Татьяна Любова - Ноябрьский триллер
— А может, расчет сделан именно на это? Фандотти — дядечка умный, и он предвидел, что любой здравомыслящий человек будет рассуждать именно таким образом. То есть действовал методом от противного. Чтобы окончательно сбить следствие с толку и под шумок исчезнуть. А потом ищи его свищи в Италии — при его деньгах и связях мы черта лысого оттуда получим, а не его. Как тебе такой расклад, умница моя?
Ольга растерянно заморгала глазами и неуверенно заметила:
— Думаешь, Фандотти блефует?
— Блеф — штука опасная, но эффективная. Нужно тонко чувствовать, где и когда его применить. Если он рассчитывал запутать нас и выиграть время, то я ему этого не позволю. — Дубовой сел и нервно забарабанил по столу. — Чует мое сердце: надо срочно ехать в Лесное и брать красавчика за жабры, пока он не оставил нас с носом.
После долгих препирательств Ольга согласилась ехать в Лесное, и теперь, приближаясь к серой громадине особняка, она с каждым шагом ощущала, как дом постепенно наваливается на нее холодной каменной мощью, пугая и подчиняя всех и вся своей страшной воле. Казалось, он жил собственной жизнью, мрачной, ужасной жизнью каменного монстра.
«Ледяной дом», — вспомнила Ольга и остановилась: ноги отказывались нести ее в логово смерти.
Стас подтолкнул ее в спину:
— Но, но, залетныя! Не тормози.
— Боже мой, если бы ты знал, как надоел мне твой «дубовый юмор», — устало сказала Ольга.
— Подумаешь! — хмыкнул полковник, взбираясь по лестнице следом за ней.
Ольга сразу заметила, что Петрович, открывший ей дверь, глядел невесело. Сделав над собой усилие, она переступила порог и попала под прицел колючих глаз синьора Фандотти. Шедший следом Стас прошел ту же процедуру. Массимо Фандотти, несмотря на небольшой рост и некоторую расплывчатость фигуры, умел поставить человека на место. Как правило, это место всегда оказывалось значительно ниже его пояса.
— Здрасьте, — не очень-то радушно буркнул полковник Дубовой при виде не слишком гостеприимного хозяина.
— Искренне желаю вам того же. Но простите, я не ожидал вашего визита, — с плохо сдерживаемым раздражением сообщил синьор Фандотти.
— Мы, откровенно говоря, тоже.
— Что — тоже?
— Не ожидали от себя визита к вам. Обстоятельства, как говорится, вынудили, синьор Массимо, — не обращая особого внимания на откровенную враждебность хозяина, балагурил Стас, снимая куртку и сапоги.
Ольге не осталось ничего иного, как последовать его примеру.
Фандотти, заметивший, что его холодность не производит на русских ни малейшего впечатления, сбавил тон и спросил:
— Есть проблемы?
— Есть, синьор Массимо. И еще какие! Где мы можем с вами поговорить?
— В кабинете. — Под натиском полковника Фандотти на глазах становился покладистым и даже любезным. Он снизошел до того, что приказал Марко подать кофе гостям.
Дубовой в нетерпении потирал руки. Сделав глоток, он отставил чашку в сторону и начал издалека:
— Говорят, господин Фандотти, вы — страстный поклонник огнестрельного оружия.
— Порко Мадонна! Это громко сказано, полковник. У меня есть небольшая коллекция. Так, пустяки.
— Вы находите пустяком сорок две единицы огнестрельного оружия? На мой взгляд, это целый арсенал! Можно взглянуть на него?
— Конечно. Только я не понимаю, чем вызван столь пристальный интерес к моему хобби.
— Сдается мне, что вы, господин Массимо, все понимаете, только не хотите признаться.
— В чем признаться?
— Ну, например: где вы были вчера между девятью и одиннадцатью вечера?
— В офисе. А почему, собственно, я должен перед вами отчитываться? — Синьор Фандотти начал сердиться. Он вскочил и забегал по кабинету, возбужденно размахивая руками. — Насколько я понимаю, во всей отвратительной серии убийств, произошедших под крышей моего дома, виноват некто, кого я вас попросил разыскать. И я совсем не ожидал, что мне придется оправдываться, доказывая собственную невинность.
Слово «невинность», употребленное вместо «невиновность», развеселило Дубового. Он улыбнулся, затем невозмутимо продолжал:
— Не нужно так волноваться, гражданин Фандотти. Кто может подтвердить ваше алиби? — Стас называл Фандотти «гражданином», подчеркивая, что изменился процессуальный статус его собеседника: из свидетеля он превратился в подозреваемого.
Массимо, однако, этого нюанса не оценил, его поставило в тупик прежде всего слово «алиби». Он явно не понимал, причем тут его алиби и о чем вообще идет речь. Итальянец остановился и, вытаращив глаза, уставился на Дубового.
Ольга поняла его затруднения и мягко повторила вопрос:
— Кто может подтвердить, что вы, синьор Фандотти, действительно были в офисе с девяти до одиннадцати вечера?
— Охранник и водитель, которого я вызвал, чтобы ехать домой! — кипятился Фандотти. — А что все-таки произошло? Может, вы мне скажете наконец?
— Вряд ли вы услышите что-либо новое для себя, гражданин Фандотти, — с ухмылкой произнес Стас. — Вчера между девятью и одиннадцатью вечера была убита жена вашего заместителя, Милена Валито. И убита вот из этого самого пистолета. — Дубовой торжественно выложил на стол оружие. — Ваша игрушка, гражданин Фандотти?
Лицо Массимо побелело, пальцы непроизвольно сжались в кулаки, он начал задыхаться.
— Мама миа! — простонал он, схватился за голову и упал ничком на полированную поверхность стола.
— Боже мой, Стас! Ему плохо! Быстрее врача. Слышишь! — Ольга подскочила к синьору Фандотти и попыталась приподнять его, но он оказался чересчур тяжелым. — Помоги мне, Стас. Надо расстегнуть ему рубашку. Слышишь ты, чурбан?!
— Слышу, слышу. Плохо ему, как же! Просто ваньку валяет. Испугался, небось. — Стас ворча приподнял Массимо Фандотти, опрокинул его на спину и, увидев белое как мел лицо с посиневшими губами, крякнул: — Вот, черт! И впрямь помирать собрался. Врача вызывай, Ольга!
Массимо приоткрыл мутные глаза и прошептал:
— Не надо. Там, в кармане пиджака, таблетки, дайте… одну.
Пока синьор Массимо отлеживался на диване, Стас с Ольгой вышли в коридор.
— Наворотил ты дел, полковник Дубовый. — Она злилась и намеренно коверкала его фамилию, зная, как это раздражает Стаса. — Ты предъявляешь обвинение, даже не опросив свидетелей.
— Это ты про охранника и водителя? Чепуха! Он мог незаметно проскользнуть мимо охранника и добраться до Новорижского шоссе на частной машине. Потом вернуться и сделать вид, будто никуда не уезжал. Ведь в офисе никого, кроме него, не оставалось, а обвести вокруг пальца охранника дело плевое. Так что алиби жиденькое, да и пистолет принадлежит ему.
