Жорж Сименон - Ранчо “Кобыла потерялась”
— Ты лжешь!
Кэли Джон заявил это так уверенно, просто потому что концы с концами не сходились. С удивительной легкостью, без какого бы то ни было нажима Риалес согласился.
— Если угодно…
Правда, более он ничего не сказал.
— Это ты открыл жилу. Ты пошел к Роналду Фелпсу, чтобы тот тайком приехал изучить участок…
— Это был не самый умный и выгодный поступок в моей жизни.
— Что помешало тебе сказать об этом Энди и мне?
Алоиз по-прежнему молчал, и в этот момент кто-то вошел в лавку.
Коротышка взглядом попросил разрешения пойти обслужить клиента, и Джон дал это разрешение. Отсутствовал Алоиз довольно долго, потому что вслед за первым вошли еще два посетителя.
После этого Риалес покорно уселся на свое место. Он был совершенно спокоен.
— Будет легче, если ты сам скажешь всю правду.
— Я сомневался, есть ли жила, это правда. Я отправился к англичанину только потому, что мне была нужна техническая консультация, только она.
Простое подтверждение, прежде чем двигаться дальше…
— Что ты сделал затем?
— Я знал, что у мистера Спенсера есть долги…
— То есть тебе также было известно, что он довольно часто ездит играть в Санбурн?
— Да.
— Что он должен Малышу Гарри?
— Но я еще не знал, что за ним стоит англичанин, иначе бы я обратился к другому геологу. Фелпс приезжал не один раз…
— И ты еще надеялся так или иначе получить шахту в свое распоряжение?
— Почему бы и нет?
— Как бы ты мог этого достичь?
— Хорошо выбрав момент, я бы в конце концов добился от мистера Спенсера, чтобы тот продал мне часть концессии. Так как никто не подозревал о существовании жилы, я бы получил землю почти даром…
— А я?
Молчание.
— Как ты думал договориться со мной?
— Вы все равно сейчас ничего не можете мне сделать.
Прошло тридцать восемь лет. И если вам суждено было меня убить, вы уже это бы сделали. Я сказал себе, что вы мешаете…
— Почему я, а не Спенсер?
— По целому ряду причин… Он не был настоящим ранчеро. Он занимался этим, как мог заниматься чем угодно… Ковбои это хорошо знали. Если бы он увидел, что ему выгодно уступить часть концессии, он бы это сделал. А вы — нет!
Это было правдой.
— Деньги на первые издержки я бы нашел. Я бы обратился к банкам.
Понадобилось бы, я бы взял компаньона…
Горькая складка залегла у его рта.
— Ну а они меня надули. Думайте обо мне что хотите… Говорите, что я негодяй. Ну а они тогда кто? Что Говорить про них?..
— Короче говоря, ты решил убить меня или нанять убийцу.
— Я думал, что с вами, как и с кем угодно, может произойти несчастный случай…
— Ты обратился к Ромеро.
— Нет.
— Ты знал его?
— Да…
— Ты знал, что он из тех, кому можно поручить такую работу?
— Я знал, что он убийца. Мне даже была известна его такса. Сто долларов за обычного человека. От двух до пяти сотен, если это была какая-нибудь шишка или отличный стрелок…
— Что произошло, когда приехал Роналд Фелпс?
— Он пригласил меня зайти к нему в городе. Если вам не изменила память, вы должны вспомнить, что я брал отпуск на три дня. Англичанин тогда жил в Тусоне. Я говорю «тогда», потому что обычно он жил в Санбурне или Бисбее. Он принял меня у себя в конторе, где начал доказывать, что я ничего не могу сделать один, что мне понадобятся поддержка, деньги…
Все это происходило вокруг Кэли Джона, происходило, а он ничего не знал. И через тридцать восемь лет он, каким-то чудом избежавший выстрела Ромеро, покупает на складской распродаже зеленый баул, в котором завалялись кое-какие документы.
Он даже не заметил, что радио уже давно начало передавать музыку и теперь смолкло.
Вновь начиналась передача из Вашингтона.
— Допрос Дж. Б. Акетта только что принял неожиданный оборот. Еще трудно предсказать, куда клонит председатель. Его последние вопросы касались капиталов Акетта, которые он имел в момент объявления войны, баланса завода по производству двигателей, который тогда находился в его владении, и людей, с которыми Акетт вел дела. В кулуарах ходят слухи, что новые имена не замедлят появиться, но на сей раз речь не будет идти о функционерах или политиках.
Энди Спенсер летел в сторону Чикаго. А что в это время делала Пегги Клам? А Розита? И девочки? Сын Спенсера?
— Ты уверен, что давно не появлялся на ранчо? — спросил Джон, который вдруг вспомнил об исчезновении сундука.
— Я уже пять лет не выезжал из Бисбея, любой здесь это подтвердит.
Он дошел в своем рассказе до того места, что ему уже хотелось как можно быстрее все сказать. Он начал говорить так, что вопросы оказались излишни.
— Вы ведь не были близко знакомы с Фелпсом, да? Но вы его должны помнить. Внешне это был самый безобидный человек в мире. Он вызывал смех. Впрочем, дети его не стеснялись: когда он проходил по улице, они поднимали его на смех. Можно было подумать, что он делает так нарочно: серый редингот, который бьет по щиколоткам, плохо выбритые щеки, взгляд рассеянного ученого. Когда он шел так, его нельзя было принять за геолога, скорее, за ботаника, который с нежностью рассматривает травы и цветочки. У него всегда висела под носом капля. Не знаю, помните ли вы это… Когда с ним говорили, не могли отвести взгляда от этой прозрачной капли, которая висела у него под носом, время от времени он щелчком сбивал ее, так что она могла угодить в лицо собеседника.
Я говорил себе, что его консультация будет стоить мне дорого, несколько сотен долларов, может, тысячу, но игра стоила свеч. Дом у него был такой же пыльный, как он сам, и я там никогда не видел ни служанки, ни слуги. Правда, обедал он в ресторане… Он был скуп.
Но главное, это был самый большой из живших тогда на территории Аризоны мошенников. Я не смог бы даже сказать точно, как он со мной обошелся. Он был холодно вежлив. Медленно ронял обрывки фраз, которые были так хорошо выверены, что через несколько минут разговора вы уже переставали что бы то ни было понимать.
Он сначала начал говорить о бумагах, которые нужно было бы достать для того, чтобы начать эксплуатировать шахту, и которые такому, как я, не дадут.
Затем деньги. Он называл мне шахты в Санбурне, и тем не менее они закрывались одна за другой… Он показывал мне газеты, где публиковались курсы акций на шахты.
«Мы не будем торопиться, друг мой»…
И когда он сказал «мы», я не сомневался, что это было такой же правдой, что он мог бы сказать «я».
Я не знаю, кто был его наследником в Англии, куда он отправился умирать. Они, возможно, и не подозревают, что к ним попали такие грязные деньги.
Впрочем, некоторые уверяют, что это как болезнь — копить деньги, все больше и больше, все равно как, так другие пьют или бегают за девицами.
