Энтони Беркли - Загадка Лейтон-Корта
Но ненадолго.
— Вот мы и опять оказались на том же месте и не продвинулись с тех пор, как нашли эту злосчастную бумажку. Потеряли целый час драгоценного времени!
— Ну, ты во всяком случае прошел неплохую физическую тренировку, — заметил Алек. — Это тебе очень на пользу.
Роджер не обратил внимания на выпад друга.
— Вопрос в том, что делать дальше?
— Идти пить чай! — поспешно предложил Алек. — А если говорить о напрасно потраченном драгоценном времени, так, по-моему, мы с тобой только этим сейчас и занимаемся. Если какое-то явное доказательство оказывается провалом, то, может быть, и все это нечто несуществующее. В конце концов, я не верю, что было убийство. Стэнуорт покончил с собой.
— Так вот, — продолжал Роджер, совершенно не обращая внимания на то, что его перебили, — мы решили разузнать о таинственном незнакомце, верно? Значит, нам следует продолжать. К счастью, я не совсем потерял способность соображать. Я уже задал несколько вопросов о постороннем человеке, но ответы были нечеткими, они ввели нас в заблуждение, и мы потерпели неудачу. Теперь пойдем на станцию.
— О нет, — простонал Алек. — Чай!
— Станция! — решительно ответил Роджер, и они повернули на станцию.
Однако этот визит также не дал никаких результатов. От простоватого, деревенского вида носильщика Роджеру на расспросы о возможном приезде своего друга удалось узнать, что на этом небольшом полустанке (его и станцией-то не назовешь!) останавливается в день только полдюжины поездов и ни одного после семи часов вечера. Самый ранний поезд был утром, вскоре после шести часов, и пассажиров не было. Нет, он не видел, чтобы вчера прибыл кто-нибудь незнакомый. По крайней мере, ничего такого не заметил.
— Другого мы не могли и ожидать, — философски заметил Роджер, когда они наконец направились домой.
— Если этот тип прибыл поездом, то, возможно, он сошел в Элчестере. Он не дурак, как нам это хорошо известно.
Теперь, когда появилась реальная надежда оказаться в тени и попить чаю, Алек готов был обсуждать вопрос более дружелюбно.
— Значит, теперь ты вполне уверен, что убийца — человек со стороны? — спросил он. — Ты отказываешься от мысли, что это кто-нибудь из округи?
— Ничего подобного, — возразил Роджер, — я ни в чем не уверен. Знаю только, что он высокого роста, носит большие башмаки, крепкий и сильный, и вообще неординарный преступник и соответствует мысленному портрету, сложившемуся под впечатлением моих размышлений о Принце Джоне, черт бы его побрал! Это может быть посторонний для этой округи человек, а может быть, и нет. Мы знаем, что он был здесь утром, потому что общался с домочадцами. Но кроме этого, мы ничего определенного не можем сказать, не зная мотива преступления. Клянусь Юпитером! Хотел бы я это знать! Это бы значительно сузило поиски.
— Странно, нам никогда не приходило в голову! — внезапно заявил Алек. — Ведь это мог быть просто грабитель, который так растерялся, когда узнал, что убил хозяина, что даже не осмелился закончить то, ради чего пришел, а просто поспешил прочь. Мне это кажется вполне возможным и соответствует фактам.
— Да-а, в самом начале мы рассматривали мысль о грабеже, не так ли? Ты представляешь себе, Алек, что с тех пор прошло всего лишь пять часов, а кажется, прошло по меньшей мере пять недель! Но все это было до того, как на нас произвело впечатление странное поведение других домочадцев.
— Ты хочешь сказать произвело впечатление на тебя. Я все-таки считаю, что ты вечно все преувеличиваешь. Вероятно, всему есть совершенно элементарное объяснение, которого мы просто не знаем. Полагаю, ты имеешь в виду Джефферсона и миссис Плант?
— И леди Стэнуорт!
— Ну значит, и леди Стэнуорт! Но ты же не надеешься, что они станут с нами откровенничать, верно? А это единственный путь, который мог бы снять с них подозрение. Однако что бы ты мне ни говорил, я не думаю, что хоть каким-то образом они связаны с убийством. Боже правый! Это все равно, что их самих обвинить в убийстве! Скажи на милость, мой дорогой, можешь ты представить себе миссис Плант или леди Стэнуорт (оставим пока Джефферсона), занятых убийством старого Стэнуорта? Это, право же, слишком нелепо! Мог бы придумать что-нибудь поумнее.
— Странно, именно эта тема, похоже, больше всего тебя волнует, Александр! — мягко заметил Роджер.
— Гм, я хочу сказать, это чертовски глупо! Ты не можешь верить чему-нибудь подобному.
— Возможно, что и не верю. Как бы то ни было, мы отложим это до тех пор, пока появится что-нибудь более определенное, незачем нам горячиться, и без того жарко. Послушай, давай оставим пока все как есть! Проветрим мозги. Лучше вместо этого я прочитаю тебе небольшую лекцию о влиянии этики Платона на гегельянскую философию с некоторыми дополнительными сведениями о неоплатонизме.
И, не обращая ни малейшего внимания на энергичные протесты Алека, Роджер сразу приступил к делу.
Время таким образом прошло приятно и с пользой. Наконец они подошли к сторожке.
— Как видишь, — радостно заключил Роджер, — в то время как в средневековой философии этот мистицизм находится в мощной и абсолютно успешной оппозиции рационалистическому догматизму с его высокомерным пренебрежением к любому опыту, существующая в эмбриональном состоянии наука пятнадцатого и шестнадцатого веков являла собой логическое развитие неоплатонизма в той же оппозиции к бесплодному рационализму.
— В самом деле? — мрачно спросил Алек, мысленно выражая тайную, но горячую мольбу, чтобы, покуда жив, ему никогда больше ни слова не пришлось услышать о неоплатонизме. — Понятно.
— Понятно? — переспросил Роджер. — Очень хорошо! Теперь давай поищем нашего друга Уильяма и побеседуем с ним.
— Ты собираешься прочесть ему короткую лекцию о рационалистическом догматизме? — осторожно осведомился Алек. — Потому что если это так, то я, пожалуй, пойду в дом.
— Боюсь, что это было бы напрасной потерей времени, — серьезно ответил Роджер. — Я убежден, что, Уильям — догматик самого нетерпимого, фанатичного толка, какие только существуют на свете, и говорить ему о бесполезности догмы, было бы в той же степени эффективно, что и разглагольствовать перед гиппопотамом об этике в гостиной. Нет, я просто хочу немного поговорить с Уильямом. Нельзя сказать, чтобы я на что-то надеялся; просто не хочу оставлять ни одного камня не перевернутым.
Они нашли Уильяма в большой теплице. Он неловко влез на шаткую лесенку и пытался подвязать какую-то лозу. При виде Роджера Уильям поспешно спустился на твердую землю. Он не надеялся на счастливый случай.
