Хорас Маккой - Целуй — и прощай!
— Позже? — нахмурился Мэндон.
— Вебер заграбастал тридцать две сотни моих денег, вчера я хотел получить их назад, но вы сказали, что это произойдет позже. Пожалуй, уже пора…
— Может лучше, если каждый будет заниматься своим делом? — спросил он с оттенком легкой горечи в голосе.
— Ну так займитесь. Мне просто нужны деньги, чтобы продержаться до следующей оказии.
— Я уже просил вас предоставить мне возможность самому заниматься этим вопросом, — на этот раз в его тоне появились дружелюбие и любезность. Кустистые брови взметнулись высоко, выше было просто невозможно. — Ну, пожалуйста, прошу вас…
— Но я же вам сказал — результатов пока не видно, — настаивал я, размышляя о внезапной перемене в собеседнике. Что могла означать неожиданная любезность с его стороны?
Мэндон высоко поднял голову и поджал губы, при этом он не упускал меня из поля зрения и жестикулировал руками как бы в такт своим мыслям, давая мне понять, что напряженно думает о чем-то. Затем Мэндон подошел к столу и, откинув крышку, достал большой конверт из плотной бумаги.
— Человеку в вашем положении могут потребоваться гораздо более важные вещи, чем деньги. Возможно, вы и не задумывались об этом. Вот одна из них, — с этими словами он протянул мне конверт.
На вид тот казался пустым, да к тому же на нем не было никаких надписей или пометок. Что же там могло быть? Я открыл его и, прежде чем успел извлечь лист плотной бумаги, уже знал, что это карточка моего полицейского досье с фотографиями в фас, в профиль и отпечатками пальцев. Кроме того, там были приведены особые приметы, краткое описание внешности и данные основных измерений. Это был оригинал досье, которое хранилось в полицейском управлении города, где меня судили. Моему изумлению не было предела.
— Как оно могло здесь оказаться?
— Ну вот видите, что происходит, если каждый занимается своим делом, — сказал он с серьезной миной на лице.
— Вы просто волшебник. Снимаю перед вами шляпу, — сказал я абсолютно искренне. Без этой карточки у полиции на меня ничего нет. Мое прошлое перестало существовать. У меня его просто не было. Хотя, пожалуй, это не совсем так; где-то в недрах ФБР среди нескольких миллионов других копий находится и моя, но без моих отпечатков пальцев ее найти было невозможно, а уж я был уверен, что такой возможности им больше не представится. Да и копия из Вашингтона в один прекрасный день будет у меня в кармане, тут уж у меня сомнений не было. Не торчать же мне всю жизнь в этом городишке.
— Но мне по-прежнему непонятно, как она здесь оказалась. Тот город за тысячу миль отсюда. Быстрая работа.
— Дело в том, что инспектор Вебер получил ее уже вчера вечером. Я позволил себе посоветовать ему забыть о тридцати двух сотнях и предложил в обмен достать для нас эту карточку. Ему это было совсем нетрудно — хватило всего лишь телефонного звонка. Профессиональный обмен любезностями, так сказать. Перейдем к заключительной части нашего ритуала? — он вытащил из кармана дешевую жестяную зажигалку и, щелкнув большим пальцем, зажег ее. Она горела как факел.
Мэндон протянул ко мне руку с зажигалкой, и я поднес к пламени угол карточки. Плотная бумага изогнулась, потом, наконец, вспыхнула, и пламя стало медленно пожирать напечатанные на ней слова. Вот оно уже миновало «…в этом случае прошу уведомить…» и добралось до «…был заключен в тюрьму штата…», еще немного и исчезнет моя фотография в профиль с индексом 9М ЗИ 000 12. Я покрутил бумагой в воздухе, чтобы остался только крошечный уголок, который был зажат у меня между большим и указательным пальцем. В конце концов и он догорел в массивной медной пепельнице. Мэндон не произнес ни слова, а я направился к комоду, налил воды из кувшина и принялся мыть руки.
— Думаю, вам следует забыть об этих тридцати двух сотнях, — заключил Мэндон.
— Пожалуй, я с вами согласен, — ответил я, закончил мыть руки и насухо вытер их полотенцем, которое Мэндон потом водрузил на место.
— Ну, как вы теперь себя чувствуете?
— Прекрасно. Я чувствую себя прекрасно.
— Еще бы. Не каждому человеку выпадает счастье родиться вторично. И с этой минуты вам не о чем беспокоиться, тем более, что вашими делами буду заниматься я сам.
— Чероки, — обратился я к нему, — беспредельное презрение, которое мое бренное тело испытывает ко всему живому в этом мире, к вам не относится. Я приветствую в вашем лице человека, доказавшего свою состоятельность и оказавшегося достойным моего гения. С этого дня я с уважением и любовью вверяю вам ведение моих дел.
— Конечно, конечно, — улыбнулся Мэндон, — не стоит меня благодарить.
— Ну конечно… — согласился я с ним.
Сити холл находился в старой части города, в трех кварталах от конторы Мэндона. Всего три шумных, суетных квартала, полные магазинчиков, торговавших подержанными вещами, ломбардов, пивных, закусочных, автостоянок и бензозаправочных станций, уродливых грязных зданий, набитых неопрятными людишками — такое окружение вряд ли могло ассоциироваться с Сити холл. Но он не был ни уродливым, ни грязным, а ослепительно белым, занимающим целый квартал, тридцатиэтажным сооружением, возвышающимся над грязью и нищетой окружающего мира, выразительным и могучим символом, более могущественным, чем слово Господа нашего Иеговы, в чью честь неслись писклявые гимны из открытых дверей ближайшей маразматической миссии какой-то секты.
— Вы нервничаете? — вернул меня к действительности Мэндон. — Неужели? Вот посмотрите…
Я огляделся и обнаружил, что мы находимся в довольно пестрой толпе пешеходов — полицейские в форме, охранники со всевозможными значками, приколотыми к рубашкам, и неизменной кобурой на бедре, шерифы и их помощники в хаки и в форме, изредка попадались люди в гражданской одежде.
— С какой стати я стал бы нервничать? — улыбнулся я в ответ. — Мне не о чем волноваться, просто немного любопытно… Ведь у меня сегодня второе рождение, неужели вы забыли?
— Ну, может быть, я не совсем правильно сформулировал свою мысль. Нервная система человека не реагирует на внешние раздражители — например, на вид полицейского. Там, куда мы направляемся, будет много полицейских.
— Моя нервная система тоже переживает второе рождение благодаря вашим способностям.
— Вы все шутите.
— Напротив, я абсолютно серьезен.
Мы остановились в ожидании зеленого сигнала светофора. Он осторожно покосился на меня, тихо рассмеялся и взял за руку. До Сити холл оставался еще целый квартал, похоже, это было любимое место сбора полицейских. Они стояли парами и небольшими группками, входили и выходили из закусочных и кафе. Оказалось, что Мэндон знаком едва ли не с большинством из них. Он уже успел переброситься парой фраз с дюжиной встреченных полицейских, но никто не назвал его по имени. Один назвал его Чероки, а все остальные — Спот.
