Дороти Сэйерс - Встреча выпускников
— Это все очень непросто, — сказала мисс Берроус, зевая. — Однако я действительно заставила своих добровольцев проделать сегодня в библиотеке нелёгкую работёнку. Большая часть полок прилично заполнена, повешены картины и занавески. Всё выглядит очень хорошо. Надеюсь, канцлеру понравится. Ещё не закончили красить радиаторы внизу, но я убрала банки с краской и инструменты в шкаф и надеюсь на лучшее. И я позаимствовала группу скаутов, чтобы помыть помещение и ничего не оставлять на завтра.
— Во сколько прибудет канцлер? — спросила Харриет.
— Двенадцать часов — приём в профессорской и экскурсия по колледжу. Затем обед в Холле, и я надеюсь, он будет доволен. Церемония в 2:30. Затем выпроваживание, чтобы он успел куда-то к 3:45. Восхитительный человек, но я устаю от торжественных открытий. Мы открыли Новый дворик, часовню (со службой и хором), столовую для старших (с обедом для бывшим тьюторов и коллег), тюдоровскую пристройку (с чаем для бывших студенток), кухню и крыло для скаутов (в присутствии члена королевской семьи), санаторий (с адресом от профессора медицины из Листеровского института), зал заседаний совета и домик директора, где мы торжественно открыли портрет покойного директора, мемориальные солнечные часы и новые часы. А теперь эта библиотека. Пэджет сказал мне в последний раз, когда мы делали перепланировку в Квин-Элизабет: «Простите меня, мадам декан, мисс, но вы не могли бы мне сказать дату открытия?» «Открытия чего, Пэджет?» — спросила я. — Мы ничего не открываем в этот семестр. Что там должно ещё открыться?» «Ну, мадам декан, — говорит Пэджет, — я подумал про эти новые туалеты. Мы открывали всё, что построили до настоящего момента, мисс, и, если должна состояться церемония, то лучше, чтобы я всё знал заранее, чтобы принять меры по вызову такси и организации парковки».
— Милый Пэджет! — сказала мисс Берроус. — Он — самая яркая личность в этой академии. — Она вновь зевнула. — Всё, я умерла.
— Отведите её спать, мисс Вейн, — сказала декан, — и мы на этом закончим.
6
Часто, когда они ложились спать, внутренние двери резко открывались, также как дверцы шкафа, который стоял в зале, причём с большой силой и шумом. А однажды ночью стулья, которые, когда они ложились спать, стояли у камина, все оказались в середине комнаты в весьма правильном порядке, и на одном из них висело сито, полное дыр, а на другом — ключ от внутренней двери. И днём, когда они сидели за пряжей, они видели, как ворота амбара самопроизвольно открылись. Однажды, когда Алиса сидела за пряжей, прялка несколько раз выпрыгнула из колеса на середину комнаты… и ещё большое количество таких же странных случаев, как этот, которые было бы утомительно перечислять.
Уильям Тернер[41]— Питер, — произнесла Харриет. И со звуком собственного голоса в полудрёме она попыталась высвободиться из его рук и через зелёное море сверкающих на солнце буковых листьев провалилась во тьму.
— Проклятье, — тихо произнесла Харриет. — О, проклятье. Не хочется просыпаться.
Часы в Новом дворике музыкально пробили три.
— Так не пойдёт, — сказала Харриет. — Так совершенно не пойдёт. У моего подсознания — самое предательское воображение. — Она нащупала выключатель прикроватной лампы. — Неприятно, что сны никогда не отражают реальные желания, но всегда что-то намного худшее. — Она включила свет и села.
— Если бы я действительно хотела, чтобы меня страстно обнимал Питер, то мне должны были бы сниться дантисты или работы в саду. Интересно, какие же глубины ужаса могут быть скрыты за вежливым символом объятий Питера. Проклятый Питер! Интересно, что бы он сделал в таком случае, как этот. — Это возвратило её к вечеру в клубе Эготист и анонимному письму, а оттуда назад к его абсурдному бешенству по поводу лейкопластыря.
«…но мой ум в тот момент находился на службе…»
Иногда кажется, что у него птичьи мозги, подумала она. Но уж когда работает, он действительно концентрирует свои мысли на работе. Ум на службе. Да. А что делаю я, позволяя уму перескакивать с одного на другое. Действительно ли это — работа, или же нет?.. Предположим, что анонимщик сейчас на маршруте, оставляя письма под дверями… Хотя чьими дверями? Нельзя же наблюдать за всеми дверями… я должна сидеть у окна, бдительно следя за ползающими во дворе фигурами… Кто-то должен это делать, но кому можно доверять? Кроме того, у донов есть своя работа, они не могут сидеть всю ночь, а потом работать весь день… работа … концентрация мыслей на работе…
Она выбралась из кровати и раздвинула занавески в стороны. Луна отсутствовала, и ничего не было видно. Даже никакая припозднившаяся студентка не сидела за эссе и не жгла полуночную лампу. «В такую тёмную ночь любой может пройти куда угодно», — подумала она. Она едва различала даже силуэт крыш Тюдор-билдинг с правой стороны или тёмный корпус новой библиотеки, выступающий слева позади пристройки.
Библиотека, а в ней ни души.
Она надела халат и тихо приоткрыла дверь. Было чрезвычайно холодно. Она нашла настенный выключатель и спустилась по центральному коридору пристройки мимо ряда дверей, за которыми студентки спали и видели сны Бог знает о чём: экзамены, спортивные соревнования, студенты, вечеринки, — обо всём том, что называют «активной жизнью». Перед дверями лежат небольшие кучки грязной посуды для скаутов, которые её соберут и помоют. А также обувь. На дверях таблички с именами: мисс Х. Браун, мисс Джонс, мисс Колберн, мисс Шлепоски, мисс Исааксон — множество незнакомых личностей. Очень много будущих жён и матерей различных народов или, напротив, множество потенциальных историков, учёных, школьных учителей, докторов, адвокатов, если смотреть под этим углом. В конце коридора было большое окно, гигиенично приоткрытое сверху и снизу. Харриет плавно толкнула нижнюю часть и выглянула, поёживаясь от холода. И внезапно она поняла, что безотносительно причины или инстинкта, побудившего её посмотреть на библиотеку, всё произошло очень вовремя. Новая библиотека должна была быть абсолютно тёмной. Но это было не так. Одно из длинных окон было разделено сверху донизу узкой полоской света.
Голова Харриет работала быстро. Если это была мисс Берроус, которая продолжала вполне на законных основаниях (хотя и в неподходящий и жертвенный час) свои приготовления, почему она не поленилась задвинуть шторы? Окна в библиотеке обычно занавешивали, потому что они выходили на юг и приходилось как-то защищаться от яркого солнечного света. Но было совершенно абсурдно для библиотекаря прятать себя и свои легальные действия от чужих взоров посреди тёмной мартовской ночи. Руководство колледжа не отличалось такой скрытностью. Что-то произошло. Нужно ли пойти исследовать это дело самостоятельно или разбудить кого-то ещё?
