Хорст Бозецкий - Для убийства нужны двое
— Можно войти?
— Я как раз занята.
— Но фрау Томашевская!.. — Он делано рассмеялся. — Ведь вы сами предлагали заглядывать, когда я окажусь поблизости. Слово нужно держать!
— Лучше бы как-нибудь в другой раз. Поймите, я…
— Я не хотел бы лишний раз приглашать вас в управление.
Она похолодела.
— Что происходит? Вы собираетесь меня допрашивать?
— Нет, просто побеседовать… В деле вашего мужа возникло еще несколько вопросов.
— Именно сейчас?
— К сожалению, да.
— Тогда прошу, входите.
Сузанна проводила его в гостиную. Там еще ощущался запах одеколона Фойерхана; она только надеялась, что он ничего не забыл. То, что они встречаются, ничего не доказывает, но все-таки… Не нужно слишком возбуждать фантазию некоторых людей.
Они сели друг напротив друга в низкие кресла, напоминавшие формой раковины. Сузанна прекрасно видела, каким взглядом Манхардт скользит по ее бедрам. Ее даже озноб пробрал — взгляд у него, как паучьи лапки. «Если он придумал служебную надобность, чтобы ко мне приставать, я ему покажу! — подумала она. — Какой закомплексованный сухарь! Чиновник душой и телом, жену небось именует только мамочкой, а потом на Каудамме разглядывает проституток, но никогда не наберется смелости с ними заговорить. И не отважится в ближайшей аптеке купить дюжину презервативов. Как Томашевский — точно как Томашевский».
— Ну… — Манхардт потер подбородок. — Мне очень жаль, что приходится… Не поймите меня неправильно, я был бы счастлив, окажись неправ. Но это мой долг. Да, если я прав, то да. Но пока оставим это! — Он собрался. — Все это лишь гипотеза, понимаете, каждый из нас временами что-нибудь выдумывает… — Он рассмеялся. — Каждый сам себе Мегрэ.
Его поведение ее смущало и беспокоило. Если минуту назад она просто ждала непристойных предложений, то теперь по его нервозной серьезности решила, что ее ждет беспощадный допрос. «Ну и что, — мысленно успокаивала она себя. — Ну и что? Пожалуйста! Меня никто ни в чем не сможет уличить!»
— Полагаю, вы собирались мне задать лишь несколько вопросов?
— Вопросов? Ах да! Конечно, разумеется. — Манхардт встал и подошел к распахнутому окну. — От этих самолетов столько шума…
— Ко всему привыкаешь… — «Что за комичная фигура? — подумала она. — Бегает, как в немом кино, как нищий садовник, который собирается просить у миллионера руку его дочери».
— Но я уже подыскиваю новую квартиру.
— Надеюсь, нам не придется помогать вам… Она почувствовала, что бледнеет.
— Как это?
— Ладно, тянуть не будем! — Он оперся спиной о раму и, неуклюже ежась, продолжал: — Возникло вполне определенное подозрение.
— Что я помогала Томашевскому? — рассмеялась она, и тут же поняла, что громче, чем следовало. — Это просто абсурд!
— Нет, речь идет совсем о другом… Как я уже сказал, я ни в коем случае не принимаю эту точку зрения, но…
— Прошу, скажите, о чем, собственно, речь? — спросила она, хлопнув ладонью по подлокотнику кресла.
— Судя по всему, Томашевского убили. — Он говорил торопливо и громко, почти кричал.
Ей показалось, что прошло ужасно много времени, прежде чем она сумела понять смысл его слов. И почему-то ей привиделся оросительный канал, по которому вода из колодца лениво и нехотя течет на поля.
— А я-то тут при чем? — машинально спросила она. Потом поняла, что отреагировала довольно неосторожно, и, чтобы он не заметил, продолжала: — Как это… вначале выяснилось, что он бросился с лесов, так ведь? Вы сами мне это сказали. И, видит Бог, у него были для того причины!
— Да, вы правы. Но все говорит о том, что его с лесов столкнули.
Она закурила, оставив его реплику без комментариев. «Говори, говори, — подумала она, — ты ничего мне не докажешь, я начеку. Это было идеальное убийство, и таким оно останется!»
Манхардт явно пытался зайти с другого бока. Выудив в кармане старый билет тотализатора, скрутил его в комочек и лишь потом продолжил:
— Преступник нам уже известен. Это Гюнтер Фойерхан!
Она словно на пулю нарвалась. Только предельным усилием воли сдержала вопль, который сразу бы ее выдал. «Конец, — подумала она, — они добрались до меня!» Комната завертелась перед глазами, несколько секунд ей казалось, что она сидит на карусели. Сузанна вся вспотела, словно ее вдруг втолкнули в сауну. Нет, ей все это только снится, она сидит в театральном кресле и ее волнует спектакль… «Теперь мне нужно что-нибудь сказать… сказать… или все станет похоже на признание? Если остаться спокойной и сохранить ясность мысли, ничего не случится, этот идиот только блефует».
— Фойерхан? — Она пронзительно расхохоталась. — Но он же… Он был заперт у Томашевского! — Она едва сдержалась, чтобы не сказать: все время.
Манхардт кивнул.
— Это верно. Был, по крайней мере некоторое время. «Какой мерзавец! — подумала она. — Теперь он отомстит. Теперь он меня мысленно изнасилует. Видит, как я страдаю, и оттого испытывает такое наслаждение, словно лежит на мне».
— Не понимаю, что вы хотите сказать.
— Вы навестили Фойерхана и дали ему ключи, так что он мог выйти из подвала и убить Томашевского.
Она вскочила, накинулась на комиссара и схватила его за лацканы пиджака.
— Вы что, с ума сошли? Это… Это безумие! Я буду на вас жаловаться! Да я вас уничтожу! И постараюсь, чтобы вы сами угодили в яму, которую мне роете. Вы недооцениваете мои возможности! Требую немедленно взять назад ваше утверждение и извиниться! Это… Это чудовищно! Неслыханно! Я буду говорить с вашим начальством! — Все это она выдала на одном дыхании, ей казалось, что вся квартира вокруг нее вот-вот взорвется. Осколки свистели у виска, кратеры разверзлись. — Вы садист, вы… — И тут ее покинули силы, она покачнулась и упала в кресло.
«Это только сон, страшный сон. Сейчас я проснусь. Захочу — и проснусь!»
Манхардт прошел рядом, но она его не заметила, словно он испарился, исчез в прихожей. Как призрак… «Ну вот! Его тут и не было; все только галлюцинации». Она подняла голову.
Манхардт вернулся с коньяком. Она хлопнула его залпом. «Нужно сосредоточиться, — вертелось у нее в голове. — Нужно быть твердой и хладнокровно его поставить на место».
— Мне очень жаль, — сказал Манхардт. Она попыталась насмешливо улыбнуться.
— Знаю, вы ведь только выполняете свой долг!
— Знали бы вы, что во мне творится…
Третьеразрядный комедиант!
— Боже, как трагично! — Она поморщилась. — Теперь вы, конечно, заявите, что хотите со мной переспать, да?
Манхардт отошел к окну. На несколько секунд он перешел к обороне, как боксер, которого опасный противник загнал в угол ринга.
