Найо Марш - Смерть в театре «Дельфин»
— Давай, Бэйли.
Дактилоскопист сержант Бэйли снял покрывало с тела Джоббинса.
Оно так и лежало на спине, с глянцевой маской вместо лица и распахнутым глазом. Коричневый сюртук был расстегнут и сбился в узел под поясницей. На грязном белом свитере ярко выделялся довольно элегантный жёлтый шарф с вышитой на нем буквой Г. Он был весь пропитан кровью. Только клетчатая рубашка, пояс да брюки на судорожно вытянутых ногах выглядели как должно.
Аллен посмотрел, помолчал и спросил:
— Его сфотографировали? Взяли отпечатки пальцев?
— Да, — ответил кто-то.
— Мне нужно сделать несколько замеров, после чего тело можно увезти. Я видел на улице машину из морга. Зовите санитаров.
Сержант начал спускаться по ступенькам.
— Только позаботьтесь, чтобы те молодые люди на это не смотрели, — добавил ему вслед Аллен, протянул руку, и Фоке сунул ему металлическую рулетку. Они замерили расстояние от головы до трех пологих ступенек, ведущих в круглое фойе, и обозначили мелом положение тела. Когда тело унесли (хирург ушёл тоже), Аллен перевёл взгляд на бронзового дельфина, лежащего на ковре.
— Орудие преступления, — неизвестно зачем проговорил Гибсон.
Подставка от дельфина валялась в левом углу площадки, а сама скульптура — рядом с тёмным пятном на красном ковре, где была голова Джоббинса. Второй дельфин по-прежнему изящно изгибался на своём пьедестале у стенки. Скульптуры стояли по обе стороны лестничной площадки. Четырьмя ступенями ниже валялась в мокром пятне толстостенная чашка, ещё ниже — другая и оловянный поднос.
— Его пост был на этой площадке под… — пробормотал Аллен и поднял глаза. Витрина в стене, до сих пор залитая ярким светом, опустела.
— Верно, — сказал Гибсон. — Он должен был стоять здесь до полуночи, когда сдавал дежурство своему напарнику Хокинсу.
— А где Хокинс?
— Э! — досадливо махнул рукой Гибсон. — И, не натолкнись он на мистера Джея и его даму, так, наверное, и бежал бы невесть куда, а мы бы остались в неведении.
— Выходит, в полицию позвонил Джей? — перебил его Аллен.
— Да.
— А что с сигнализацией?
— Выключена. Рубильник позади кассы.
— Знаю, мне показывали. Что было дальше, Фред?
— Приехал сержант и послал за подкреплением. Вызвали меня, я организовал поиски. Мы выяснили, что наш молодчик в здании не прятался, — либо ушёл ещё до появления Хокинса, либо ускользнул, пока тот хлопал ушами. Главные двери были закрыты, но не заперты. Говорят, что вечером их запирали, так что, самое вероятное, через них он и удрал.
— А мальчик?
— Да. Значит, мальчик. Мистер Джей говорит, что это юный неслух. У него вошло в привычку болтаться здесь после спектакля и безобразничать. Джоббинс утверждал, что парень любил разыгрывать из себя привидение. Похоже, именно этим он и занимался, когда мистер Джей и мисс Дюн уходили из театра ужинать. Мальчишка пару раз мяукнул, а затем они услышали, как хлопнула служебная дверь, и решили, что он удрал. Оказалось, что нет.
— Ясно. Ладно, Фред, я хочу поговорить с Хокинсом.
Хокинса удалось обнаружить в нижнем фойе. Это был некрасивый, мало располагающий к себе человек, что в данную минуту ещё более усугублялось покрасневшими белками глаз, малиновым носом и отвисшей челюстью. Он окинул Аллена мрачным взглядом, сообщил, что нервы у него на пределе, и очень скоро перешёл на крик.
— Опять пристаёте? Мне врач нужен, шок у меня, а вы все лезете, все допрашиваете, словно я в чем виноват!.. Мне нужен постельный режим! Уход!
— Мы сразу же отпустим вас домой, даже довезём, как только вы спокойно расскажете мне, что случилось.
— Я уже говорил! Сотню раз повторял!
— Я понимаю. Вы чувствуете себя отвратительно, и мне крайне неудобно вас задерживать, но, видите ли, полиции нужна ваша помощь.
— Знаю я, что бывает, когда полиция заговаривает о помощи! Сначала помощь, а потом предупреждение, что все сказанное… и так далее.
— Да не будет никаких предупреждений. Давайте так: я начну рассказывать сам, как понял ход событий, а вы меня поправите, если я ошибусь. Договорились?
— Откуда мне знать, как все было?!
— Никто тебя не подозревает, парень, ясно? — вмешался Фоке. — Сколько же можно повторять?!
— Не обращайте внимания, Хокинс, — смягчил этот выпад Аллен. — Послушайте. Вы пришли в театр. Когда? Около десяти минут первого?
Хокинс завёл было про дела и ливень, но в конце концов признал, что слышал, когда шёл по проулку, как часы пробили двенадцать.
— Вы вошли через служебную дверь. Кто вас впустил?
Как оказалось, никто. У Хокинса был ключ. Он хлопнул дверью, свистнул и покричал — достаточно громко, иначе Джоббинс, стоявший на лестничной площадке, не услышал бы, а Хокинс хотел сообщить в своём появлении. Он вошёл, запер дверь и задвинул засов. Джоббинс не отозвался, и Хокинс решил, что на него обиделись за опоздание. Все эти сведения Аллену приходилось вытягивать по капле, необращая внимания на бесконечное нытьё. Дальше заклинило. Хокинс только трясся и повторял, что такое зрелище небось превратило его в калеку на всю оставшуюся жизнь. Однако Аллен выказал симпатию, интерес, и Хокинс, глядя на него полными слез глазами, продолжил рассказ. Поскольку света не было, он включил фонарик и прошёл в переднюю часть здания. Добравшись туда, он увидел тусклый свет на ярусе, а в переднем ряду — он даже вздрогнул от неожиданности — стоял Генри Джоббинс в своём новом сюртуке и смотрел на него.
— Вы нам об этом не говорили! — воскликнул Гибсон.
— А вы не спрашивали.
Фоке и Гибсон выругались себе под нос.
— Продолжайте, — сказал Аллен.
— Я спросил: «Это ты. Генри?» А он в ответ: «А кто ж». Ну, я извинился, что опоздал, и спросил, не поставить ли чай. Он говорит: «Поставь». Я отправился в служебную комнату и приготовил чай.
— Сколько времени на это потребовалось?
— У нас электрический чайник. Довольно много.
— Так. А потом?
— О, Господи…
— Я понимаю, но продолжайте.
Хокинс сказал, что поставил на поднос две чашки и пошёл через здание в нижнее фойе, затем поднялся по лестнице… Тут он опять надолго замолчал, потом снова принялся рыдать и жаловаться, но в конце концов досказал, что, увидев тело, уронил поднос, попытался выскочить через главные двери, потом пробежал по боковому проходу через партер, взлетел по лесенке на сцену, затем домчался до служебной двери и побежал по переулку на набережную, где наткнулся на Перигрина и Эмилию.
Аллен узнал, где он живёт, и отправил домой.
— Хорош гусь, — сказал Фред Гибсон.
— Слушай, Фред, ты упомянул, что театр осмотрели. В каком смысле?
— То есть?
— Да нет, я понимаю, что вы искали убийцу. А предметы?
