Агата Кристи - Убийство в Месопотамии
Это было ужасно. Доктор Лейднер, казалось, вот-вот упадет, да и мне сделалось нехорошо.
Доктор Райлли осмотрел дробилку с профессиональной тщательностью.
– Не отпечатки пальцев, надеюсь? – бросил он.
– Нет, не отпечатки.
Доктор Райлли достал пинцет и продолжал осмотр.
– Хм, кусочек человеческой кожи… и волосы… светлые волосы. Это неофициальное заключение. Разумеется, мне надо будет сделать соответствующий анализ, определить группу крови и тому подобное, но особых сомнений нет. И обнаружено под кроватью мисс Джонсон? Так, так, что ж, неплохая мысль. Она совершила убийство, потом, да упокоит ее бог, к ней пришло раскаяние, и она покончила с собой. Это прямо замечательная мысль.
– Нет, не Энн, не Энн, – бормотал доктор Лейднер, беспомощно качая головой.
– Начнем с того, что я не знаю, где она прятала это, – сказал капитан Мейтленд. – Все комнаты были обысканы после первого преступления.
Что-то мелькнуло у меня в голове, и я подумала: «В канцелярском шкафу», – но ничего не сказала.
– Где бы ни прятала, это место перестало ее удовлетворять, и она забрала в свою комнату, которую уже обыскивали, как и все остальные. Или может, быть, она сделала это после того, как приняла решение совершить самоубийство.
– Я этому не верю, – громко сказала я.
Я никак не могла поверить, что добрая, милая мисс Джонсон дала по голове миссис Лейднер. Я просто не могла себе этого представить. И ведь все совпадало по некоторым признакам, к примеру, приступ истерии в тот вечер. В конечном счете я сама сказала «раскаяние» – только я думала, что это раскаяние за маленькое, какое-нибудь совсем незначительное преступление.
– Не знаю, чему верить, – сказал капитан Мейтленд. – Еще нужно выяснить причину исчезновения отца Лавиньи. Мои люди рыскают тут вокруг на случай, если его пристукнули, а тело бросили в подходящую оросительную канаву.
– О, я вспомнила! – воскликнула я.
Все посмотрели в мою сторону.
– Это было вчера днем, – сказала я. – Он спрашивал меня о косоглазом человеке, который заглядывал в окно в тот день. Он спрашивал, где точно он стоял на дорожке, а потом сказал, что собирается посмотреть вокруг. Он сказал, что в детективных историях преступник всегда оставляет какую-нибудь важную улику.
– Провалиться мне на этом самом месте, если когда-нибудь кто-то из моих преступников сделал это, – сказал капитан Мейтленд. – Так, значит, вот что ему понадобилось? Черт возьми, я не удивлюсь, если он ничего не найдет. Уж больно невероятное совпадение, оба, и он и мисс Джонсон, нашли ключ к установлению личности убийцы практически одновременно, – и с раздражением добавил: – Косоглазый человек? Тут больше болтовни об этом самом косоглазом малом. Я не понимаю, почему, черт подери, мои ребята не могут найти его!
– Вероятно, потому что у него нет косоглазия, – невозмутимо сказал Пуаро.
– Вы считаете, он прикидывался?
– Косоглазие можно имитировать очень просто, – спокойно сказал Пуаро.
– Черта с два! Много бы я дал за то, чтобы знать, где сейчас этот малый, косой он или не косой!
– По приблизительным подсчетам, – сказал Пуаро, – он уже миновал сирийскую границу.
– Мы предупредили Телль-Кочек и Абу-Кемаль, практически все пограничные посты.
– По моим предположениям, он выбрал маршрут через горы. Грузовики на трассе иногда берут тех, кто занимается контрабандой.
Капитан Мейтленд заворчал:
– Тогда нам надо телеграфировать в Дейр-эз-Зор.
– Это я сделал вчера, предупредил, чтобы они искали машину с двумя мужчинами, у которых паспорта будут в самом безупречном состоянии.
Капитан Мейтленд удостоил его свирепым взглядом.
– Вы сделали? Как это вы сделали? Двое мужчин, а?
– Двое мужчин, – кивнул Пуаро.
– Меня поражает, мистер Пуаро, как много вы скрываете до поры до времени.
Пуаро покачал головой.
– Нет, – сказал он, – вовсе нет. До меня до самого все дошло только сегодня утром, когда я наблюдал восход солнца. Очень красивый восход.
Не думаю, чтобы кто-то из нас заметил, что миссис Меркадо была в комнате. Она, должно быть, прокралась, когда мы были ошеломлены предъявлением этого большого страшного камня со следами крови.
Но теперь без малейшего предупреждения она подняла такой визг, будто резали поросенка.
– Боже мой! – кричала она. – Я все поняла. Я теперь все поняла. Это отец Лавиньи. Он сумасшедший религиозный фанатик. Он думает, что женщины – грешницы. И он всех их убивает. Сначала миссис Лейднер, потом мисс Джонсон. И следующей буду я…
С безумным криком она пронеслась по комнате и схватила за пиджак доктора Райлли.
