Рекс Стаут - Не позднее полуночи (сборник)
– Так и запишем, Тол, – раздался голос О’Гарро. – Немедленно спуститесь вниз и составьте на этот счет официальную бумагу! – продолжил он с насмешкой. – Обойдемся без вас и без этого Ниро Вульфа тоже. Я не намерен…
К нему тотчас же присоединились остальные, и температура снова стала приближаться к точке кипения. Я уже предвкушал, как буду сидеть и наблюдать за пузырями, но тут Оливер Бафф встал, схватил меня за рукав, почти силой поднял на ноги и поволок к двери. Он закусил нижнюю губу, но ему пришлось разжать зубы, чтобы произнести, выталкивая меня в коридор:
– Если не возражаете, подождите где-нибудь здесь. Мы за вами пришлем. – И закрыл за мной дверь.
«Где-нибудь здесь» могло означать и прямо под дверью, но подслушивать – вульгарное занятие, особенно если не можешь разобрать, что говорят, и я, довольно скоро поняв, что не в состоянии уловить ни слова, повторил путь по широкому ковру и из коридора вновь попал в приемную. В паре мягких кресел находились посетители, но уже не те, что ждали в приемной, когда я пришел. Когда я замешкался, вместо того чтобы сразу же нажать кнопку лифта, аристократическая брюнетка послала мне из-за стола вопрошающий взгляд, и я, не желая попусту ее волновать, приблизился и сообщил, что слушание дела закончено и мне осталось только дождаться вердикта. Она было вознамерилась одарить меня улыбкой – на мне в тот день были темно-коричневый костюм в полоску чудного покроя, гладкая рубашка цвета загара и мягкий шерстяной шоколадный галстук, – но потом передумала и решила подождать вердикта. Я тут же понял, что она слишком чопорна для моего темперамента и вообще не в моем вкусе, и прошел по ковру к большим застекленным шкафам, закрывавшим всю стену напротив лифта и часть двух других. Они были заполнены широким ассортиментом предметов всех размеров, форм, цветов и фактуры.
Будучи детективом, я сразу смекнул, что это выставка продукции клиентов «ЛБА» – бывших и настоящих. Я подумал, что это очень демократично с их стороны – разместить сувениры здесь, в приемной административного этажа, а не держать где-нибудь вместе с ненужным хламом на нижних этажах. Всего тут, наверное, было несколько тысяч разных экспонатов, от электрических предохранителей до океанских лайнеров и от бумажных стаканчиков до медикаментов (хотя, конечно, громоздкие товары типа лайнеров, грузовиков и холодильников были представлены фотографиями, а не предметами в натуральную величину). Там была, например, весьма элегантная миниатюрная модель полностью оборудованной сверхсовременной кухни, всего лишь полтора фута в длину, так что ее вполне можно было бы прихватить с собой для кукольного домика – если бы у меня была жена и если бы у нас с ней был ребенок, если бы этот ребенок оказался девочкой и если бы эта девочка любила играть в куклы. Я уже во второй раз рассматривал секцию «Хири продактс», которая одна только насчитывала больше ста экспонатов, и пытался составить собственное мнение относительно использования желтой бумаги для упаковки товаров, когда брюнетка назвала мое имя, и я обернулся.
– Вы можете войти, – объявила она, тщательно следя, чтобы улыбка как-нибудь случайно не просочилась наружу. У нее, конечно, было достаточно времени, чтобы как следует рассмотреть меня сзади, а у меня никогда еще не было костюма, который сидел бы на мне лучше, чем этот. Я наградил ее дружеским взглядом, который говорил красноречивей всяких слов, и шагнул к двери, ведущей во внутренний коридор.
Оказавшись снова в зале заседаний исполнительного совета фирмы – а я думаю, это помещение называлось именно так, – я не смог сразу же по лицам определить, кто из них выиграл и что именно. Ни один из присутствующих не выглядел счастливым или хотя бы исполненным надежд. Хири стоял у окна, повернувшись ко всем спиной, что, я думаю, было с его стороны весьма тактично, поскольку формально он не имел права решающего голоса. Все остальные, пока я шел к столу, провожали меня взглядами, в которых не было ни малейших признаков любви.
