Морис Периссе - Свидание у карусели
Воцарилась тишина, прерываемая лишь тихим жужжанием электрической пишущей машинки, потом телефонным звонком. Жардэ снял трубку.
– Да, – просто ответил он. – Вот как! Вы уверены? Благодарю.
Он бросил на управляющего изменившийся взгляд. Баккопье сообщил ему, что отпечатки следов, оставленных возле тела Бертрана Абади на берегу Верпо, ничего общего не имели со следами Дидье Кореса. Нога управляющего была маленькой, не под стать росту.
Корес еще не ответил на первый вопрос, а Жардэ уже задавал следующий:
– Какие отношения были у Делакура с Комбрэ?
– Не понимаю.
– Господин Делакур знал Жюльена Комбрэ еще за десять лет до того, в Алжире…
– О, патрон ничем не выделял его из других сезонников. То есть каких-то отношений у него с ним, как и с другими, почти не существовало. Здоровались, обменивались парой фраз. Припоминаю, однако: Комбрэ два или три раза просил господина Делакура принять его.
– И господин Делакур его принял? – Да. После работы.
– Беседа длилась долго?
– Не знаю. У меня других забот полно, чем под дверями слушать! Однажды, помнится, Комбрэ задержался у патрона, и я услышал резкие возгласы. Голос повышал господин Делакур, чего за ним обычно не водилось. Но длилось это недолго. На другой день господин Делакур попросил меня рассчитать Жюльена.
– Вам известно, что произошло?
– Нет. Это не редкость, когда увольняют рабочего, который не справляется со своим делом. Недостатка в рабочей силе нет.
– Расскажите мне о Лакдаре Гарибе.
– Мне он не подчиняется.
– То есть?
Жардэ уловил внезапное замешательство в собеседнике, но тот поспешно ответил:
– В имении он занимается всем и ничем, но землю не обрабатывает, разве что ухаживает за своим личным садиком.
– У него есть комната в имении?
– В его полном распоряжении целый домик.
– Вы не знаете, почему он пользуется таким особым расположением?
– Не знаю. Месье привез его с собой из Алжира, после провозглашения независимости. Это все, что мне известно. Бенуата, экономка, говорит, что это разновидность сторожевого пса. Должен вам сообщить также, что еду себе он готовит сам. Свинину не ест, вы понимаете, вина не пьет… Но исправно приходит на кухню за всем необходимым.
Жардэ отметил про себя, что забыл вызвать экономку, и поднялся из-за стола:
– Благодарю вас. На сегодня хватит. Подпишите, пожалуйста, ваши показания.
Он повернулся к молодому инспектору, закладывавшему чистый лист бумаги в машинку:
– Пригласите мадам Делакур, – попросил он.
Дидье Корес, совершенно очевидно, не был тем, кого искал Жардэ. Но его рассказ, хотя и не продвинул расследование, помог выяснить, что господин Делакур лгал, утверждая, будто не имел никаких контактов с Жюльеном Комбрэ в течение шести месяцев, что тот работал в Гренуйер. «Очная ставка может получиться забавной! – подумал комиссар. – Если, конечно, дело дойдет до очной ставки».
Высокая, красивая, еще стройная дама в костюме из легкой белой ткани, простого покроя, слишком элегантном для этого случая, как бы напоказ, светло-каштановые недлинные волосы, безукоризненно уложенные наверняка одним из лучших парикмахеров города, мадам Делакур была к тому же обладательницей длинных ухоженных рук и рассеянно-близоруких глаз. «Ей бы надо носить очки, чтобы не оступиться!» – подумал Жардэ, стараясь расслабиться.
– Мадам, – обратился он к вошедшей, – мне хотелось бы услышать от вас о Кларе Мерсье.
– О Кларе Мерсье?
– Именно. О девочке, которая проводила каникулы у вас в имении в Алжире более десяти лет назад.
Она заколебалась, показывая, что вспомнить стоит ей усилий.
– Мы не видели ее более десяти лет, это все, что я могу вам сказать. И не имели о ней никаких известий.
– Но ведь это вы отвозили ее обратно во Францию после прерванных каникул, если мои данные верны?
– Да, действительно я.
– И вы вернули девочку ее семье?
– У Клары не было семьи. Она жила в сиротском доме в Фонтенбло, которым занималась сестра мужа. И та взяла на себя все дальнейшие хлопоты о девочке, когда мы переехали во Францию.
– Позвольте мне, мадам, выразить свое удивление… скажем, вашим некоторым безразличием по отношению к ней. Девочка-подросток, примерно одного возраста с вашей племянницей, проводит несколько недель в ваших алжирских владениях, вы отвозите ее обратно и потом…
Дама выпрямилась, и комиссару показалось, что глаза ее потемнели, а голос стал суше:
– Потом, господин комиссар, были беспорядки, убийства, смертоносная война, каждодневная тревога, расставание с имением и переезд во Францию. Переселялись в спешке. Конечно, тому, кто не пережил этого, трудно представить…
Жардэ уловил легкую слабинку в великолепии этой женщины, превосходно владевшей своими нервами и разыгрывавшей на удивление комедию точно такую же, как ее муж несколько дней назад, но в ином регистре. Тот выступал в образе эдакого благородного отца семейства, популярном в парижском театре «Одеон» в 20-е годы, она – в роли наивной стареющей инженю. Комиссар испытал бешеное желание выложить на стол свою козырную карту, чтобы окончательно смутить даму, но сдержался: финальный акт пьесы будет разыгран труппой в полном составе всего через несколько часов.
– Разумеется, мадам, разумеется. Полагаю, что сведения, которые я желал бы получить о Кларе Мерсье, мне сможет предоставить ваша золовка?
– Понятия не имею, комиссар. Вот уже много лет, как она больше не занимается этим сиротским домом. Впрочем, его уже закрыли. Золовка сейчас в Великобритании и известила нас, что продлит свое пребывание там еще на неделю.
– Вы говорите, что ничего не слышали о Кларе Мерсье, и тем не менее знаете, что ее сиротский дом закрыт.
«Какая актриса!» – восхищенно подумал Жардэ, когда дама ответила ему, улыбнувшись, с точно рассчитанной долей иронии:
– Моя золовка занимается теперь торговлей древностями. И сообщила мне как-то, что сиротский дом святой Женевьевы закрылся. Вот и все.
– И вы не поинтересовались в этот момент, что сталось с Кларой Мерсье?
– Нет. Не в большой степени меня занимает, куда идут суммы, которые я ежегодно вношу на различные благотворительные цели.
– То есть приезд Клары Мерсье к вам в имение, в Алжир, означал для вас благотворительное деяние?
– Нечто в этом роде, да.
Комиссару стоило невероятных усилий сдерживать закипавшую в нем глухую ярость.
– Благодарю вас. Последний вопрос: какие отношения были у вашей племянницы Анжелины с Лакдаром Гарибом?
Лишь легкое подрагивание рук свидетельствовало о том, что вопрос привел женщину в замешательство:
