Колин Декстер - Панихида по усопшим
– Один из ваших приятелей? – усмехнулся Льюис, поставив еще две пинты на стол.
– Я не думаю, что у него вообще есть приятели.
– Возможно, если б Лоусон остался жив…
– Он просто человек, и с ним у нас есть о чем поговорить, Льюис, – например, о подозреваемом номер два. Согласны?
– Вы имеете в виду, что он внезапно исчез из алтаря, убил Джозефса, а потом пришел и продолжил службу?
– Что-то вроде того.
Пиво было хорошее, и Льюис откинулся, удобно устраиваясь, чтобы послушать.
– Давайте, сэр. Я знаю, что вы умираете от желания, рассказать мне.
– Во-первых, давайте просто рассмотрим вашу идею об отравленной чаше. Есть слишком много невероятного в том, как вы смотрите на это. Но что, если сам преподобный Лайонел положил морфий в вино? Что тогда? После того как его брат сделал глоток, он может сделать вид, что чаша пуста, повернуться к алтарю, подбросить порошок, подлить еще вина, и взболтать его быстрым движением – не проблема! Или же он мог иметь две чаши (одна из них уже отравлена) и просто отодвинуть одну в сторону и забрать другую, еще проще! Запомните мои слова, Льюис. Если бы это был один из двух братьев, отравивших Джозефса, я считаю, шансы довольно сильны у преподобного Лайонела.
– Позвольте мне возразить прямо сейчас, сэр. По-вашему, Лайонел пытался убить Джозефса, только чтобы обнаружить, что кто-то проделал работу гораздо аккуратнее спустя несколько минут – ножом. Правильно? – Льюис покачал головой. – Не получается, сэр, вам не кажется?
– Почему нет? Преподобный Лайонел знает, что Джозефс пойдет прямо в ризницу, и что через несколько минут он будет оч-чень мертвым. Одна большая доза морфия в вине и большая вероятность, что Джозефс умрет хорошо и спокойно, потому что отравление морфием не мучительная смерть – как раз наоборот. В этом случае, смерть Джозефса вполне может вызвать определенные проблемы; но никто не будет в состоянии прикрепить убийство к преподобному Лайонелу. Чаша будет тщательно промыта и просушена, в строгом соответствии с церковным этикетом – удивительный пример того, как преступник фактически поощряется, чтобы уничтожить доказательства своего преступления. Красивая затея! Но неожиданно все пошло наперекосяк. Джозефс должно быть догадался, что с ним случилось нечто отчаянное, и, прежде чем рухнуть в ризнице ему удается подтащить себя к шторе и позвать на помощь – его крик слышало все общество. Но кто-то, кто-то, Льюис, наблюдал за ризницей как ястреб: сам преподобный Лайонел. И как только он увидел там Джозефса, он мчится по проходу, как мстительная фурия; и он появляется в ризнице, прежде чем кто-либо осмеливается двинуться с места; и уже внутри он злобно бьет Джозефса в спину, поворачивается лицом к прихожанам, и говорит им всем, что Джозефс лежит убитый. (Морс мысленно поздравил себя с историей, которая была гораздо более красочной и драматичной, чем прозаические реконструкции Беллом тех же самых событий.)
– Он бы заляпался кровью с головы до ног, – запротестовал Льюис.
– Это не имело бы большого значения, если б он был одет в тот же наряд, который был на них этим утром.
Льюис вспомнил утреннюю службу и те темно-малиновые одеяния – цвета темно-красной крови…
– Но зачем убивать Джозефса ножом? Он и так должен быть почти мертв к тому времени, не так ли, сэр?
– Лайонел испугался, что Джозефс обвинит его в попытке отравления. Почти наверняка Джозефс понял, что произошло.
– Возможно, все остальные поняли бы тоже.
– Ах! Но если Джозефса закололи ножом, то люди будут спрашивать, кто это сделал, разве нет?
– Да. И они тоже будут думать, что это был Лоусон. В конце концов, это был нож Лоусона.
– Никто не знал этого в то время, – защищаясь, сказал Морс.
– Возможно, Белл думает, что так это и произошло?
Морс кивнул.
– Да, он так думает.
– А вы, сэр?
Морс, казалось, взвешивал шансы на душевное равновесие.
– Нет, – сказал он, наконец.
Льюис откинулся на спинку кресла.
– Вы знаете, если хорошенько поразмыслить над этим, то кажется маловероятным, что пастор собирался убить одного из членов своей собственной общины, ну согласитесь. Такого рода вещи не происходят в реальной жизни.
– Я скорее надеюсь, что он это сделал, – тихо сказал Морс.
– Простите, сэр?
