Агата Кристи - Том 9
— Ведь только сегодня утром, — прервала его Вера, — вы мне говорили, что он и есть убийца.
Ломбард тут же опомнился, пришел в себя.
— Вы правы, — сказал он тихо. — Что ж, значит, я ошибся. Еще один из нас оправдан… слишком поздно!
Глава четырнадцатая
Они перенесли судью в его комнату, уложили на постель. Потом спустились по лестнице и постояли с минуту в холле, нерешительно переглядываясь.
— Что будем делать? — уныло спросил Блор.
— Сначала подкрепимся. Чтобы выжить, нужны силы, — ответил Ломбард.
Они снова отправились в кухню. Открыли банку языка. Ели машинально, без аппетита.
— В жизни больше не притронусь к языку, — сказала Вера.
Покончив с едой, все остались сидеть на своих местах.
— Нас всего четверо, — сказал Блор. — Чья очередь теперь?
Доктор Армстронг удивленно посмотрел на него.
— Если мы будем начеку, — машинально начал он, запнулся, и его тут же прервал Блор:
— Так и он говорил… И вот погиб же!
— Хотел бы я знать, как это случилось? — сказал Армстронг.
Ломбард чертыхнулся.
— Задумано хитро. Убийца притащил водоросли в комнату мисс Клейторн, а дальше все было разыграно прямо как по нотам. Мы решили, что мисс Клейторн убивают, кинулись наверх. А убийца воспользовался суматохой и застиг старика врасплох.
— Как вы объясните, почему никто из нас не услышал выстрела? — спросил Блор.
Ломбард покачал головой.
— Что вы хотите: мисс Клейторн вопила, ветер выл, мы бежали к ней на помощь и тоже кричали кто во что горазд. Как тут услышать выстрел? — и помолчав, добавил: — Но больше мы так не попадемся. В следующий раз ему придется придумать что-нибудь другое.
— Ему это раз плюнуть, — сказал Блор многозначительно. И переглянулся с Ломбардом.
— Нас здесь четверо, и мы не знаем, кто… — начал Армстронг.
— Я знаю, — прервал его Блор.
— Я совершенно уверена… — сказала Вера.
— Я ничуть не сомневаюсь… — с расстановкой сказал Армстронг.
— А я, — прервал его Ломбард, — наконец-то догадался…
Их взгляды скрестились.
Вера поднялась, ноги у нее подкашивались.
— Я плохо себя чувствую, — сказала она. — Пойду спать… Я больше не выдержу.
— Пожалуй, я последую вашему примеру, — сказал Ломбард. — Что толку сидеть и глазеть друг на друга?
— Лично я не против, — сказал Блор.
— Ничего лучше не придумаешь, — пробормотал доктор. — Хотя я полагаю, что никто не сомкнет глаз.
Все одновременно двинулись к двери.
— Хотелось бы мне знать, где сейчас револьвер? — спросил Блор.
Четверка молча поднялась по лестнице.
На площадке разыгралась поистине фарсовая сцена. Каждый остановился перед дверью своей комнаты и взялся за ручку двери. Затем враз, как по команде, все вошли в комнаты и захлопнули за собой двери. И тут же послышался шум задвигаемых засовов, скрежет ключей, грохот перетаскиваемой мебели.
Насмерть перепуганные люди забаррикадировались на ночь.
Просунув в ручку двери стул, Ломбард облегченно вздохнул и направился к ночному столику. При неверном свети свечи долго разглядывал свое лицо в зеркале. Потом тихо пробормотал себе под нос: «Эта история и тебе начала действовать на нервы».
Хищная улыбка промелькнула на его лице. Он быстро разделся. Подошел к кровати, положил часы на ночной столик. Выдвинул ящик — и глаза у него полезли на лоб: в ящике лежал револьвер…
Вера Клейторн лежала в постели. У ее изголовья горела свеча. Она боялась темноты.
До утра со мной ничего не случится, — повторяла она как заклинание. — Прошлой ночью ничего не случилось, и сегодня ночью ничего не случится. Ничего не может случиться. Дверь заперта на ключ, засов задвинут. Никто сюда не войдет…
И вдруг ее осенило: «Да я же могу остаться здесь! Остаться в этой комнате, никуда из нее не выходить! Бог с ней, с едой! Я могу остаться здесь, пока не подоспеет помощь! Надо будет — просижу здесь сутки, а нет, так и двое суток…
Останусь здесь. Так-то оно так, но сможет ли она столько просидеть взаперти. Час за часом наедине со своими мыслями: ведь ей и поговорить будет не с кем, и заняться нечем…»
И мысли ее возвратились к Корнуоллу, к Хьюго, к ее последнему разговору с Сирилом: «Паршивый мальчишка, вечно он ныл и канючил… Мисс Клейторн, почему мне нельзя к скале? Я доплыву. Спорим, что я доплыву?..
Неужели это она ему ответила? Ну, конечно же, Сирил, ты доплывешь! Какие могут быть сомнения».
«Значит, мне можно поплыть к скале, мисс Клейторн?»
«Видишь ли, Сирил, твоя мама вряд ли это разрешит. Давай сделаем так. Завтра ты поплывешь к скале. Я в это время отвлеку маму разговором. А когда она тебя хватится, ты уже будешь стоять на скале и махать ей! То-то она обрадуется!»
«Вы молодец, мисс Клейторн! Ой, как здорово!» «Она обещала — завтра. Завтра Хьюго уезжает в Ньюки. К его возвращению все будет кончено…
А что, если все сорвется? Что если события примут другой оборот? Что если Сирила успеют спасти и он скажет: «А мисс Клейторн разрешила мне поплыть к скале!»
Ну и что? Она пойдет на риск. Если худшее и произойдет, она будет нагло все отрицать: «Как вам не стыдно, Сирил! Я не разрешала вам ничего подобного». Никто не усомнится в ее словах. Мальчишка любил приврать. Ему не слишком-то верили. Сирил, конечно, будет знать, что она солгала. Ну да Бог с ним… Но нет, ничего не сорвется. Она поплывет за ним. Конечно же, не успеет его догнать. И никто никогда не догадается…
Догадался ли Хьюго? Уж не потому ли он так странно, отчужденно глядел на нее?.. Знал ли Хьюго? Уж не потому ли он уехал сразу же после следствия?
Она написала ему письмо, но он оставил его без ответа.
Хьюго…
Вера ворочалась с боку на бок. «Нет, нет, она не должна думать о Хьюго. Это слишком мучительно. Забыть, забыть; забыть о нем навсегда… Поставить на Хьюго крест… Но почему сегодня вечером ей все время кажется, что Хьюго где-то поблизости?»
Подняв глаза, она увидела посреди потолка большой черный крюк. Раньше она его не замечала. С него свешивались водоросли…
Она вздрогнула, вспомнив, как липкая лента коснулась ее шеи. «И откуда он взялся, этот мерзкий крюк?» Черный крюк приковывал, зачаровывал ее…
Инспектор в отставке Блор сидел на краю кровати. На мясистом лице настороженно поблескивали налитые кровью воспаленные глаза. Дикого кабана, готового напасть на противника, вот кого он напоминал.
Ему не хотелось спать. Опасность была слишком близка. Из десятерых в живых осталось всего четверо. Судья погиб так же, как и остальные, а ведь и умен был, и осторожен, и хитер.
