Морис Леблан - Необычайные приключения Арсена Люпена
Барон слушал не перебивая. Он подошел вплотную к Люпену и спросил его все так же невозмутимо:
— Кто вы такой?
— Не все ли вам равно в нынешних обстоятельствах? — расхохотался Люпен. — Допустим, что я посланец рока и пришел из тьмы, чтобы вас погубить! — Он внезапно поднялся с места, схватил барона за плечо и отрывисто произнес: — Или чтобы спасти тебя, барон! Послушай! Три миллиона баронессы, почти все драгоценности, принадлежавшие принцессе, деньги, которые ты получил сегодня в уплату за конюшню и особняки, — все это здесь, у тебя в кармане или в этом сейфе. Все готово для бегства. Смотри-ка, вон за той шторой виднеется какой-то кожаный предмет — это твой чемодан. Документы у тебя в порядке. Нынче ночью ты мог бы покинуть нас по-английски, не прощаясь. Нынче ночью, переодетый, неузнаваемый, приняв все меры предосторожности, ты мог бы уже встретиться со своей любовницей, ради которой совершил убийство, — с той самой Нелли Дарбель, которую задержал в Бельгии Ганимар. И вдруг одно-единственное препятствие, которого ты не предусмотрел: отряд из двенадцати полицейских — они окружили твой дом, потому что Лаверну успел тебя разоблачить. Ты попался! Но я тебя спасу. Один телефонный звонок — и между тремя и четырьмя часами ночи два десятка моих друзей уничтожат препятствие, уберут с твоего пути полицию; тогда удирай без лишнего шума на все четыре стороны! И все это лишь при одном условии — сущий пустяк для тебя, говорить не о чем: раздели со мной поровну миллионы и драгоценности. Идет?
Он весь подался навстречу барону, голос его звучал резко, с непреодолимой силой убеждения.
— Понятно. Это шантаж… — выдавил барон.
— Шантаж это или нет, называй как угодно, любезнейший, но тебе придется покориться моего решению. И не воображай, будто в последний миг я дрогну. Не уговаривай себя: «Этот джентльмен еще подумает, прежде чем ссориться с полицией. Отказываясь, я многим рискую, но ведь и ему точно так же угрожают наручники, тюремная камера и прочая чертовщина — мы оба подобны диким зверям, на которых объявлена облава». Заблуждение, господин барон. Я-то всегда выкручусь. Речь идет исключительно о тебе. Кошелек или жизнь, сударь! Выкладывай половину добычи, а не то… А не то — эшафот! Согласен?
Внезапным движением барон отстранился от него, выхватил револьвер и выстрелил.
Но Люпен предвидел нападение, тем более что с лица барона мало-помалу исчезло выражение уверенности; под влиянием страха и ярости черты его исказила свирепая гримаса, обнаружившая всю ненависть, которую он так давно сдерживал.
Он выстрелил дважды. Люпен метнулся в сторону, потом бросился под ноги барону и повалил его на пол. Барон с силой вырвался. Враги схватились врукопашную, и началась ожесточенная, искусная, неистовая борьба.
Внезапно Люпен почувствовал боль в груди.
— А, мерзавец! Хочешь разделаться со мной, как с Лаверну? Булавка! — Отчаянным усилием повалил барона и схватил его за горло — теперь противник был у него в руках. — Болван! Если бы ты не раскрыл карты, я бы, может быть, махнул рукой и отступился — очень уж ты похож на честного человека! Но какая мускулатура, сударь! В какой-то миг я уже подумал… Но на сей раз ты попался! Ну-с, любезный друг, пожалуйте сюда булавку и улыбнитесь! Нет! Нет, не надо строить гримасы! Может быть, я сжал слишком сильно? Вам дурно, любезный? Что ж, ведите себя получше… Вот так, свяжем вам руки веревочкой, позвольте-ка!.. Боже, как прекрасно мы с вами столковались! Я потрясен… Веришь ли, в сущности, ты мне пришелся по вкусу. А теперь, дружок, приготовься! Прошу прощения!
Он приподнялся и со всего маху нанес барону ужасный удар кулаком в живот. Барон захрипел и потерял сознание.
— Вот до чего доводит отсутствие логики, любезный друг, — укоризненно сказал Люпен. — Я предлагал оставить в твоем распоряжении половину богатства. А теперь не оставлю вообще ничего… если удастся, конечно. Вот в чем теперь суть. Где этот мерзавец прячет свою кубышку? В сейфе? Черт побери, ну и работенка! К счастью, в моем распоряжении целая ночь.
Люпен обыскал карманы барона, достал связку ключей, первым делом удостоверился, что в чемодане, спрятанном за портьерой, нет ни документов, ни драгоценностей, а затем подошел к сейфу.
Но тут он замер на месте: послышался какой-то шум. Слуги? Не может быть: их спальни на четвертом этаже. Он прислушался. Шум шел снизу. Внезапно его осенило: это полицейские, услышав два выстрела, решили не ждать до утра и стучатся у парадного входа.
— Проклятье! — выругался Люпен. — Я угодил в переплет! В тот самый миг, когда я собираюсь пожать плоды столь мучительных трудов, являются эти господа. Ну-ну, Люпен, не теряй головы! В чем вопрос? В том, чтобы за двадцать секунд открыть сейф с неизвестным шифром. И от такой безделицы ты теряешь самообладание? От тебя требуется просто угадать шифр. Сколько букв в этом слове? Четыре?
Произнося эти увещевания, он напряженно думал и в то же время напряженно прислушивался к шагам перед домом. Он запер на два оборота дверь прихожей и вернулся к сейфу.
— Четыре буквы… Четыре буквы… Четыре буквы… Кто бы, черт побери, мог мне самую малость помочь?.. Подсказать?.. Кто? Провалиться мне на этом месте, конечно, Лаверну! Бедняга Лаверну, не зря же он с риском для жизни сумел передать все световое сообщение… Боже, что я за осел! Ну да, ну да, я понял! Разрази меня гром, до чего же я разволновался!.. Люпен, сосчитай до десяти, чтобы сердцебиение унялось. Иначе плохо твое дело.
Сосчитав до десяти, он совершенно успокоился и опустился на колени перед сейфом. Тщательнейшим образом нажал по очереди все четыре кнопки. Затем осмотрел связку ключей, выбрал один из них, потом другой и безуспешно попытался вставить в скважину.
— Бог троицу любит, — пробормотал он, пробуя третий ключ. — Победа! Этот подошел! Сезам, отворись!
Ключ повернулся в замке. Дверца подалась. Люпен потянул ее на себя и снова взял ключи.
— Миллионы наши. Не обессудьте, барон Репстейн, — сказал он, но тут же отскочил, передернувшись от омерзения. У него дрожали колени. Ключи зловеще забряцали в его трясущейся руке. Секунд двадцать — тридцать, несмотря на оглушительный шум внизу, несмотря на электрический звонок, трезвонивший на весь дом, он не двигался с места и вытаращенными глазами глядел на самое ужасное, самое отвратительное на свете зрелище: перед ним был труп женщины; убитая была полуодета; ее, согнув пополам, затолкали в сейф, словно мешок; белокурые волосы свисали до полу, везде кровь…
— Баронесса! — пролепетал Люпен. — Это баронесса! О чудовище!
Он очнулся, плюнул убийце в лицо и нанес ему несколько ударов ногой.
