Гастон Леру - Тайна Желтой комнаты
Ну как объяснить этой женщине, которая даже не глядит на нас, что я готов на все ради ее спасения. Я решил было умолить ее довериться мне, объяснить в нескольких словах, что я угадал половину ее тайны и знаю, как преступник выбрался из Желтой комнаты. Но она попросила всех оставить ее одну, сославшись на усталость и желание немедленно отдохнуть, а господин Станжерсон поблагодарил нас и уговорил вернуться к себе.
Мы с Ларсаном откланялись и вышли с дядюшкой Жаком в галерею.
— Странно, — пробормотал сыщик и знаком пригласил меня в свою комнату.
На пороге он обернулся к старику:
— Вы его хорошо разглядели?
— Кого?
— Этого человека.
— Еще бы! У него большая рыжая борода и рыжие волосы.
— Таким же он показался и мне, — заметил я.
— И мне, — сказал Ларсан.
Великий Фред и я остались наконец одни в его комнате. Примерно с час мы обсуждали это происшествие со всех сторон. По мнению сыщика, человек скрылся через какой-то секретный выход, известный только ему одному.
— Потому что он знает этот замок, и прекрасно его знает, — повторял Фред.
— Это человек — высокого роста.
— У него именно тот рост, который нужен, — бормотал сыщик.
— Ну хорошо, я вас понимаю. А как вы объясните рыжую бороду и волосы?
— Чересчур большая борода и чересчур много волос. Все это фальшивое.
— Пожалуй, что так, — согласился я. — Вы по-прежнему думаете о Робере Дарзаке и не можете избавиться от этой мысли. А я уверен, что он невиновен.
— Тем лучше, и мне хотелось бы этого, но, право же, все против него. Вы заметили следы на ковре? Пойдите посмотрите.
— Я их видел. Это следы модных туфель, те же, что и на берегу пруда.
— Это следы Робера Дарзака! Будете отрицать?
— Здесь можно и ошибиться.
— А вы заметили, что следы этих шагов не возвращаются? Когда человек, преследуемый вами, выбежал из комнаты, его обувь почти не оставляла следов.
— Он мог просидеть в комнате несколько часов. Грязь на его туфлях высохла, и потом, он бежал очень быстро, вероятней всего, на носках.
Тут я прервал этот бесцельный и недостойный нас разговор, сделав Ларсану знак прислушаться. Там внизу кто-то закрыл дверь…
Мы быстро спустились вниз и вышли из замка. Я подвел его к маленькой комнате под террасой, на которую выходит окно поворотной галереи, и указал на закрытую теперь дверь. Снизу пробивалась полоска света.
— Сторож, — прошептал Фред.
— Зайдем туда, — ответил я, непонятно на что решаясь. Обвинить сторожа, что ли?
Я сильно постучал в дверь.
Возможно, некоторые решат, что мы явились сюда слишком поздно, что, как только преступник скрылся из галереи, нужно было немедленно искать его здесь. Но ведь беглец исчез так, будто его и не было! Раз уж он убежал от нас в тот момент, когда мы его почти схватили, то искать его ночью в парке было, конечно, совершенно бессмысленно.
Дверь распахнулась, как только я постучал. Спокойным голосом сторож поинтересовался, что нам угодно. Он был в рубашке и, вероятно, собирался ложиться, однако постель была еще не разобрана. Мы вошли в комнату.
— Вы еще не легли? — удивился я.
— Нет, — довольно грубо ответил сторож, — я только что вернулся с обхода по парку и по лесу и очень хочу спать. Доброй ночи.
— Еще недавно возле вашего окна стояла лестница.
— Какая лестница? Никакой лестницы я не видел. Доброй ночи, — и он бесцеремонно захлопнул перед нами дверь.
Я глянул на Ларсана. Тот был невозмутим.
— Новых перспектив это, скорее всего, не открывает, — пожал он плечами.
Однако настроение у него явно испортилось.
— Странно, — пробормотал он на обратном пути, — неужели я мог так ошибаться?
Скорее всего эти слова были произнесены с расчетом на то, что я их услышу.
— Во всяком случае, скоро мы все узнаем, — прибавил он, — после ночи наступит день».
XVIII. Рультабиль проводит круг между двумя шишками своего лба
«Мы расстались на пороге наших комнат после меланхоличного рукопожатия. Я был рад, что посеял хоть тень сомнения в этом недостаточно методичном уме. Спать я не ложился и, ожидая рассвета, вышел из замка. Поиски следов, которые могли бы вести в замок, не дали никаких результатов, все было слишком перемешано и неясно.
Должен сказать, что я не придаю чрезмерного значения внешним признакам. Строить догадки о преступнике по следам его шагов мне кажется примитивным. На свете существует множество схожих следов, они могут, конечно, явиться отправной точкой, но считать их доказательствами, разумеется, невозможно.
В большом смятении духа я все же отправился на лужайку перед замком и принялся прилежно разглядывать все следы, которые там имелись. Мне необходимы были какие-нибудь отправные точки, чтобы, здраво рассуждая, ухватиться за какое-то звено и вытянуть на свет божий всю противоестественную цепь событий минувшей ночи. Легко сказать: рассуждать здраво! Но как? В отчаянии я уселся на камень и попытался собрать свои мысли. Чем я, собственно, сейчас занимаюсь? Черновой работой обыкновенного полицейского. Я мог и ошибиться, как любой полицейский инспектор, разглядывающий некие следы, которые откроют ему только то, что они захотят.
Я чувствую себя сейчас уступающим по части мышления агентам сыскной полиции, которые набили руку, почитывая романы Эдгара По и Конан Дойла. Ох уж эти сыщики от литературы, нагромождающие горы глупостей при помощи шагов на песке или отпечатка руки на стенке! И ты, Фредерик Ларсан, ты слишком много читал Конан Дойла. Шерлок Холмс заставляет тебя делать еще большие глупости, чем те, о которых ты читал в книгах. С их помощью ты уже готов арестовать невиновного и убедить судебного следователя и начальника сыскной полиции, что это преступник. Ты ждешь последнего доказательства или, скорее, первого попавшегося доказательства, несчастный.
Я тоже склонился над следами, которые может увидеть каждый, но лишь для того, чтобы заставить их войти в круг, очерченный моим разумом. Конечно, этот круг еще узок, но он и бесконечен, так как содержит только истину, а видимые признаки никогда не подавляли меня своей очевидностью. Им никогда не превратить меня в слепца, хуже чем в слепца, в человека, который умышленно плохо видит. Вот почему я восторжествую над твоими ошибками и над твоим примитивным мышлением, Фредерик Ларсан!
Неужели только потому, что события этой ночи выходят за рамки моих представлений, я отступлю и уткнусь носом в землю, как свинья, которая наудачу ищет в грязи свою пищу?