– Я сказал, что надеюсь, что он это сделал. Вы спросили меня, убил ли Лоусон Джозефса определенным образом, и я сказал, что это не так. Но я считаю, что это был Лайонел Лоусон, – тот кто убил Джозефса, хотя и гораздо более простым способом. Он просто зашел в ризницу и зарезал бедного старого Гарри Джозефса…
– А потом он вернулся!
– У вас получилось!
Глаза Льюиса закатились к окрашенному табачным дымом потолку, и он подивился тому, насколько пиво притупило ум главного инспектора.
– И все общество наблюдало за ним, я полагаю.
– О, нет. Они не видели его.
– Они не?..
– Нет. Служба, на которой Джозефс был убит, проходила в часовне Девы Марии. Там, если вы помните, есть арка с перегородкой, отделяющей эту часовню от главного алтаря, и я считаю, что после того, как верующие вкусили хлеб и вино, Лоусон перенес некоторые сосуды из алтаря в часовне Девы Марии на жертвенник у главного алтаря – они всегда делают такие вещи, эти священники. – (Льюис едва слушал дальше, а хозяин тем временем вытирал столы и опорожнял пепельницы.) – Вы хотите знать, как он совершил свой замечательный подвиг, Льюис? Ну, как я это вижу, преподобный Лайонел и его брат все продумали, и в ту ночь оба были одеты в одинаковые церковные ризы. Поэтому, когда преподобный Лайонел вышел из часовни Девы Марии на несколько секунд с чашами, он не был преподобным Лайонелом, который вернулся! На вечерней службе было всего несколько верующих душ, и в этот жизненно важный период, когда они молились, преклонив колени, человеком, стоящим перед алтарем, был тот, с кем фактически никогда не сталкивалась община – брат Филипп! Как вы думаете, Льюис? Как вы думаете, если бы кто-то поднял голову, смог бы он заподозрить подмену?
– Возможно, если бы Филипп Лоусон был лысым.
– Сомневаюсь. Будете ли вы лысым, зависит от генов ваших предков.
– Если вы так считаете, сэр.
Льюис все более скептически воспринимал всю эту чепуху с повторяющимися чашами и ризами; во всяком случае, он больше всего хотел оказаться дома. Он встал и откланялся.
Морс остался на месте, указательным пальцем левой руки размазывая маленькие капельки пролитого пива на столе. Как и Льюис, он был далеко не удовлетворен возможными реконструкциями убийства Джозефса. Но одна идея росла и даже крепла в его уме: там должно было быть какое-то сотрудничество. И, вроде было совершенно ясно, что в сотрудничество были вовлечены два брата. Но как? В течение нескольких минут мысли Морса бегали по кругу, как собака за своим хвостом. В тысячный раз он спрашивал себя, с чего он должен начать, и в тысячный раз он говорил себе, что он должен был решить, кто убил Гарри Джозефса. Отлично! Предположим, что это преподобный Лайонел – на том основании, что что-то должно быть поводом к его самоубийству. Но что, если это был не Лайонел, который бросился с башни? Что делать, если это был Филипп, который был убит, а потом сброшен? Да, это было бы очень аккуратно… Но было практически непреодолимое возражение против такой теории. Преподобному пришлось бы одевать тело брата в свою собственную одежду, в собственную черную рясу, в свой белый воротничок – во все. А это в такой короткий промежуток времени после утренней службы было физически невозможно! А вдруг…? Да! Что, если Лайонелу каким-то образом удалось убедить своего брата заранее переодеться? Было ли это возможно? Уф! Конечно, было! Это было не просто возможно – это было в высшей степени вероятно. А почему? Потому что Филипп Лоусон уже делал это раньше. Он согласился нарядиться в облачение брата, чтобы он мог встать у алтаря, пока Джозефса убивают! Несомненно, в первом случае, он был чрезвычайно хорошо вознагражден за свои неприятности. Так почему бы не согласиться на вторую часть маленькой шарады? Конечно, он бы согласился – немного подумав, он бы нарядился и на собственные похороны. Но тогда возникает еще одна, казалось бы, непреодолимая проблема, занявшая место первой: два человека опознали тело, упавшее с башни. Это была реальная проблема, правда? А если бы у миссис Уолш-Аткинс действительно были силы, чтобы тщательно рассмотреть лицо, разбитое и окровавленное, как и все остальные части этого изуродованного тела? А если бы не ее присутствие за пределами церкви, которое было случайностью? А если бы не она, кто еще там был? Тот, кто был готов свидетельствовать о личности – ложной идентичности – трупа: Пол Моррис. И Пол Моррис был впоследствии убит, потому что он слишком много знал, знал конкретно, что преподобный Лайонел Лоусон не только живой ходил по земле, но он и был убийца, чтоб ему провалиться! Двойной убийца. Тройной убийца…
