Патриция Вентворт - Вмешательство мисс Сильвер. Когда часы пробьют двенадцать
— Ничуть не возражаю. Вернулся к себе в съемную квартиру на Джермин-стрит, пытался связаться по телефону с моим стряпчим, который уехал из города. Адрес у меня был, но когда я по дороге домой заехал в контору, мне сообщили, что его уже нет. Сказали, что будет завтра в десять утра, ну и я решил дождаться утра. Заходил в клуб поесть, ну а потом прогулялся немного.
Глаза Фрэнка Эббота, густо опушенные белыми ресницами, как-то странно блеснули. Этот парень или набитый дурак, или же невиновен. Впрочем, на дурака он мало похож, но как знать, как знать… Да и на убийцу тоже не очень похож — но убийцы, они никогда не похожи, если только не отъявленные психи. Итак, этот парень не сумасшедший — просто много о себе мнит и по уши влюблен в эту маленькую девушку с бледным лицом. Ведь он только что сделал им настоящий подарок — добровольно признался, что пошел прогуляться ночью в темноте. Эта прогулка вполне могла завести его в Патни, и времени расправиться с Каролой Роланд у него было предостаточно. Он отметил это в блокноте и услышал голос инспектора Лэмба:
— А эта прогулка… случайно, не привела вас к дому Вандерлёра?
Джайлз удивленно посмотрел на него, сказал «нет», а потом весь так и похолодел. Слишком высока была цена произнесенного им слова. Лишь очень внимательный человек мог заметить, как задергалась у него мышца между щекой и подбородком. Фрэнк Эббот как раз был человеком очень внимательным. И подумал: «Он только что понял, какую роковую ошибку совершил, фактически признался. Но держится молодцом, хороший контроль, рука не дрожит. Интересно, смоется он теперь из города? Да почти наверняка».
Лэмб между тем добродушно заметил:
— Спасибо, майор Армитейдж. Не смею больше задерживать вас и мисс Андервуд.
Глава 25
Миссис Смоллетт спускалась вниз в самом приподнятом настроении. И встретила мистера Уилларда — тот поднимался ей навстречу. Выглядел он ужасно, словно всю ночь не сомкнул глаз или же беспробудно пьянствовал, — поведение, совершенно не соответствующее такому приличному джентльмену. Даже миссис Смоллетт, готовая обычно поверить чему и кому угодно, засомневалась, что дело обстояло именно так.
Когда она проходила через холл, из квартиры номер один выскочила мисс Крейн — с живостью, говорившей о том, что она поджидала удобного момента за дверью и не могла допустить, чтобы столь ценный источник информации прошел мимо нее.
— О, миссис Смоллетт, зайдите, пожалуйста, на минутку! Какое неприятное происшествие! Как только вы все это вынесли? Думаю, чашечка чая и, возможно, капелька бренди — это как раз то, что вам сейчас нужно! Успокоить нервы и все такое…
Миссис Смоллетт с благодарностью приняла приглашение. Однако не собиралась дешево продаваться. Она стала важной персоной, главным свидетелем, и понимала это. Ее будут расспрашивать репортеры, ее фотографии появятся во всех газетах, однако она была не против немного порепетировать. Мисс Крейн выступит в роли благодарной публики. Горячий чай и бренди — это, конечно, приманка. Она приложила руку к массивному боку, заметив, что спазмы порой случаются просто невыносимые и что глотнуть горячего чайку не помешает.
Мисс Крейн была сама любезность. Она не понимала, как миссис Смоллетт могла вынести такое испытание. Если бы ее пригласили на скамью свидетелей, попросили дать клятву и прочее… нет, она была уверена, что такого с ней никогда не случится. Но если бы случилось, она бы этого просто не пережила.
— Там был какой-то молодой человек, все интересовался, кто из нас последним видел мисс Роланд в живых и не видел ли кто майора Армитейджа. Такой красивый бравый молодой человек, майор Армитейдж, я имею в виду, не детектив, хотя тот тоже ничего, симпатичный. Само собой, я сказала, что мы не видели. Чистая правда, к тому же зачем навлекать на человека неприятности. Ну я и сказала ему, что вчера вечером практически никто из жильцов из своих квартир не выходил, разве что бегал до почты и обратно, а так вроде бы никто. И что я никого не видела, только мисс Гарсайд, она выходила из подвала. Я еще подумала, чего это ей там понадобилось, хотя, конечно, не мое это дело. И еще я сказала ему, что, слава Богу, никаких подозрений у меня нет и быть не может, потому как прежде всего я думаю о своих жильцах, а любая причастность к делу об убийстве может очень плохо сказаться на состоянии здоровья той же миссис Мередит. Вчера бедняжке было совсем скверно, поэтому и гулять не выходили. Мы с Пейкер очень волновались. Но к счастью, могу сказать, что ночь у нее прошла нормально, и сегодня утром она уже почти совсем молодцом.
Пейкер, которая как раз в этот момент проходила мимо комнаты, была вызвана подтвердить это приятное известие. Это была высокая тощая женщина с грубыми чертами и кислым выражением лица. В ответ на вопрос она резко дернула головой и плечом, очевидно — в знак согласия, и прошла дальше захлопнуть дверь, что и сделала с громким раздраженным стуком.
Мисс Крейн вздохнула и неодобрительно заметила:
— Худшее, что может случиться в доме, — это убийство. Чрезвычайно огорчительно. И Пейкер, бедняжка, очень переживает. А теперь, миссис Смоллетт, еще чашечку чая и… еще капельку, всего одну капельку бренди…
Мистер Уиллард прошел мимо миссис Смоллетт на лестнице, даже не заметив ее. Достал ключ, отпер дверь в квартиру номер шесть, прошел через прихожую и распахнул дверь в гостиную. Шторы опущены, свет включен. При любых других обстоятельствах это греховное транжирство электроэнергии вызвало бы у него прилив возмущения и заставило бы отчитать виновницу, припечатать к позорному столбу тщательно подобранными фразами. Но состояние мистера Уилларда было таково, что он едва заметил этот непорядок. Он вошел и, стоя у двери, уставился на жену.
Миссис Уиллард сидела за письменным столом из мореного дуба. На ней было то же платье, что и вчера, — из искусственного шелка с крупным зелено-красным рисунком. Судя по состоянию этого одеяния, она провела в нем всю ночь. Да и сама миссис Уиллард выглядела не лучше. Плакать она перестала давно. Носовой платок, походивший в полночь на насквозь промокшую тряпку, валялся в уголке кушетки и почти высох. Она оставила его здесь почти десять часов назад, когда вышла из квартиры и поднялась пролетом выше, на верхнюю площадку. Обычно мирно настроенная ее душа закипала при одной мысли о том, что ее Альфред находится там, за дверью, что справа, за дверью квартиры номер восемь. Именно этот пожар души и осушил все слезы. А позже она впала в ступор и плакать уже просто не могла. Вернулась к себе, уселась на кушетку и сидела, а время тянулось так мучительно медленно.