– Я не останусь здесь, ясно вам? Я ни дня здесь не останусь. Здесь опасно. Здесь повсюду опасно. Он прячется где-нибудь… дожидается момента. Он накинется на меня!..
Раскрыла рот и вопит не переставая.
Я бросилась к доктору Райлли, который схватил ее за руки, как следует надавала ей по щекам и с его помощью усадила на стул.
– Никто не собирается вас убивать, – сказала я. – Мы об этом позаботимся. Сядьте и ведите себя прилично.
Она перестала вопить. Рот закрыла, села и тупо смотрит на меня испуганными глазами.
Потом произошла еще одна заминка. Открылась дверь, и вошла Шийла Райлли. Лицо ее было бледным и серьезным. Она подошла прямо к Пуаро.
– Я была на почте, мистер Пуаро, – сказала она, – на ваше имя получена телеграмма, вот я ее принесла.
– Благодарю, мадемуазель.
Он взял телеграмму, вскрыл ее, она в это время следила за его лицом.
Оно не менялось, это лицо. Он прочел телеграмму, расправил, сложил аккуратно и положил в карман.
Миссис Меркадо не сводила с него глаз…
– Это из Америки? – спросила она подавленным голосом.
– Нет, мадам. – Он покачал головой. – Это из Туниса.
Она неподвижно смотрела на него с минуту, как будто не понимая его, потом с глубоким вздохом откинулась назад на своем стуле.
– Отец Лавиньи, – сказала она. – Я была права. Я всегда видела в нем что-то странное. Он сказал мне однажды… Я думаю, он сошел с ума… – Она помолчала немного, потом сказала: – Я успокоюсь. Но я должна уехать отсюда. Мы с Джозефом можем пойти спать в гостиницу для путешественников.
– Терпение, мадам, – сказал Пуаро. – Я все объясню.
Капитан Мейтленд посмотрел на него с любопытством.
– Вы что же, считаете, что до конца разобрались во всем этом деле? – спросил он.
Пуаро поклонился.
Это был настоящий театральный поклон. Я думаю, он вызвал у капитана Мейтленда сильную досаду.
– Ладно, – рявкнул он. – Выкладывайте!
Но это был не тот путь, которым обычно действовал Эркюль Пуаро. Я прекрасно понимала, что он хочет устроить шумиху. И мне было интересно, знает ли он на самом деле правду или просто пускает пыль в глаза.
Он повернулся к доктору Райлли:
– Будьте любезны, доктор, созовите, пожалуйста, всех.
Доктор Райлли кивнул в знак согласия и послушно отправился за людьми. Не прошло и двух минут, как члены экспедиции начали собираться в комнате. Сначала Рейтер и Эммотт, затем Билл Коулман, Ричард Кэри и, наконец, мистер Меркадо.
Бедняга! Как он выглядел – краше в гроб кладут. Я думаю, он страшно боялся головомойки за небрежное хранение опасных химических веществ.
Все расселись вокруг стола почти так же, как мы сидели в день приезда мистера Пуаро. Билл Коулман и Дейвид Эммотт сели не сразу. Они поглядывали на Шийлу Райлли, она стояла, повернувшись к ним спиной, и смотрела в окно.
– Стул, Шийла? – спросил Билл.
– Не хотите ли вы сесть? – спросил Дейвид Эммотт своим тихим, с приятным протяжным акцентом голосом.
Она обернулась и смотрела на них с минуту. Каждый из них указывал на выдвинутый им стул. Мне было интересно, какой же стул она выберет. В конце концов оказалось – ни тот ни другой.
– Я буду сидеть здесь, – бесцеремонно сказала она и уселась на край стола рядом с окном. – То есть, – добавила она, – если капитан Мейтленд не против моего присутствия.
Неизвестно, что бы ответил капитан, но Пуаро опередил его.
– Оставайтесь обязательно, мадемуазель, – сказал он. – Даже необходимо, чтобы вы присутствовали.
Она подняла брови.
– Необходимо?
– Именно так, мадемуазель. Есть вопросы, которые мне нужно будет задать вам.
Снова ее брови поползли вверх, но она больше ничего не сказала. Она повернулась лицом к окну, как будто намерена была игнорировать все происходящее у нее за спиной.
– Теперь, – сказал капитан Мейтленд, – может быть, доберемся до правды!
Он сказал это довольно нетерпеливо. Это был человек действия. Я почувствовала в тот момент еще и его раздражение, ведь он опасался, что ему придется руководить поисками тела отца Лавиньи или рассылать группы для его задержания и ареста.
Он взглянул на Пуаро с некоторой неприязнью.
– Если коллега может что-то сказать, что же он не говорит?..
Я поняла, какие слова готовы были у него сорваться с языка.
Пуаро обвел нас медленным оценивающим взглядом, потом поднялся.
