Марвин Кей - Секретный архив Шерлока Холмса
Не стану притворяться, будто новость не удивила меня. Я заметил небольшую вмятину на безымянном пальце левой руки Марго Коллиер, но принял это за след расторгнутой помолвки, тем более что ее поведение выглядело абсолютно искренним.
— Мне трудновато в это поверить, — сказал я Гласе.
— Спросите у нее! Мы женаты более года, хотя сейчас живем порознь.
— Почему?
— Это личное дело, сэр.
— Как вы смогли в последнюю минуту приобрести билет на корабль, чтобы последовать сюда за ней?
— На корабле остались свободные места. Неудивительно — при таких ценах.
— Простите, сэр, если я был к вам несправедлив. — Я вернулся в библиотеку, где меня поджидала Марго Коллиер.
— Вы говорили с ним, мистер Холмс? — сразу же спросила она.
— Да. Этот человек утверждает, что он ваш законный муж. Это правда?
— Мы разошлись. Он не имеет на меня никаких прав!
— Простите, миссис Гласе, но я сыщик-консультант, вернее, был таковым, и никогда не являлся адвокатом по семейным делам.
— Мистер Холмс…
— Прошу извинить, мадам, но я больше ничем не могу вам помочь. — Я повернулся и вышел.
Остаток дня и весь следующий день мне удалось избежать встреч с Марго Коллиер и Пьером Гласе. На второй день «Титаник» покрыл пятьсот девятнадцать миль, хотя с других кораблей поступали предупреждения о крупных айсбергах. Однако капитан Смит заверил нас, что подобные предупреждения нередки во время апрельских плаваний.
В субботу вечером я обедал с Фютрелями и спиритуалистом Фрэнклином Бейнсом в столовой первого класса. Бейнс был интересным человеком, отлично подкованным в области оккультизма. Фютрель казался очарованным им, и я решил, что он подыскивает подходящую идею для очередной детективной истории. Как выяснилось, спиритуалист направлялся в Америку для серии лекций и демонстраций.
— Значит, вы в какой-то степени фокусник? — осведомился я, специально, чтобы его поддеть.
— Нет-нет! — запротестовал он. — Спиритуализм такая же наука, как радиология мадам Кюри[26].
— Мистер Бейнс приглашает нас после обеда в свою каюту для демонстрации некоторых приспособлений, — сказала Мей Фютрель. — Возможно, мистер Смит мог бы к нам присоединиться?
— Ну разумеется! — воскликнул Бейнс.
Я неохотно согласился, и после десерта лифт поднял нас на три яруса к каюте Бейнса на прогулочной палубе. Она была еще больше моей, и меня заинтересовало, не является ли это, как и в моем случае, наградой от президента «Уайт Стар». Спиритуалист направился к сундуку, открыл его и извлек хрустальный шар около шести дюймов в диаметре на деревянной подставке с прикрепленным к ней электрическим проводом. Быстро выдернув из розетки штепсель обогревателя, он включил вместо него свой прибор. Шар начал ярко светиться.
— Вглядитесь в него, мистер Смит, но не слишком долго, иначе вы можете ослепнуть.
— И что я должен увидеть? — осведомился я.
— Возможно, тех, кто уже ушел в мир иной. Несколько секунд я смотрел на раскаленный волосок внутри шара, потом отвел взгляд, запечатлев его образ на сетчатке.
— Я не видел ничего из прошлого, — сказал я спиритуалисту, — хотя не исключено, что в этом светильнике может таиться нечто из будущего.
Фрэнклин Бейнс отключил шар и извлек большую колоду карт. Я начал подозревать, что в нем и в самом деле больше от фокусника, чем от спиритуалиста.
— Вы не верите в потусторонний мир, мистер Смит, где наши предки ожидают нас, где царит вечная весна и феи с эльфами порхают над лугами?
Я улыбнулся.
— У меня свое представление о потустороннем мире, мистер Бейнс. Не такое, как у вас.
Мей Фютрель, кажется, поняла, что визит в его каюту был ошибкой.
— Нам нужно идти, Жак, — сказала она мужу. Спиритуалист пожал им руки.
— Обед прошел чудесно, благодарю за компанию. И вам спасибо, мистер Смит. Надеюсь, мы сможем обсудить различия в наших взглядах, прежде чем корабль прибудет в Нью-Йорк.
— Возможно, — согласился я.
Выйдя из каюты, я направился к лифту вместе с Фютрелями.
— В этом человеке явно есть нечто от шарлатана, — сказала Мей, — но Жак думает, что сможет извлечь из этого идею очередного сюжета.
— Это не исключено, — кивнул я.
Подошла кабина лифта, и я открыл складные двери.
— Не сочтите меня нескромным, мистер Смит, — спросил Фютрель, — но вы детектив?
— Почему вы спрашиваете?
— Наш стюард сказал нам, что вы знаменитый мистер Шерлок Холмс.
Я рассмеялся, входя вместе с ними в лифт и закрывая дверь.
— Кажется, мой секрет перестал быть таковым. Вы уже второй человек, заявляющий, что ему известно мое подлинное имя.
— Мы никому не расскажем, — пообещала Мей, — хотя мистер Бейнс тоже это слышал. Для нас большая честь с вами познакомиться. Жак начал писать детективные истории, прочитав отчеты доктора Уотсона о ваших делах.
— Боюсь, Уотсон меня романтизировал.
— Как он поживает? — спросил Фютрель.
— Превосходно. Иногда он навещает меня, хотя мы не виделись уже давно. — Я спустился на один пролет к своей каюте. — Увидимся завтра.
Фютрель усмехнулся:
— Доброй ночи, мистер Смит.
Воскресенье 14 апреля — самый длинный день в моей жизни — началось с великолепного обслуживания в столовой первого класса. Я проспал и, спустившись в столовую в половине одиннадцатого, застал завтрак уже в разгаре. Марго Коллиер, стоящая у задней стены, сразу же заметила меня и, пробравшись через стайку опоздавших, подошла ко мне.
— Здравствуйте, мистер Холмс.
— Доброе утро, миссис Гласе.
— Пожалуйста, не называйте меня так. Если вы дадите мне время, я все вам объясню.
Отчаяние в ее голосе заставило меня пожалеть о моей резкости.
— Хорошо, — сказал я. — Встретимся вечером за обедом. Я буду в восемь в холе перед столовой на салонной палубе.
— Я приду, — пообещала она, сразу повеселев.
В течение дня я неоднократно слышал сообщения об айсбергах, которые видели другие пассажиры. За двадцать четыре часа после субботнего полудня мы покрыли еще пятьсот сорок шесть миль и, судя по карте, приближались к мелям Ньюфаундленда. Во второй половине дня температура некоторое время превышала сорок градусов, но после половины шестого, с наступлением темноты, быстро опустилась до тридцати трех. Капитан Смит слегка изменил курс корабля к юго-западу, очевидно, стремясь избежать айсбергов. Дозорные на мачтах собирались дежурить всю ночь. Глядя на них с верхней палубы, я подумал, что это, очевидно, самая одинокая из всех судовых работ, даже когда дежурят по двое.
