Энтони Горовиц - Дом шелка. Новые приключения Шерлока Холмса
— У вас манжета вымазана мелом, а на среднем пальце пятно от красных чернил.
Гендерсон — будем называть его так — едва заметно улыбнулся, показав частокол пожелтевших зубов.
— Извините, что вынужден вас поправлять, но вообще-то я чиновник портовой таможни, мелом приходится помечать ящики или мешки перед разгрузкой, а красными чернилами делать записи в книге учета. Раньше я работал на таможне в Чатеме, но два года назад перебрался в Лондон. Думал, переезд на новое место пойдет моей карьере на пользу, но куда там, едва свожу концы с концами. Что еще рассказать вам о себе? Родом я из Гемпшира, родители и по сей день там живут. Женат, хотя жену давно не видел. Я жалкая и презренная личность, иногда мне хочется обвинить в своих бедах весь свет, но в глубине души я знаю: во всем виноват я сам. Хуже того — пути назад нет. За двадцать фунтов я готов продать собственную матушку, господин Холмс. Если что, не остановлюсь ни перед чем.
— Какова же причина ваших невзгод, господин Гендерсон?
— Нальете еще бренди?
Я исполнил его просьбу, на сей раз он внимательно оглядел содержимое бокала.
— Опиум, — ответил он и опрокинул жидкость в себя. — Вот и вся моя тайна. Я пристрастился к опиуму. Сначала он мне просто нравился, а теперь я не могу без него жить. Вот вам моя история.
Жену я на время оставил в Чатеме, пока не обустроюсь, и снял жилье в Шадуэлле, поближе к моей новой работе. Вы знаете, что это за квартал? Естественно, там полно моряков, докеров, китайцев, индийцев и чернокожих. От пестроты так и рябит в глазах, а соблазнов куча, тут тебе и пабы, и танцевальные салуны — все условия, чтобы вытрясти у дурака его денежки. Мне было одиноко, я скучал по семье. Что тут скажешь? Глупый был, не устоял перед соблазном. Теперь какая разница? Год назад я заплатил мои первые четыре пенса за катышек коричневого воска из аптечной банки. Цена показалась мне сущим пустяком. Что я тогда понимал? А удовольствие получил такое, какого в жизни не испытывал. Будто до этого вообще не жил на свете. Разумеется, я пришел туда снова. Первый раз вернулся через месяц, потом через неделю, потом вдруг обнаружил, что хожу туда каждый день и вообще хочу быть там ежечасно! Я больше не мог думать о работе. Начал там ошибаться, а когда меня критиковали, приходил в бессмысленную ярость. Подлинные друзья меня оставили. А друзья ложные склоняли к тому, чтобы я курил больше и больше. Скоро мои работодатели поняли, в каком состоянии я нахожусь, и пригрозили уволить, но мне уже было все равно. Я жажду опиума каждую минуту, когда не сплю, — даже сейчас. Последний раз я имел возможность покурить три дня назад. Дайте мне вознаграждение, и я снова смогу погрузиться в туман забвения.
Меня ужаснула эта исповедь, захлестнуло чувство жалости, но я видел: к моему сочувствию этот человек относится с презрением и даже отчасти гордится, что стал именно таким. Гендерсон, несомненно, был болен. Болезнь медленно подтачивала его изнутри, неся необратимые разрушения.
Вид у Холмса тоже был мрачный.
— Место, куда вы ходите за вашим наркотиком, это и есть «Дом шелка»? — спросил он.
Гендерсон рассмеялся.
— Неужели вы думаете, что я так боялся бы или принимал столько мер предосторожности, будь «Дом шелка» обычной курильней опиума? — воскликнул он. — Да вы знаете, сколько таких курилен в Шадуэлле и Лаймхаусе? Говорят, десять лет назад их было еще больше. Но и сейчас встань на развилку — наткнешься на курильню, в какую сторону ни пойдешь. Тут тебе и «У Мотта», и «У матушки Абдуллы», и «Местечко Крира», и «У Яхи». Я слышал, что купить это зелье можно и в ночных заведениях на Хеймаркете и Лестер-сквер — было бы желание.
— Так что же тогда «Дом шелка»?
— Давайте деньги!
Чуть поколебавшись, Холмс передал гостю четыре пятифунтовых банкноты. Гендерсон выхватил их из рук Холмса и бережно погладил. В глазах мелькнул тусклый огонек — это пробуждался неподвластный ему зверь, жившая в нем губительная страсть.
— Как думаете, откуда берется весь этот опиум, который продают в Лондоне, Ливерпуле, Портсмуте, других городах Англии, да, если на то пошло, и Шотландии, и Ирландии? Куда идут Крир или Яхи, когда их запасы подходят к концу? Где центр этой паутины, которая опутала всю страну? Вот и ответ на ваш вопрос, господин Холмс. Они идут в «Дом шелка»!
«Дом шелка» — это организованная преступная группа, она работает с размахом, и я слышал — правда, это только слухи, — что у нее есть покровители на самом верху, что в ее щупальца попали и министры, и полицейские чины. Речь, если угодно, идет о крупном бизнесе, на многие тысячи фунтов в год. Импорт-экспорт! Опиум поступает с Востока. Его привозят на центральный склад, а уже оттуда распределяют — естественно, по более высокой цене.
— Где он находится?
— В Лондоне. Точного места не знаю.
— Кто ведет бизнес?
— Не могу сказать. Понятия не имею.
— Ну, господин Гендерсон, тогда вы нам мало чем помогли. Где у нас гарантия, что вы вообще говорите правду?
— Я могу это доказать. — Он как-то неприятно закашлялся, и я вспомнил, что потрескавшиеся губы и пересохший рот — это симптомы закоренелого курильщика опиума. — В «Местечке Крира» я давний клиент. Раньше там заправляли китайцы со своими гобеленами и веерами, восточная публика там и сейчас бывает, лежат, скрючившись, на полу. Но за главного там теперь англичанин, ничем не хуже нас с вами, настолько порочный и немилосердный, что не дай бог с таким встретиться. Глаза чернющие, а голова — будто череп мертвеца. Будьте покойны, он вам улыбнется и назовет своим другом, когда принесете ему четыре пенса, но если о чем-то его попросить или как-то перебежать дорогу — он, недолго думая, натравит на вас бандитов, а уж те вас отдубасят как следует, да еще и в канаву выкинут. При этом мы с ним более или менее ладим. Почему — не спрашивайте. У него есть кабинет за главной комнатой, иногда он меня туда приглашает покурить — не опиум, табак. Ему интересны мои рассказы о жизни в доках. У него я и услышал в первый раз про «Дом шелка». Товар ему приносят мальчишки, они же ищут для него новых клиентов на лесопилках или шахтах…
— Мальчишки? — перебил я. — А вы кого-то из них встречали? Росс вам не попадался?
— У них нет никаких имен, и зачем мне с ними разговаривать? Лучше послушайте, что я расскажу! Я был там несколько недель назад, и прибежал один паренек, видно, опоздал к сроку. Крир весь вечер пил, и настроение у него было ни к черту. Он схватил мальчишку за шиворот, стукнул его как следует, так что тот грохнулся оземь.
«Где был?» — спросил Крир.
«В „Доме шелка“», — ответил тот.
