Рекс Стаут - И быть подлецом
— Кажется, вы не понимаете, что вы сделали, миссис Майклз. Вы…
— А в чём дело? Что я такого сделала?
— Вы приземлились точно посредине дела об убийстве. Мистер Вулф и полиция в той или иной степени сотрудничают в расследовании этого дела. Мистер Вулф хотел бы встретиться с вами по поводу, изложенному в объявлении, не завтра и не на следующей неделе, а незамедлительно. Я думаю, вам надо повидаться с ним. Если вы хотите избежать встречи, потому что сожалеете, что послали эту записку, он будет вынужден посоветоваться с полицией, и что тогда? Тогда вас…
— Я не сказала, что жалею о том, что послала записку.
— Нет. Но то, как вы…
— Я буду у мистера Вулфа к шести часам.
— Хорошо. Надо ли мне…
Мне уже следовало во всём разобраться и не давать ей возможности снова прервать меня. Она сказала, что вполне способна доставить себя самостоятельно, во что я вполне поверил.
Глава 17
В её внешности не было ничего из ряда вон выходящего. Норковая шубка, которую она сняла и повесила на спинку стула, и тёмно-красное шерстяное платье сами по себе были хороши, но их хозяйка не сочеталась с собственной одеждой. Её было слишком много, и она была слишком непропорционально сложена. Её лицо настолько расплылось, что нельзя было сказать, есть ли под кожей кости. По лицу шли глубокие складки. Мне она не понравилась. По выражению лица Вулфа я понял, что и ему тоже. Глядя на неё, можно было поклясться, что ей никто не нравится. Вулф пошуршал бледно-голубой бумажкой, ещё раз взглянул на неё и посмотрел на миссис Майклз.
— Вы пишете здесь, мадам, что можете мне кое-что сообщить. Ваша осторожность понятна и даже похвальна. Прежде чем принять решение, вы хотели выяснить, кто поместил объявление. Теперь вы это знаете. Нет никакой необходимости…
— Этот человек запугивал меня, — перебила она. — Таким способом нельзя заставить меня заговорить, если у меня есть что сказать.
— Я согласен. Мистер Гудвин посвоевольничал. Арчи, забери назад свои угрозы.
Я постарался улыбнуться ей, как мужчина улыбается женщине.
— Беру свои слова назад, миссис Майклз. Мне так хотелось…
— Если я что-либо скажу вам, — сказала она Вулфу, не обращая на меня внимания, — то лишь потому, что я этого хочу, и прошу не разглашать эту информацию. Что бы вы ни сделали, я ничего не смогу возразить, но вы дадите мне честное слово, что моё имя не будет упоминаться никогда. Никто не должен узнать, что я написала вам, приехала к вам и вообще имею к этому делу какое-либо отношение.
Вулф покачал головой:
— Это невозможно. Абсолютно невозможно. Вы не глупы, мадам, и я не собираюсь вести себя с вами как с дурочкой. Не исключено, что вам даже придётся выступить в качестве свидетельницы на суде. Ничего не могу сказать определённого, потому что не знаю, что вы собираетесь рассказать. Каким образом?
— Ладно. — Она сдалась. — Вижу, что сделала ошибку. Я должна быть дома к семи часам. Вот что я собиралась вам рассказать: человек, которого я знаю, был подписчиком «Чего ожидать», который издавала эта Бьюла Пул. Я отчётливо помню, что два или три месяца назад видела то ли в его квартире, то ли в офисе небольшую их стопку. Я пыталась вспомнить, где это было, но не могу этого сделать. Я написала вам, потому что подумала, что вы поможете мне всё вспомнить. Я очень хочу это сделать, но боюсь, что ничего не получится.
— Вот как! — Вулф выглядел таким же опечаленным, как и она. — Как я уже сказал, вы не глупы. Наверное, вы готовы держаться этой версии при любых обстоя…
— Да!
— Даже если мистер Гудвин снова позволит себе самоуправство и возобновит свои угрозы?
— Да, — презрительно сказала она.
— Всё это не очень убедительно, миссис Майклз. Странно, что вы решили ответить на объявление и прийти сюда…
— Я не боюсь выглядеть странной.
— Тогда у меня нет другого выхода. — Вулф сжал губы. Затем он снова открыл рот. — Принимаю ваше условие. Я и мистер Гудвин, который является моим сотрудником, не раскроем источника нашей информации и сделаем всё от нас зависящее, чтобы никто об этом не узнал. Если же это выяснится, то против нашей воли и вопреки принятым нами мерам. Мы не можем ничего гарантировать, мы можем только пообещать.
Её глаза сузились.
— Поклянитесь честью.
— Господи, зачем эта старомодная поношенная клятва? Ну ладно. Клянусь честью. Арчи?
— Клянусь честью, — мрачно сказал я.
Её голова странно дёрнулась, и она сразу напомнила мне толстощёкую сову, которую я видел в зоопарке, готовую броситься на мышь.
— Мой муж, — сказала она, — был подписчиком этого издания в течение восьми месяцев.
Если сова бросалась на мышь, чтобы утолить голод, это женщина бросилась для того, чтобы причинить боль. Это было понятно по её голосу, который слегка изменился, когда она произнесла слово «муж».
— Уж если речь зашла о странностях, то это действительно странно, — продолжила она. — Он не питает ни малейшего интереса к политике, промышленности, бирже и так далее. Он преуспевающий врач и думает только о своей работе и о своих пациентах, особенно пациентках. Зачем ему журнал «Чего ожидать»? Почему неделю за неделей, месяц за месяцем он платил этой Бьюле Пул? У меня есть собственные средства, и первые годы после женитьбы мы жили на мои доходы. Но затем он пошёл в гору, и теперь мои деньги ему больше не нужны. И он мне…
Она внезапно остановилась. Видимо, привычка настолько укоренилась в ней, что иногда она перебивала сама себя. Она повернулась, чтобы взять шубку.
— Прошу прощения, — резко сказал Вулф, — я дал вам честное слово и хотел бы получить некоторые детали. Что ваш муж…
— Вы! — резко сказала она. — Я не собираюсь отвечать на разные глупые вопросы. Детали не имеют значения. Я сказала вам то, что вы хотели знать, и единственное, на что я надеюсь…
Она начала надевать пальто, и я подошёл помочь ей.
— Да, мадам, на что вы надеетесь? — спросил Вулф.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
— Надеюсь, что у вас есть немного мозгов. По вашему виду этого не скажешь.
Она повернулась и направилась в прихожую, и я последовал за ней. В течение многих лет я открывал входную дверь, чтобы выпустить самых разных людей, среди которых были воры, убийцы, мошенники, обманщики, но никогда эта процедура не доставляла мне большего удовольствия, чем в этот раз. Вдобавок ко всему, помогая ей надеть шубку, я заметил, что у неё немытая шея.
Для нас не было новостью, что её муж — преуспевающий доктор. За время между моим возвращением в кабинет Вулфа и её появлением я успел посмотреть телефонную книгу, где он значился как доктор медицины. В телефонной книге был адрес его приёмной, расположенной на одной из шестидесятых улиц рядом с Парк-авеню. Я успел позвонить также доктору Волмеру, который никогда не встречал его, но сообщил, что репутацией он пользуется прекрасной. Практиковал он в высших кругах, а по специальности он был гинекологом.
