.
– Вы не видели в эту минуту ее лица?
– Нет: когда она подняла вуаль, она стояла спиной ко мне, а викарий смотрел на нее с восхищением, вероятно, потому, что она была очень красива.
– Ну, а потом что произошло?
– Не знаю, я тотчас после этого вышел из комнаты.
– Где вы находились, когда дамы уехали?
– В саду.
– В таком случае вы, конечно, видели их. Этот господин был с ними?
– Нет, это-то и показалось мне странным. Дамы уехали одни, а он ушел так же, как и явился; некоторое время спустя ко мне подошел викарий и велел молчать про эту свадьбу и никому не говорить о том, что я видел.