Первым заговорил Хансен:
– Мы решили, что Ниро Вульф должен продолжать свою работу, максимально используя, следуя вашему выражению, свои возможности и способности, но не нанося при этом ущерба нашим правам и привилегиям. Включая наше право получать информацию по вопросам, затрагивающим наши интересы, однако оставляя это в настоящий момент на его усмотрение.
Я вынул записную книжку и тщательно все записал. Покончив с этим делом, я спросил:
– Это единогласное решение? Мистер Вульф обязательно спросит об этом. Вы согласны с этим, мистер Бафф?
– Да, – ответил он твердо.
– Вы, мистер Асса?
– Да, – кивнул тот устало.
– А как вы, мистер О’Гарро?
– Да! – бросил тот со злостью.
– Что ж, прекрасно, – произнес я, засовывая в карман свою записную книжку. – Я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы убедить мистера Вульфа продолжить дело, и если в течение часа от меня не будет никаких вестей, это будет означать, что все в порядке. Мне хотелось бы добавить еще одно маленькое замечание: как доверенный помощник мистера Вульфа, я тоже некоторым образом участвую в этой работе и должен признаться: ей мало способствует то обстоятельство, что я вынужден половину времени тратить, отвечая на ваши телефонные звонки. Так что у меня к вам персональная просьба: умерьте свой телефонный зуд.
Я уже повернулся, чтобы уйти, но Бафф поймал меня за рукав.
– Надеюсь, вы понимаете, Гудвин, что здесь все решает время. У нас ведь всего пять дней. И мы рассчитываем, что Вульф тоже отдает себе в этом отчет.
– Еще бы, конечно, отдает. Не позднее полуночи в среду. Именно поэтому он и не может позволить, чтобы его отвлекали.
И я оставил их наедине с их несчастьем. Проходя через приемную, я на минуту остановился, чтобы сказать брюнетке:
– Признан виновным по всем пунктам. До встречи в тюрьме Синг-Синг.
Она была шокирована.
Глава четырнадцатая
В последующие два дня, субботу и воскресенье, я не раз пожалел, что обратился тогда к ним с этой злополучной персональной просьбой. Конечно, в четверг и в пятницу мне тоже было несладко, но тогда меня по крайней мере время от времени развлекали их звонки, теперь же, когда я собственными руками зажал им рты, терпение мое действительно оказалось на пределе. Вы скажете, что после стольких лет работы с Вульфом можно было бы уже и привыкнуть. В известной степени так оно и было, но все дело в том, что он постоянно сам бил свои же собственные рекорды. После того как я подробно описал ему свою миссию в «ЛБА», включая и весь тамошний антураж, более шести часов о деле не было сказано практически ни слова. К утру в понедельник я уже почти совсем поверил, что Вульф всерьез считает, будто все в действительности, скорее всего, произойдет уже после заданного срока, и даже был вынужден признать, что в конце концов в этом есть нечто оригинальное – использовать финишную ленту как стартовый барьер. Основную часть уик-энда я просто прослонялся по дому, хотя мне было дозволено время от времени прогуливать себя в пределах квартала и даже сделать несколько телефонных звонков. В субботу после обеда я заскочил на Двадцатую улицу в Управление криминальной полиции Западного Манхэттена и нанес краткий визит сержанту Пэрли Стеббинсу. Он, естественно, держался крайне недоверчиво, не сомневаясь, что Вульф подослал меня с целью стащить что-нибудь, что плохо лежит (допустим, скрепку, стол или пару стульев), но, поскольку сержант и сам был не прочь поживиться какой-нибудь мелочью из моего кармана, нам удалось довольно мило поболтать. Дело дошло до того, что, когда я поднялся, собираясь идти, он заметил, что совсем не торопится.
