Жорж Сименон - Суд присяжных
Голос его услышали впервые. Всем хотелось получше рассмотреть Малыша Луи.
— Ваш отец был шахтером и, когда началась война, его мобилизовали?
— Да, господин судья.
Голос был чуть-чуть приглушенный. Луи держался очень естественно, без всякой заносчивости, пристально глядя в глаза тому, кто задавал вопросы.
— Война заставила вашу мать бежать с вами и вашей сестрой на юг Франции?
— Да, господин судья.
— Там несчастная женщина делала все, чтобы прилично воспитать вас, и в детские годы перед вами были только хорошие примеры.
Луи раскрыл было рот, но запнулся и закрыл его.
К несчастью, судья заметил это и спросил:
— Вы хотели что-то сказать?
Луи упорно смотрел ему в глаза. Все ждали, а он не знал еще, что делать. Заметно выступил кадык, побелели впившиеся в барьер пальцы.
— Да, господин судья.
— Вас слушают господа присяжные. Повернитесь к ним, пожалуйста.
Луи повиновался, но взгляд его все же был устремлен на судью.
— Я хотел лишь сказать, что в детстве мы с сестренкой спали в одной комнате с матерью и старым Дютто.
Он живо обернулся к залу, потому что послышалось перешептывание, и властным взглядом окинул лица сидящих. Судья постучал линейкой по столу:
— Я намерен сразу предупредить, что не потерплю каких бы то ни было нарушений порядка.
Журналисты лихорадочно застрочили, а Луи, сочтя инцидент исчерпанным, снова замкнулся в себе.
— Сожалею, что вы сочли необходимым говорить подобные вещи о несчастной женщине, которую мы скоро увидим в этом зале. Свидетели, в порядочности которых, надеюсь, вы не сомневаетесь, подтвердят, что всегда считали госпожу Берт святой женщиной и что вы в детстве проявляли самые дурные наклонности…
Губы Луи искривила ироническая усмешка, и судья на мгновение запнулся, готовый рассердиться и заспорить с ним, как спорят мужчины на улице или в кафе.
— Вы, вероятно, признаете, что мальчишкой совершили несколько мелких краж?
Луи снисходительно подтвердил:
— Да, господин судья.
— Стало быть, признаете?
— А как же не признать, господин судья?
— Вы признаете и то, что были исключены из школы в Ле-Фарле?
— Да, господин судья.
— И что еще подростком вступали в любовные связи.
Вы посещали всякие злачные места в том возрасте, когда обычно…
— По мере сил, господин судья.
Послышались смешки, и судья еще раз пригрозил очистить зал. И тут же с пафосом добавил:
— Прошу не забывать, что тень погибшей незримо присутствует на суде…
Адвокат номер один воспользовался его словами и присовокупил:
— …а мой подзащитный рискует головой.
Луи удивленно взглянул на него, слегка пожал плечами и снова повернулся к судье, ожидая очередной атаки.
Красные мантии не производили на него впечатления.
Его лишь нервировал машинальный жест прокурора, который непрерывно подкручивал седые усики. Малышу Луи хотелось попросить его держаться поспокойнее, потому что это движение поминутно отвлекает его.
— Тем не менее я отмечаю, что уже с давних пор вы стали завсегдатаем домов терпимости…
А адвокат заметил вполголоса:
— …как и добрая половина французов.
Луи рассмеялся, но судья не решился призвать его к порядку.
— Позднее вы избрали себе иную роль — предпочли быть не просто посетителем, но и жить на содержании у женщин, точнее говоря, за счет их проституции.
— Господин судья, — возразил Луи, — я вижу в этом зале не менее десятка лиц, не имеющих другой профессии, однако их не обвиняют в убийстве Констанс Ропике.
Все заволновались. Люди стали оборачиваться, смотреть на соседей, и прокурор поспешил прийти на помощь коллеге.
— Я прослужил много лет, но впервые сталкиваюсь с подобным цинизмом! — воскликнул он негодующе.
— Если бы вас обвинили в убийстве вашей любовницы…
— Подсудимый, замолчите! Прошу публику соблюдать спокойствие, или я немедленно велю освободить зал.
Охрана, выведите первого, кто нарушит тишину. В конце концов это нестерпимо. На суде мы или на ярмарке?
Вспотевший судья, теряя выдержку, пытался восстановить ход мыслей, тогда как Луи оставался неподвижен и спокоен. Взгляд его напоминал тяжелый и печальный взгляд быка, ожидающего бандерильи.
— Я поражен, что вы в вашем положении еще пытаетесь острить. Впрочем, дело ваше, но господа присяжные учтут…
А Луи вовсе и не пытался острить. Он был очень одинок. Сила была на стороне тех, кто нападал на него.
Почти целый год они держали его в изоляции от людей и вели дознание по своему усмотрению. Особенное отвращение вызывало у него то, как они повсюду собирали ничтожные улики и использовали их, прибегая к нечистоплотным приемам.
Как можно говорить о том, что в детстве у него перед глазами были только добрые примеры, когда в поселке все знали, какой развратник Дютто, и несколько раз его заставали, когда он заголялся перед маленькими девочками, а также и перед сестренкой Луи? Разве не нарочно Дютто оставлял в комнате зажженную лампу по вечерам?..
Луи хотел бы задать еще один вопрос, раз уж здесь так охотно рассуждают о домах терпимости. Чтобы попасть на суд, требовались специальные пропуска, распределяемые судебными властями. Как же так вышло, что в первом ряду сидело не менее трех содержателей подобных заведений и среди них владелец публичного дома в Йере, не считая дюжины известных сутенеров? И отчего рядом с ними находятся жены и дочери судебных чиновников?
Но он, конечно, не задал этого вопроса. Он раз и навсегда принял решение не раздражаться. Только пальцы крепче сжимали перила барьера да кадык судорожно двигался вверх и вниз.
— Когда вы встретили госпожу Ропике, то сразу сообразили, какую пользу сможете извлечь из злополучной страсти этой зажиточной женщины?
— Госпожа Ропике сама была содержанкой, — уточнил Луи.
— Госпожа Ропике была честной вдовой, и ее единственный грешок заключался в пристрастии в звучным фамилиям. Но, согласитесь, это весьма невинная причуда.
— Как и получение тысячи франков в месяц от старика, который недавно покончил с собой?
Со своего места Луи через головы журналистов смог прочесть фразу, которая тут же появилась их блокнотах:
».невероятный цинизм подсудимого, который…»
Какого черта всех делают святыми, кроме него? Разве не слышал он из своей комнаты, какие сцены, гнусные и забавные одновременно, разыгрывались в часы визитов отставного чиновника?
И это называется судебным разбирательством!..
— Советую подсудимому выбирать выражения и не припутывать к делу лиц, которые не могут себя защитить.
Время тянулось медленно. После часового допроса Луи взмок, черты его лица заострились от усталости.
