Артур Конан Дойл - Этюд в багровых тонах (др.перевод+иллюстрации Гриса Гримли)
— Ну, другого слова, право же, не подберешь. — Холмс улыбнулся в ответ на мое удивление. — И доказательством может служить то, что мне удалось без всякой помощи, не считая нескольких довольно самоочевидных умозаключений, всего за три дня добраться до преступника.
— Это верно, — подтвердил я.
— Я вам уже говорил, что причудливость — скорее подспорье, чем препятствие. При решении подобной задачи полезно пользоваться рассуждениями от следствия к причине. Это очень удобный и предельно простой метод, однако к нему почему-то прибегают крайне редко. В обычной жизни чаще рассуждают от причины к следствию, а обратным порядком пренебрегают. На пятьдесят человек, способных к синтетическому мышлению, приходится всего один, способный к мышлению аналитическому.
— Признаться, вы меня запутали, — сказал я.
— Я ничего другого и не ждал. Попробую высказаться яснее. Допустим, перед нами некая последовательность событий. Большинство людей в состоянии сказать, к какому они приведут результату. Эти люди способны мысленно сопоставить события и сделать вывод, что произойдет то-то и то-то. Однако иногда попадаются люди, которые, зная результат, способны мысленно реконструировать события, приведшие к этому результату. Именно это я и называю аналитическим мышлением или рассуждением от следствия к причине.
— Теперь понятно, — сказал я.
— В нашем случае результат был налицо, надо было реконструировать все остальное. Давайте я попытаюсь восстановить ход моих мыслей шаг за шагом. Начнем с самого начала. Как вы помните, я подошел к дому пешком, стараясь ничего не воображать себе заранее. Я, разумеется, стал осматривать мостовую: вы помните, на ней четко отпечатались следы колес, которые, как выяснилось в результате расспросов, появились той же ночью. То, что это был кэб, а не частный экипаж, я понял по малому расстоянию между правой и левой колеей. Наемная повозка для рядовых лондонцев намного уже коляски джентльмена.
Таков был мой первый вывод. Потом я медленно пошел по садовой дорожке — почва на ней оказалась глинистой, а глина на редкость хорошо сохраняет следы. Для вас она, не сомневаюсь, выглядела просто как полоска истоптанной грязи, но у меня натренированный глаз и каждая отметина обретает свой смысл. В сыскном деле нет области более важной и более пренебрегаемой, чем искусство читать следы. Я, по счастью, всегда понимал важность этого умения, и за долгие годы оно стало для меня второй натурой. Я увидел глубокие отпечатки сапог констеблей, но увидел и следы двух человек, которые прошли по дорожке первыми. Понять, что они шли первыми, было совсем нетрудно, потому что местами следы их были полностью затоптаны. Таким образом, я получил второе звено цепи: ночных посетителей было двое, один очень высокого роста (это я заключил по длине шага), другой в щегольском платье — судя по маленьким, элегантным отпечаткам его туфель.
Войдя в дом, я смог убедиться в справедливости этого вывода. Обладатель элегантных туфель лежал передо мной. Следовательно, убийцей мог быть только его рослый спутник — если речь вообще шла об убийстве. На теле не было ран, однако перекошенные черты лица сказали мне, что человек этот предчувствовал свой конец. У тех, кто умирает от болезни или сердечного приступа, никогда не бывает такой гримасы. Понюхав губы покойного, я почувствовал кисловатый запах и понял, что его заставили принять яд. То, что именно заставили, я заключил опять же из выражения страха и ненависти. К этому выводу я пришел методом исключения, поскольку никакая иная гипотеза не объясняла фактов. И кстати, не такой уж это неслыханный прием. В криминалистике известно немало случаев насильственного отравления. Любой токсиколог немедленно вспомнит дело Дольского в Одессе и Летюрье в Монпелье.
Оставалось ответить на главный вопрос — почему. Явно не с целью грабежа: у убитого ничего не пропало. Что же тогда — политика или женщина? Мне предстояло решить эту дилемму. Я сразу же стал склоняться к последнему. Политические убийства, как правило, совершаются предельно быстро: сделал дело — и сбежал. Наш же убийца, судя по всему, никуда не торопился, он оставил следы по всей комнате — из этого следовало, что он провел в ней немало времени. Так хладнокровно обычно мстят по личным, не по политическим мотивам. Когда на стене обнаружили надпись, я только укрепился в своих подозрениях. Надпись выглядела слишком фальшиво. А когда отыскалось еще и кольцо, исчезли последние сомнения. Мне было совершенно ясно, что кольцо должно было напомнить убитому о некой отсутствующей, а возможно, и умершей женщине. Именно в этот момент я поинтересовался у Грегсона, не запросил ли он Кливленд о подробностях определенной стороны жизни мистера Дреббера. Грегсон, как помните, ответил мне отрицательно.
После этого я внимательно осмотрел комнату: это дало мне новые доказательства того, что убийца очень высок ростом, а еще я узнал некоторые второстепенные детали, вроде трихинопольской сигары и длины ногтей. К этому моменту я уже понял, поскольку не видел никаких следов борьбы, что у убийцы от возбуждения хлынула носом кровь — отсюда и пятна на полу. Я видел, что следы крови совпадают со следами его ног. Такое, как правило, бывает только с очень полнокровными людьми, и я рискнул предположить, что убийца — краснолицый мужчина могучего сложения. События подтвердили мою правоту.
Выйдя из дома, я сразу же сделал то, что не удосужился сделать Грегсон. Я дал телеграмму начальнику кливлендской полиции, в ней содержался один-единственный вопрос: каковы были обстоятельства женитьбы Еноха Дреббера. Ответ оказался исчерпывающим. В нем говорилось, что Дреббер уже обращался в полицию с просьбой защитить его от некоего Джефферсона Хоупа, давнего соперника в любви, и что упомянутый Хоуп в данный момент находится в Европе. Я понял, что ключ к разгадке у меня в руках, оставалось лишь задержать преступника.
Про себя я уже понял, что человек, который вошел вместе с Дреббером в дом, — это возница, доставивший его на место. Следы на мостовой показывали, что лошадь бродила туда-сюда — этого не случилось бы, если бы на козлах кто-то сидел. Где же был кучер, если не в доме? А кроме того, понятно, что ни одному здравомыслящему человеку не придет в голову совершать преступление на глазах у свидетеля, который на него, безусловно, донесет. И последнее: допустим, вам надо выследить кого-то в Лондоне — удобнее всего для этого наняться извозчиком. Все эти обстоятельства привели меня к единственно правильному заключению: Джефферсона Хоупа надо искать среди лондонских кучеров.
