Лилиан Браун - Кот, который жил роскошно
– Угу, – откликнулся Язбро, но тут двери Зелёного отворились, и кабинка, стеная и охая, вознесла Квиллера на четырнадцатый.
Сиамцы встретили его у дверей.
– Время обедать? – спросил он. – Ррррррррр, – проворчал Коко.
– Это что, требование принести рррыбу, рррагу или ррростбиф?
– Ррррррррр, – теперь скорее прорычал Коко, и Квиллер открыл банку лосося, отметив, что нужно свести кота к ветеринару, чтобы тот проверил его горло.
Пока сиамцы увлеченно поглощали рыбу, Квиллер анализировал поведение Коко в последнее время. Кроме издавания страшных горловых звуков, кот либо, скучая слонялся по комнатам, либо бегал следом за хозяином. Это было понятно: Юм-Юм постоянно спала и не составляла ему компании, голубей для развлечения не было, а сам Квиллер практически всё время отсутствовал, а когда присутствовал, то занимался более важными делами вроде скрэбла или отчета «Гринчмана энд Хиллза».
– Ладно, ребятки, – сказал он. – Давайте малость развлечёмся. – И вытащил новые кожаные шлейки.
Коко и раньше выходил гулять на поводке, поэтому спокойно позволил себя "одеть", но Юм-Юм напрочь отказалась совать голову в непонятную петлю. Обычно восприимчивая к лести и уговорам, она пропустила мимо ушей замечание о том, что голубая кожа прекрасно подходит к её глазам и увеличивает в объёме её бежево-коричневую шерсть. Кошка заверещала, брыкнулась и зашипела. Когда же Квиллер потянул за поводок, она не только отказалась идти, но даже стоять. Квиллер потянул сильнее, Юм-Юм опрокинулась на пол и притворилась мёртвой. Он поднял её и поставил на все четыре лапы, но она тут же опрокинулась вновь, словно в её теле не осталось ни мышц, ни костей. И осталась так лежать: недвижимая, с закрытыми глазами.
– Ты ненормальная, неблагодарная девчонка! – воскликнул он. – Я припомню тебе твоё поведение, когда в следующий раз захочешь посидеть у меня на коленях
Пока он возился с Юм-Юм, Коко скакал по квартире, волоча за собой поводок. Таскать за собой поводок – хорошо знакомое ему дело: все лучшие приключения кота были связаны с двенадцатифутовым нейлоновым шнуром. На сей раз он ясно давал понять, что хочет исследовать террасу.
– Там холодно, – предупредил его Квиллер.
– Йау. – ответил Коко.
– И голубей там нет.
– Йау.
– К тому же темнеет.
– ЙАУ! – рявкнул кот и потянул хозяина к выходу.
Очутившись на террасе, он потянул Квиллера за собой к брандмауэру, затем в обратную сторону, к парапету. В одном месте кот резко остановился. Квиллер крепче сжал поводок, и вовремя, потому что Коко внезапно прыгнул на каменную балюстраду. Покачиваясь на ограждении, он глянул вниз. Уверенно сжав поводок, Квиллер глянул за ним следом. Прямо под ними находился сектор № 18: число было написано поблекшей желтой краской на гудроновом покрытии.
– Невероятно! – воскликнул Квиллер.
– Ррррррр, – прорычал Коко.
– Пошли домой. Здесь холодно.
Но кот отказался двигаться с места, а когда Квиллер взял его поперек туловища, напрягся и круто загнул хвост.
Почему, недоумевал Квиллер, Россу понадобилось идти, бежать или плестись целых сто футов для того, чтобы спрыгнуть именно на машину Язбро? А ещё загадочнее: откуда Коко узнал точное место, где это произошло?
Возвратившись в квартиру, они застали Юм-Юм спящей на водяном матраце – прямо в шлейке. Квиллер нежно перевернул кошечку, расстегнул замок и снял ошейник. Не открывая глаз, она замурлыкала. Почему нет? Она ведь выиграла. Последнее слово осталось за ней.
– Настоящая женщина, – пробормотал Квиллер.
Пора было одеваться к ужину с Графиней: он вытащил из шкафа синий костюм и белую рубашку, поражаясь тому, что за два дня уже дважды влезал в костюмы. В Мускаунти он надевал их два раза за три года: раз на свадьбу и второй на похороны. Чтобы поднять настроение, он надел к "похоронному" костюму красный галстук. Рубашка в полоску выглядела бы куда живее, но изыски кутюрье лежали вне сферы интересов Квиллера.
Предстоящий ужин не вызывал у Квиллера такого уж острого интереса. Но многолетняя репортерская работа и редакторы-тираны вышколили его, превратив в автомат, всегда готовый к подобным встречам. К тому же имелась возможность написать книгу о "Касабланке" – симпатичный фолиант, с большими фотографиями, на хорошей бумаге, который выпустил бы Фонд К.
Сегодня днём, припомнил он, собирался совет директоров фонда, и Хасселрич должен был изложить проект реставрации "Касабланки" с обычным своим возбужденным клокотанием и анекдотами о шпинате. И тут же, словно телепатически восприняв его мысли, зазвонил телефон: звонил Хасселрич, который объявил, что совет директоров единогласно проголосовал за выделение денег на спасение "Касабланки", оставив сумму целиком на усмотрение Квиллера.
– И это только начало, – сказал поверенный. – Была принята резолюция о проведении других мероприятий, подобных этому, – для создания нового имиджа Фонда К.
Квиллер посмотрел на часы. Его пригласили к семи, а сейчас не было и шести. Он набрал номер Мэри Дакворт.
– Не заняты? Найдете для меня пару минут? Хочу заскочить к вам, прежде чем вознесусь в розоводеревянной колеснице в ар-дековский рай. К тому же у меня хорошие вести!
– Заходите! – сказала она. – Позвоните в дверь. Магазин закрыт.
Перекинув через руку плащ, Квиллер отправился вниз на Зелёном лифте. На девятом этаже в кабину зашла рыжеволосая женщина, которая, как он чувствовал, весь путь не сводила с него глаз. Квиллер, расправив плечи, углубился в изучение указателя этажей. Так как некоторые лампочки не зажигались, лифт опустился с восьмого на пятый, затем на второй и наконец остановился на первом. В вестибюле на него с обожающей улыбкой уставилась, оторвавшись от вязания, миссис Таттл. Две старушки в стёганых халатах покосились в его сторону, но не сердито. Всё дело в синем костюме, решил Квиллер и подумал о том, что следует почаще надевать его, а не дожидаться следующих похорон.
Когда он шёл по Цвингер-бульвару, его остановила дама, выгуливающая далматинца.
– Простите, не подскажете, который час? – спросила она.
– На моих восемнадцать десять.
– Вы ведь здесь живете недавно?
– И временно, – ответил он вежливо и, раскланявшись, отправился дальше.
– Квилл, вы выглядите потрясающе! – воскликнула Мэри Дакворт. – Аделаида просто рухнет! Она мне сегодня позвонила – впервые за всю жизнь, – чтобы сказать, насколько ей понравилось ваше общество. Поблагодарила за то, что я вас привела!
– Наверное, это оттого, что я играю в скрэбл.
– Нет, наверное, это из-за ваших усов. Или персика. В любом случае вы зажгли огонь в старушкиных глазах.
