Джон Карр - Восемь мечей
– В реке? – с неожиданным интересом переспросил доктор Фелл. – В реке? Так говорите – в реке? А что, неплохо, совсем неплохо… Ну и как, интересно, вы все это объясняете?
– Простите, сэр, но… никак. Понимаете, во всей этой истории это пока еще не представляется нам самым главным. Потому что миссис Кенвис, то есть законная жена владельца «Чекерса», сама видела, как он это делал! Когда возвращалась с выстиранной одеждой из прачечной. Ей все это тогда показалось довольно странным, и она даже задержалась, чтобы посмотреть… И менее чем через пять минут наш мистер Траверс появился снова… Правда, уже полностью переодевшись, и куда-то срочно заспешил. Что на самом деле представляется очень важным. Потому что любой здоровый мужчина вполне способен преодолеть четыре мили между гостиницей и гостевым домиком меньше чем за час. Значит, вчера вечером он мог быть здесь еще до одиннадцати.
– Да, конечно, мог, – с готовностью согласился доктор Фелл. – Как раз вовремя, чтобы лично увидеть, чем именно и, главное, кого именно потом шантажировать.
Не ожидавший такого ответа, инспектор нахмурился.
– «Увидеть», сэр? – повторил он. – Простите, вы сказали – увидеть? Нет, нет, увидеть здесь совсем ни при чем, сэр. Он прошел через вот эту самую дверь, когда свет везде погас, поднялся наверх и пристрелил беднягу мистера Деппинга. Затем, еще до половины первого ночи, вернулся и вроде бы «лег спать». Как утверждает сама миссис Кенвис, – почему-то уже несколько менее уверенно продолжил Мерч, – ее прямой обязанностью было следить за тем самым окном. И видеть, что там происходит. И уж поверьте мне, ее с мужем чуть кондрашка не хватил, когда они узнали, что произошло на самом деле! Она сразу же побежала к сержанту Рейвенсу, – вот, собственно, отсюда я и узнал обо всем этом. Но, господа… – Инспектор с подчеркнутой значительностью постучал указательным пальцем по черной записной книжечке. – При всем этом мы никому, еще раз подчеркиваю, никому не раскрываем информации о ведущемся расследовании. И, прежде всего, само собой разумеется, мистеру Траверсу… Знаете, мне тогда показалось, что лучше всего сразу же приняться за дело, так сказать по горячим следам, как нас учили в школе, раскрутить все, что положено, установить личности участников, ну и… Ну и мы его взяли! Практически сразу же! – Он закрыл свою черную записную книжку. – К тому же не следует забывать, господа, что, как совсем недавно сказал мне мой непосредственный начальник, старший констебль округа, «теперь у вас есть все формальные основания для задержания преступника».
– Значит, взяли все-таки! – Полковник довольно обвел глазами вокруг. – Причем взяли, черт побери, на полностью законных основаниях! Что ж, жаль, доктор Фелл, жаль, что притащили вас сюда понапрасну. Извините великодушно… Ах да, совсем забыл! Позвольте представить вам: доктор Фордис, моя дочь Патриция…
– Здравствуйте, мэм, очень рад познакомиться с вами, – немедленно произнес Хью Донован.
– Вообще-то вы нас уже всех друг другу представили, – недовольно поморщившись, заметил полицейский медик. – И, кроме того, поскольку все необходимые формальные процедуры вроде бы уже закончены, я был бы крайне признателен, если бы мне позволили как можно скорее произвести вскрытие и покинуть поле битвы.
– Поле битвы? Ах да, конечно же, конечно, делайте свое дело, – с отсутствующим видом разрешил ему доктор Фелл. Он терпеливо подождал, пока врач в сопровождении двух констеблей прошел мимо них в дом. Затем оглядел всю группу оставшихся и остановил взгляд на Мерче. – Значит, вы, инспектор, здесь в основном для того, чтобы, так сказать, официально идентифицировать Спинелли, так? Или, иначе говоря, получить должное подтверждение от дворецкого, я прав?
– Да, да, сэр, именно так. – Инспектор Мерч с явным облегчением вздохнул. – И поверьте, как же я по-настоящему искренне рад, что убийцей оказался чужак, Траверс или Спинелли, короче говоря, один из тех, кто, как в кино, готов спускать курок при одном только не совсем понравившемся ему взгляде, а не кто-то из наших, из местных… Это хорошо, очень даже хорошо! Теперь-то, слава тебе господи, он, наконец, поймет, что здесь такие номера не проходят! – Он с весьма довольным видом снова разгладил свои пшеничные усы. – Хотя, сэр, честно говоря, должен признаться, у меня возникали определенные сомнения…
– Сомнения?
– Да, сэр, сомнения, – с готовностью согласился инспектор. – Ерунда, конечно же, но факт есть факт, и тут уж не поспоришь. – Теперь, когда бремя официальной части вроде бы с него спало, речь Мерча стала как бы проще и спокойнее. – Понимаете, когда в голову вдруг приходит какая-нибудь идея, то выгнать ее уже, хотите верьте, хотите нет, практически не представляется возможным. Нет, и все тут, хоть тресни! – Он широко развел руками. – Вокруг все говорят, говорят, все время на что-то намекают… Понимаете, намекают? Интересно, на что?… Вот отсюда и возникли те самые определенные сомнения. Причем не только у меня, сэр, а и у мистера Моргана тоже. Он ведь на редкость умный малый, этот мистер Морган. Здорово тогда помог мне в этом деле. Да, здорово, отрицать не буду… – Инспектор снова широко развел руками. Правда, не совсем понятно, то ли одобряя свои собственные выводы, то ли по каким-то причинам их категорически осуждая, поскольку при этом нахмурился.
Доктор Фелл остановил на нем внимательный взгляд:
– А знаете, инспектор, лично я буду вам крайне признателен, если вы не затруднитесь поделиться со мной вашими сомнениями. Само собой разумеется, в контексте с вашими последними находками. О которых у нас, к сожалению, еще пока не было возможности поговорить. Прошу вас, давайте, пожалуйста, пройдемте наверх. Хотя, боюсь, у меня для вас далеко не самые хорошие новости. Прошу вас…
– Да, но чего мы тогда ждем, черт вас всех побери? – неожиданно вмешался в их разговор полковник. – Давайте займемся делом! Давно пора. Мне ведь еще надо успеть проделать целых, пропади вы все пропадом, целых шесть миль до местного телеграфа, чтобы сообщить этому чертову Хэдли из Скотленд-Ярда, что мы… да, да, мы поймали нашего убийцу… Морли! Морли, черт вас всех побери, что ты там делаешь? Пойдем со мной. Я ведь совершенно не умею писать телеграммы, ты ведь знаешь!… Ну а ты, Патриция? Ты-то чем занимаешься? Что тебе-то делать там наверху? Что там может быть интересного для такой девушки, как ты?
Патриция, впервые за все это время, заговорила – на редкость мягким, приятным голосом, в котором отчетливо слышались добрые нотки, причем с известной долей юмора:
– Для такой девушки, как я? Ну конечно же ничего, папа.
Полковник Стэндиш, казалось, был поражен. Настолько, что даже, не скрывая удивления, переспросил:
