Раймонд Чэндлер - Вечный сон
— И вы действительно его ищете?
— Нет.
— Зачем же тогда приехали?
— Чтобы выяснить, почему он решил, что я ищу человека, который, по слухам, убежал с его женой.
— И что же вы выяснили?
— Ничего.
— Вы — как радио: говорите много, а толку мало. Впрочем, меня все это не касается — даже если человек этот мой муж. А я-то думала, вас эта история не интересует.
— Поневоле заинтересуешься, если кругом только об этом и говорят.
Она раздраженно застонала. Похоже, что грабителя в маске она уже успела забыть.
— Проводите меня в гараж, — сказала она. — Надо посмотреть, как там мой кавалер поживает.
Мы пошли по тропинке, завернули за угол здания, увидели впереди свет, еще раз повернули и попали на ярко освещенный двумя прожекторами, вымощенный кирпичом конюшенный двор со стоком посередине. Двор был заставлен переливавшимися на свету машинами. В углу на табурете сидел сторож в коричневом халате, который тут же вскочил и подошел к нам.
— Мой кавалер еще в себя не пришел? — небрежно спросила его Вивьен.
— Боюсь, что нет, мисс. Я укрыл его и поднял окна. Ничего, проспится.
Мы подошли к огромному «кадиллаку», и сторож открыл заднюю дверцу. На широком сиденье, укрытый до подбородка пледом, громко храпел здоровенный блондин, от которого разило виски.
— Познакомьтесь, мой друг Ларри Кобб, — сказала Вивьен. — Ларри, это мистер Марло. Марло, это мистер Кобб.
Я хмыкнул.
— Мистер Кобб вызвался меня сопровождать, — продолжала она. — Мистер Кобб — мой кавалер. Трогательнейший, доложу я вам, господин. Такой внимательный, такой обходительный. Обидно, что вы не видели его трезвым. Впрочем, и я тоже. Его еще никто трезвым не видел. А жаль. Если бы кто-то хотя бы один раз, хотя бы одну минутку видел Ларри Кобба трезвым, он сохранил бы это яркое и, увы, мимолетное впечатление на всю оставшуюся жизнь.
— Угу, — буркнул я.
— Я даже, знаете ли, собиралась за него замуж, — сказала Вивьен высоким, срывающимся голосом, как будто шок от нападения только сейчас дал себя знать. — Да, когда на душе тоскливо, и не такое в голову прийти может. Что ж, у всех у нас бывают заскоки. И потом, он же купается в деньгах. Деньги, яхта, дом в Лонг-Айленде, дом в Ньюпорте, дом на Бермудах, дома по всему свету. А в кармане — бутылка шотландского виски. Уж с ней-то мистер Кобб никогда не расстается.
— Угу, — повторил я. — Есть кому отвезти его домой?
— Не говорите «угу», это пошло. — Вивьен взглянула на меня, подняв брови. Сторож в халате старательно жевал нижнюю губу. — И он еще спрашивает, кто может отвезти его домой?! Да у него целый полк шоферов! Каждое утро, чуть свет, они наверняка маршируют перед гаражом. Пуговицы сверкают, мундиры вычищены, белые перчатки — безукоризненны. Чем не Уэст-Пойнт![7]
— Так где же тогда, черт побери, его шофер? — не выдержал я.
— Мистер Кобб сегодня вечером сам сел за руль, — пояснил извиняющимся тоном сторож в коричневом халате. — Если угодно, я позвоню и вызову шофера.
Вивьен повернулась к сторожу и улыбнулась ему такой обворожительной улыбкой, будто он только что преподнес ей диадему с бриллиантами:
— В самом деле? Это было бы очень мило с вашей стороны. Не могу же я допустить, чтобы мистер Кобб скончался вот так, с открытым ртом. А то еще, не дай бог, подумают, что он умер от жажды.
— Принюхаются — не подумают, — резонно возразил коричневый халат.
Вивьен открыла сумочку, вытащила оттуда несколько измятых банкнот и протянула их сторожу:
— Надеюсь, вы о нем позаботитесь?
— Господи! — воскликнул сторож, не веря своим глазам. — Все сделаю в лучшем виде, не беспокойтесь, мисс.
— Меня зовут Риган, миссис Риган, — ласково сказала она. — Может быть, еще увидимся. Вы здесь давно работаете?
— Н… нет, мэм, — промямлил сторож, неловко перебирая пальцами пачку денег.
— Вам здесь понравится, вот увидите, — заверила сторожа Вивьен и, взяв меня под руку, объявила:
— Марло, я еду в вашей машине.
— Но я оставил ее на улице.
— Это не имеет значения. Пройдемся. Что может быть лучше прогулки в предрассветном тумане? Такие интересные люди попадаются на пути!
— О боже! — вырвалось у меня.
Она повисла на моей руке и начала дрожать. Всю дорогу через рощу она крепко держалась за меня, дрожа всем телом, и, только сев в машину, немного успокоилась. Объехав «Кипарис» сзади по тенистой кривой улочке, я попал на бульвар Де-Казенс, главную улицу Лас-Олиндаса. Промчавшись под старомодными потрескивающими дуговыми фонарями, мы через некоторое время въехали в город. Мелькали здания с темными окнами, мертвые магазины, бензоколонка с зажженной над звонком дежурной лампочкой и, наконец, аптека. Еще открыта.
— Вам надо выпить, — сказал я.
Она молча сидела, забившись в угол. Лицо бледное, перекошенное. Я развернулся и притормозил у входа в аптеку.
— Чашка черного кофе и капля виски вам не повредит, — сказал я.
— С удовольствием напилась бы сейчас до потери сознания, — откликнулась она.
Я вышел, открыл ей дверцу, и она вылезла из машины, скользнув волосами по моей щеке. Мы вошли в аптеку, я купил в винном отделе пинту виски, принес бутылку в бар и поставил ее перед Вивьен на треснувшую мраморную стойку.
— Два кофе, — сказал я аптекарю. — Черного, крепкого и по возможности не прошлогоднего.
— У нас распивать спиртное не разрешается, — отрезал аптекарь в застиранном голубом халате, с жидкими волосами на макушке и честными подслеповатыми глазами.
Вивьен Риган, порывшись в сумочке, достала пачку сигарет, ловко, по-мужски вытряхнула из пачки две штуки и протянула их мне.
— Распивать здесь спиртное запрещается, — повторил аптекарь.
Не обращая на его слова никакого внимания, я раскурил обе сигареты. Аптекарь подставил чашки под тусклый никелированный кофейный автомат, разлил кофе и подал его нам. Потом покосился на бутылку виски, что-то пробормотал себе под нос и, вздохнув, сказал:
— Ладно, разливайте, а я послежу за улицей.
Он вышел из-за стойки, подошел к окну и, став к нам спиной, навострил уши.
— У меня от страха зуб на зуб не попадает, — сказал я, отворачивая пробку и наливая виски в кофе. — Полиция ведь здесь свирепствует. Во времена сухого закона заведение Эдди Марса было ночным клубом и каждый вечер он ставил у входа двух молодчиков в форме, чтобы посетители не проносили выпивку, а заказывали ее в баре.
Тут аптекарь неожиданно повернулся к нам лицом, зашел за стойку и молча скрылся за стеклянной дверью провизорской.
Мы сидели на высоких табуретах и маленькими глотками пили обжигающую смесь кофе с виски. Я взглянул на Вивьен в зеркало, висевшее на кофейном автомате. Лицо напряженное, бледное, красивое. Взгляд безумный, ярко-красные губы презрительно сжаты.
