Дэвид Осборн - Убийство на острове Марты
Он, разумеется, прав, думала я. Саманта и Гленн Ротенберг явно состоят в любовной связи и, следовательно, знают друг друга досконально, во всяком случае, физически. Трудно ожидать, что Гленн не в состоянии заметить физическую подмену. Если даже предположить, что Саманте и удалось бы это на какое-то время, нельзя представить себе, чтобы это продолжалось долго: сколько она смогла бы лгать и выдумывать предлоги для оправдания своего отсутствия на месте Саманты в те часы, когда она бывает с ним как «Грейс»?
— Вы правы, — сказала я. — Если она самозванка, он состоит в сговоре с ней, так говорит простая логика.
Я произнесла эти слова, но что-то внутри меня восставало против них. Я могла себе представить, как Саманта убивает человека, но Гленн? Его нельзя было представить даже пассивным соучастником такого преступления. Может, причина заключалась в профессии — он был доктор, а я с детства приучена была считать, что врачи, как и судьи, выше подозрений. Или дело было в его личном обаянии? Я не могла этого определить: ум говорил одно, чувства — другое.
Камешек, брошенный Питером, задел сани одного из его друзей, который прокладывал себе путь сквозь неподвижную воду с помощью ласт. Они обменялись дружескими колкостями, после чего Питер повернулся ко мне.
— В любом случае я не думаю, чтобы это могла сделать Эстелла Перкинс. Разумеется, она сейчас дает повод для подозрений. Но утопить кого-то? Зарезать Хестона стеклом дверцы? — Он с сомнением покачал головой.
— Вы ее знаете?
Он пожал плечами.
— Видел несколько раз на расстоянии.
Я ощутила непонятную боль. Неужто я ревную? Нельзя же быть такой идиоткой.
— Ну и как она вам?
Он усмехнулся.
— Эстелла нуждается в помощи. Если ее не наставить на путь истинный, она сваляет дурака.
— Согласна, — кивнула я, проникаясь сочувствием к девушке. — Может, ее жених?
— Фрэнсис? Не думаю. Где ему!
Питер был прав. Фрэнсиса можно было представить инициатором, но не более. Он был из тех, кто не делает грязную работу своими руками — для этого они слишком трусливы. Однако он мог принудить к этому другого. Как знать? Но тут я вспомнила Эстеллу, жалкую, голую, съежившуюся в кресле в материнском кабинете, затравленно взглядывающую на меня из-под насупленных бровей, и пришла к выводу, что Питер прав — вряд ли ее можно было безоговорочно обвинить в таком деянии. Тогда кто же? Мой мозг перебирал всех потенциальных кандидатов, когда Питер вдруг задал вопрос, показавшийся мне в тот момент никак не связанным с ситуацией.
— Вы рассказывали, что на фотографиях в спальне Грейс что-то показалось вам необычным. Что это было?
— Там, где она снята молоденькой девушкой?
— Да. Вы еще говорили, что они висят на стене, у кровати.
Я попыталась припомнить, как выглядит фото: Грейс, ее родители, принадлежности для игры в крокет, чайный стол, пруд. Это «что-то», о чем спрашивал Питер, имело отношение к самой Грейс, но не поддавалось определению.
— Вы считаете, это важно?
Он пожал плечами.
— Может и не очень. Но слишком уж много тупиков. — Он задумался. — Знаете, тот, кого мы пытаемся найти, имеет какое-то отношение к покупке-продаже усадьбы «Марч Хаус».
— Вы думаете? Когда Элджер объявится, если он объявится вообще, ему понадобится много денег, больше, чем когда-либо.
— И чтобы получить их, он будет молчать о том, что видел, как Грейс убивает Розу. Возможно, вы правы… Но готов держать пари, что тот, кого мы ищем, не стал бы рисковать сейчас. Согласны?
Согласна ли я держать такое пари? Я смотрела на маленький паром, без устали трудящийся на воде, но не видела его. Я представляла себя на месте самозванца, которого много лет не тревожили, а теперь вдруг вытащили против его воли на беспощадно яркий свет рампы. Вот я выкупаю «Марч Хаус» у Элджера, а затем, если даже все сходит с рук, привлекаю всеобщее внимание, перепродавая его за цену, наверняка способную вызвать удивление Фишера. Я. вижу, как контроль над ситуацией внезапно уходит из моих рук, — лишь потому, что я теряю контроль над собой. Конечная цель всех совершенных мною преступлений становится недосягаемой, я терплю поражение, пытаюсь решить, продолжать ли мне эту аферу, и не могу. Остается одно — употребить всю свою энергию на то, чтобы замести оставленные мною следы…
— Если убийца решит выйти из игры, положение Элджера еще более осложнится. В этом случае преступник не допустит тех ошибок, которые сейчас ставят под сомнение вину Элджера, — сказала я.
Он не сводил глаз с небольшой симпатичной яхты, медленно входящей в гавань. Паруса ее обвисли, команда, набранная из случайных людей, разболтанно двигалась по палубе.
— «Алиса», — прочитал он название яхты и посмотрел на меня.
— При чем здесь яхта? — не поняла я.
— Я думал, что вы знаете об Алисе.
Я стала в тупик: это имя и замечание Питера не имели никакого отношения к нашему разговору.
— Ради Бога, в чем дело?
— Алиса Уэбб, — уточнил он. — Горничная.
— Какая горничная? Где?
— В «Марч Хаусе». — Его интонация приобрела оттенок сдерживаемого нетерпения — так говорит юноша, обнаруживший, что его девушка хороша собой, но не слишком-то понятлива. — Там была раньше горничная. Я тогда учился в школе и привозил в усадьбу газеты.
Я с сомнением покачала головой.
— Не помню никакой горничной.
— Сейчас припомните. Это была уродливая старая колдунья по фамилии Уэбб. Ее сестра, Дороти, содержала бакалейную лавку в Чилмарке. Ну, вспомнили?
— По прозвищу «Леденец», — засмеялась я.
— Именно. У нее всегда выпадала вставная челюсть, когда она бранилась на мальчишек, шныряющих у ларя с леденцами.
Теперь в памяти моей всплыла и Алиса, снующее по комнатам тощее невысокое создание с растрепанными седыми волосами, с кустиками темных волос на подбородке и на груди.
— Я помню горничную, — сказала я, — но не понимаю, какой она может представлять интерес.
— Вам известно, где она сейчас находится? — Питер положил горсть ракушек на днище лодки рядом со мной и принялся их сортировать, откидывая ненужные через плечо в воду.
— Что тут сказать? Думаю, сидит в своем углу, за печкой, а может, служит у кого-нибудь, если еще жива. Она ведь уже тогда была немолода, правда?
— Если она не умерла, она могла бы сказать вам, кто живет в доме, сама Грейс или кто-то другой.
Мысленно я упрекнула себя за недогадливость.
— Пожалуй, вы правы, — согласился я. — Но что, если мы ее не отыщем?
Питер пожал плечами.
— Если ее уже нет в живых, мы могли бы поискать кого-нибудь из ее родственников, кому она могла рассказывать о детской либо об Артуре Хестоне. Это может сослужить вам службу. Разумеется, нельзя расспрашивать в лоб, вы ведь знаете этих деревенских. Полиция от них ничего не добьется.
