Марджери Аллингем - Тигр в дыму
— Смею вас заверить, Дот, — произнес старый священник, на этот раз мягче, — смею вас заверить, вы услышите все. Проходите, миссис Кэш.
Мисс Уорбертон отступила к двери, радостно щебеча в соответствии со своим некогда избранным амплуа, и удалилась, потеряв по пути шпильку и носовой платочек.
Миссис Кэш вошла. С ее появлением весь отточенный практическим опытом интеллект Пайкота напряженно заработал, хотя на первый взгляд в ней, казалось, не было ничего примечательного. То была дама плотная, небольшого роста, лет скорее шестидесяти, нежели пятидесяти, очень уверенная в себе и очень опрятная. Превосходное черное пальто, застегнутое на все пуговицы, возле шеи завершалось палантином из очень дорогого коричневого меха. Крупные черты, густые, тщательно уложенные локоны стального цвета и ловко сидящая на них плоская шляпка составляли как бы единое целое, так что даже и неловко говорить о каждом из его элементов по отдельности. Обеими руками, обтянутыми аккуратными перчатками, она прижимала к животу большую черную сумку. Глаза у нее были круглые, ясные и проницательные.
Внимательно поглядев на Пайкота, она отметила его для себя, небрежно и цинично, словно дверь с табличкой «Выход», и неторопливо подошла к Эйврилу.
— Добрый вечер, каноник. Вы звали меня по поводу этой жакетки?
Голос у нее тоже был ясный, уверенный, но не слишком приятный. Его тембр напоминал одновременно о пустом кувшине и о расческе с папиросной бумагой, а зубы, казавшиеся фарфоровыми, сверкали в деланной доброжелательной улыбке.
— Я присяду тут, если не возражаете?
Она придвинула к столу небольшое кресло, поместив его точно против света, если смотреть с кресла Пайкота, и погрузилась в его глубины. Ноги ее едва доставали до пола, но посадка тем не менее казалась прямой и гордой. Сержант мог хорошо видеть лишь ее шляпку, несокрушимо, как утес, вздымающуюся над спинкой кресла.
Каноник продолжал стоять, мрачно глядя на нее через стол.
— Не возражаю, — ответил он, не извинившись, что вызвал ее в столь поздний час, и наблюдавший за этой сценой Пайкот отметил с удивлением, что они, пожалуй, не столько старинные друзья, сколько давние враги. В их отношениях сквозила та фамильярность, которая приходит только с годами и похожа на теплоту, но с противоположным знаком.
— Мэри утверждает, что отдала ее вам несколько недель тому назад. Это правда?
— Ну уж нет, каноник. Я никого не хочу подводить, как вам известно, но Мэри не говорит всей правды. Я ее купила. Три фунта десять шиллингов звонкой монетой. Как видите, я не очень-то нажилась, а ведь Мэри знала, что я действую с благотворительными целями! — дама говорила оживленно и без обиняков, с демонстративной правдивостью, но ни один из мужчин не поверил ни единому ее слову.
— Итак, вы купили ее у Мэри!
— Я так вам и сказала. Я ведь все говорю как есть, верно? Ну конечно же, я была уверена, что ей-то самой эту жакетку просто-напросто отдали. За двадцать шесть лет вы узнали меня достаточно, каноник. Ведь месяц назад исполнилось ровно двадцать шесть лет с того дня, как я поселилась в одном из приходских домиков.
Каноник не шевельнулся. Пайкот заметил на его тонком лице выражение печали и сожаления и в то же время какой-то отстраненности — непонятным образом каноник ухитрился держать некое расстояние между нею и собой. Ее сообщение он не стал подвергать детальному разбору, а продолжал главную линию дознания:
— Ну, а когда вы купили ее у Мэри, что вы сделали с этой вещью?
— А это уж мое личное дело, каноник, — отвечала она с упреком, но любезно. Пайкот заметил, что ее круглые глаза смеются.
— Разумеется, — согласился Эйврил, — исключительно ваше. Но ведь вы сумеете ее опознать и тем самым нам очень поможете. Не подойдете ли вы сюда взглянуть на нее?
Пайкот удивился. Подобной жесткости от священника он не ожидал. Он повернулся, чтобы хорошенько рассмотреть лицо дамы в тот момент, когда она наконец заметит роковые пятна. Для нее они — неожиданность, отметил он, поскольку она наклонилась и машинально потянула весь сверток к себе. Когда же она подняла и расправила куртку и навстречу ей оттопырились страшные, заскорузлые от крови лацканы, ее тесно обтянутые перчатками руки едва заметно дрогнули, но всего лишь на какое-то мгновение. Выражение ее лица не изменилось. Оно оставалось все таким же любезным, ясным и благожелательным, чего, по мнению Пайкота, никак не могло бы быть с женщиной действительно ни в чем таком не замешанной, увидь она что-нибудь подобное.
— Боюсь, они уже не отойдут, — заметила она и, снова аккуратно свернув куртку, положила ее на письменный стол. Ее дребезжащий голос не дрогнул, и звучал на редкость непринужденно. — Да, это — та самая жакетка, что я купила у Мэри. Мне это незачем и отрицать, не правда ли? Вы ведь ее и сами узнали, каноник. Она валялась у вас в доме не знаю уж сколько времени, не так ли? — она издала короткий понимающий смешок.
— Полицию интересует, что вы с ней сделали, — настаивал Эйврил.
— Тогда, пожалуй, придется рассказывать, — уверенность в себе, казалось, не покидала ее ни на миг. — Мне только надо бы справиться в моей книге. Кажется, я тогда еще заметила, что она малость побита молью, и отправила ее вместе с другими вещами к мистеру Розенталю на Крамб-стрит, — миссис Кэш повернулась лицом к застывшему в охотничьей стойке Пайкоту. — Я женщина небогатая, но и я стремлюсь внести свою лепту в дело Церкви, — заявила она, улыбнувшись ему всеми своими фарфоровыми зубами. — Иногда я беру себе небольшой процент за хлопоты, но, по-моему, это разумно: если мне будет не на что жить, то чем же я смогу поделиться с ближним?
— Так вы промышляете подержанной одеждой, миссис Кэш? — уточнил сержант, на которого подобные уловки не действовали. Ему казалось, он знает, как с ней себя держать.
Глаза, столь же проницательные, как и его собственные, пристально поглядели на сержанта.
— Я творю добро понемногу всюду, где удается, — произнесла она, — и я могу показать вам по книгам, сколько я сумела пожертвовать для Миссии Обездоленных, для Общества Чарльза Уэйда, для организации «Помощь священнослужителям» и не помню для скольких еще. Все книги у меня дома. Любой может заглянуть в них, когда пожелает. Разве не так, каноник?
Вместо ответа на столь непосредственную апелляцию Эйврил понурил голову с глубоко несчастным видом. А сержант, напротив, впервые за весь вечер вдруг почувствовал себя необыкновенно легко.
— Это не ответ на мой вопрос, вам не кажется? — резонно заметил он.
Миссис Кэш расправила полу своего добротного черного пальто.
