Жорж Сименон - Новый человек в городе
— Ясно.
— Где же он?
— Предположим, я этого не знаю. Но имею возможность быстро узнать.
— Тогда не волыньте.
— Предположим также, что для этого придется впутать сюда третье лицо, моего друга и отличного парня, которого я очень люблю, и что я не соглашусь, пока мне поподробней не растолкуют, в чем дело.
Они переглянулись. Тот, кто повыше, — от более детальных описаний воздержусь, — неохотно кивнул. Тут они снова переглянулись, предложили мне прогуляться по улице, и я последовал за ними. Мы раз тридцать самое меньшее прошлись вдоль всего квартала, словно ожидая, пока кто-то появится или у меня в баре освободится столик.
— Вы, конечно, слышали об Эдвине Эбботе?
Ты, полагаю, успеваешь просматривать газеты? Это случилось в Лас-Вегасе[19] месяца два назад, может, чуть раньше. Некого Антонетти, известного игрока, пришили на выходе из казино, даже не попытавшись обчистить его карманы, где было полно денег. Пошли слухи, что он пал жертвой распри двух могущественных кланов — догадываешься каких? Уточнять не стоит. Полиция, разумеется, ничего не нашла, ограничилась тем, что сцапала человек двенадцать мелкой шпаны, а затем поочередно отпустила всех за отсутствием улик.
Тогда ФБР объявило награду в пять тысяч долларов тому, кто выдаст убийцу Антонетти.
А еще через пять дней взяли Эдвина Эббота, на которого никто и подумать не мог: он был крупная шишка по текстильной части в Нью-Джерси и Калифорнии и накоротке с целой кучей политических воротил. Полиция, не тратя времени на поиски, нагрянула прямехонько туда, где были спрятаны улики.
Это колоссальное дело, отзвуки которого будут давать себя знать еще несколько лет.
Так вот, парень, заложивший Эббота и получивший от ФБР пять тысяч, — не кто иной, как его секретарь, незаметный, никому не внушавший опасений человечек по фамилии Кеннеди.
Кеннеди — это Джастин Уорд, он же Фрэнки.
Теперь понимаешь, почему он так внезапно возник в вашем глухом городишке, выбрав его по карте как можно дальше от Невады и прочих мест, где работал, и постаравшись не наследить во, время переезда.
Понятно также, почему твой шериф, решив проявить усердие, получил от ФБР письмо, рекомендующее оставить Уорда в покое.
Это все, старина Чарли. Не сердись на меня. Люди, говорившие со мной, не из тех, с кем шутят. Им любой ценой нужен был адрес, а я же не мог утверждать, что фотография сама собой пришпилилась к стене моего бара.
Я пытался выиграть время, чтобы позвонить тебе, но они не отпускали меня ни на шаг и начали проявлять нетерпение.
Я рассказал им все. А так как они по-прежнему отказывались зайти и выпить со мной, дал им твое последнее, только что пришедшее письмо, и они убедились, что им не пудрят мозги.
Может быть, я и поступил бы по-другому, если бы Фрэнки этого стоил, но, признаюсь честно: случившееся не слишком меня огорчает.
Мы позавтракали вместе. Один из них зашел в кабину и долго звонил — сперва в Лас-Вегас, потом в Нью-Йорк.
Полчаса назад они убрались.
Они не сказали, что собираются делать. Сами поедут или кого-нибудь пошлют — тоже не знаю. Несомненно одно: скоро в твоих краях что-то произойдет.
Не даю тебе никаких советов. Если мое письмо поспеет вовремя, у тебя еще останется выбор. От вас до границы — рукой подать, но, сказать по правде, я буду удивлен, если его рано или поздно не накроют и в Канаде. На мой взгляд, по этой птичке давно кошка плачет.
Как только будут новости, пиши. Не забудь немедленно сжечь это письмо. Не рассказывай о нем никому, даже Джулии. Поцелуй ее за меня.
Твой Луиджи».
— Что он пишет?
— Расскажу после. Ничего особенного. Помоги мне одеться.
— Еще чего! Будешь лежать и сегодня, и завтра, если нужно. Ты даже не представляешь, какой у тебя вид.
Но Чарли уже встал и взглянул на жену так, что она не осмелилась возражать.
— Значит, не скажешь, что он пишет?
— Нет, Джулия. Потом.
— Насчет Джастина?
— Это очень запутанная история. Спускайся вниз! Он вот-вот появится.
Когда она уже спускалась, муж позвал ее обратно.
— Вот что, Джулия. Очень важно, чтобы ты вела себя с ним совершенно непринужденно. Поняла? Не вздумай цепляться к нему. Потерпи еще несколько часов.
— Почему несколько часов?
— Потому что я собираюсь занять свое место в баре.
Мне следовало бы сказать — несколько минут.
— Врешь. У тебя совсем другое на уме.
— Нет.
— Поклянись хотя бы, что тебе не грозит опасность.
— Клянусь.
Она поверила, Чарли побрился, хотя, нервничая, порезал щеку, потом, прислушиваясь к каждому звуку, принял ванну, оделся, сжег над унитазом письмо Луиджи вместе с конвертом, и вода смыла пепел.
По лестнице итальянец спустился, слегка пошатываясь: ему хотелось прилечь, ноги плохо слушались, и у входа в бар он на секунду остановился, словно перед тем, как взять разбег.
— Свари мне кофе, ладно?
Чарли не сразу взглянул туда, где, как он знал, сидит Джастин. Наклонился, взял тряпку и протер стойку, хотя Джулия уже проделала это до него.
— Пошли на поправку, Чарли?
Повернуть голову и посмотреть Уорду в глаза оказалось еще трудней, чем предполагал бармен. И вот что любопытно: лицо у Джастина опухло, нос покраснел, глаза блестели. Грипп у него только начинался, тогда как у бледного, осунувшегося Чарли уже проходил.
— А вы почему не в постели? — вопросом на вопрос ответил итальянец.
— Я не собираюсь ложиться.
Что переменится, если он сляжет? Разве эти ребята побоятся проникнуть в дом Элинор? Ну, потеряют несколько часов, пока наводят справки, но потом будет то же самое, только шуму, грязи и мерзости больше.
— Надеюсь, вам известно, что кто-то вернул начальнику полиции украденный пистолет?
Чарли затруднился бы сказать, почему он с озабоченным видом завел этот разговор; тем не менее немногие фразы, которыми он обменялся с Уордом, имели, видимо, для него глубокий смысл, капитальную важность.
— Слышал.
— У людей есть сыновья, — медленно продолжал Чарли. — У меня тоже, но мне беспокоиться рано: мой еще мал. Бывают моменты, когда отцы дрожат за детей.
У вас никогда не было сына, Уорд?
На этот раз он лишь чудом не брякнул: «Фрэнки».
— Я считаю, что не стоит плодить детей.
— Да? Так считаете?
У Чарли перехватило горло. Плотная завеса дождя отделяла его от бильярдной напротив, по окнам которой струилась вода.
В одиннадцать от муниципалитета отходит автобус на Кале, и остановится он там у пограничного шлагбаума. А под телефоном у Чарли приколот кусочек картона с номером для вызова трех городских такси.
«Не злобься на Фрэнки».
— Не люблю я вас, Уорд.
— Знаю. Я вас — тоже.
