Дьердь Сита - Зарубежный детектив
— Скажи, чтоб катился отсюда, вина мы ему все равно не дадим! — продолжал голос, и его обладательница появилась на крыльце. Толстая, большегрудая, в огромном чепце женщина с довольно заурядным, но достаточно симпатичным лицом, искаженным, однако, в эту минуту гневом.
— Вы Йошеф Флейшман? — спросил Тоот, не обращая ни малейшего внимания на появившуюся фурию.
— А ты самто кто такой? — прошипела женщина сверху. — Ничего ему не говори!
— А вас никто не спрашивает! — повысил голос Тоот, но, заметив, что мужчина с потемневшим от злобы лицом двинулся к нему, поспешно добавил: — Я из полиции.
Флейшман невольно отступил назад, от его загорелого лица отлила кровь.
— Э… в… чем дело? Что… вам… надо? — заикаясь, пробормотал он.
В это мгновение Тоот почувствовал острую боль в бедре. Во время разговора ребенок подкрался к нему и швырнул в капитана булыжник.
— Черт тебя подери! — невольно вырвалось у Тоота.
Флейшман кинулся к мальчугану и своей огромной ладоньюлопатой отвесил ему два увесистых подзатыльника. Ребенок тут же отчаянно заревел.
— Как ты посмел?! — завизжала женщина. — Ты не человек, а подонок! Тварь! Прав был мой отец, когда не советовал выходить за тебя!
Она умчалась с террасы в дом, а через несколько секунд выбежала во двор через другую дверь, бросилась к ребенку, приласкала его, потом, подняв руки, кинулась на мужа, тот поймал ее за руку и ударил раз, другой.
— Катись отсюда к чертовой бабушке! Не видишь, кто здесь?
Женщина попятилась, в ее полных слез глазах отражались все чувства матери, для которой все в этом мире — ничто, кроме ее собственного детеныша.
— Ну, обожди у меня, ты… ты!..
И она унеслась. Мужчина снова повернулся к Тооту, страх так и не исчез из его глаз.
— Что вам угодно?
— Не догадываетесь?
— Н… нет…
— Тогда я вам скажу. По моим сведениям, вы принимали самое активное участие в различных делишках Шандора Варги, были компаньоном и помощником. Не хотели ли вы более подробно поведать мне об этом не совсем законном бизнесе?
Громила вскинул голову.
— Я не совершал ничего противозаконного. Тоот улыбнулся.
— Я в этом уверен. Однако делишки ваши были все же достаточно темными, и, если они станут достоянием гласности, вы себя будете чувствовать очень и очень неважно, мягко говоря. Не так ли?
— Это как поглядеть, — осторожно заметил хозяин дома. — Что вам от меня нужно?
— Кто вы по профессии?
— Я мастер на ВВВТ.
— Где?
— Вы не знаете, что это такое? Верешхедьское виноградарское и винодельческое товарищество.
— Красиво звучит.
Флейшман удовлетворенно хмыкнул.
— Местные хозяева нас так всегда называют, говорят, кто нам продает вино, тот денег домой не приносит. В ближайшей округе за вино меньше всех платим. Вот они и ворчат. Но что за пойло они нам сдают, за него и десятьто форинтов за литр не хочется платить.
— А вы за сколько продаете дальше?
— За четырнадцатьпятнадцать.
— А сами они за сколько бы могли сбывать?
— Это невозможно. Мы храним, разливаем, ухаживаем за вином, и нам принадлежит исключительное право сбывать его в будапештскую торговую сеть.
— Ну а там по какой цене идет отличное верешхедьское винцо?
— Если не ошибаюсь, за шестьдесят форинтов.
— Выходит, ваше товарищество на каждом хозяине получает по четыреста процентов прибыли?
Флейшман неохотно покачал головой.
— Нет, вы не понимаете. Между прочим, в. любом государственном хозяйстве так же, в лучшем случае, на пару форинтов больше платят производителям. К сожалению, нам приходится платить дороже, уж очень они возмущаются. Но, пока шефом был товарищ Варга, этого не бывало. Он всегда говорил: дороже будем платить только за хорошее вино.
— А такого не случалось здесь никогда, не так ли? Я имею в виду хорошего вина?
— У этих мужиков? Не думайте, если кто-то копать или мотыжить умеет, он уже и в вине разбирается. Но вот языки у них длинные, будьте спокойны! Ну, не имеет значения. Говорите побыстрее, что вам надо. И не думайте, что с помощью только что полученной информации вы сможете как-то навредить мне!
— И в мыслях не было. И что касается других ваших делишек, я тоже не могу вас прижать — все надежно прикрыто законом.
— Что? О чем это вы говорите?
— Видите ли, Флейшман, я ведь только расследую дело об исчезновении Шандора Варги. Расскажите мне все, связанное с Варгой, и я обещаю более не докучать вам и ничего не расскажу о ваших махинациях.
— Как это понимать — все?
— Собственно говоря, меня интересует только одна вещь. Как добывал Варга деньги? Что служило основным источником его доходов, помимо зарплаты?
Заведующий винным подвалом некоторое время молчал, внимательно изучая свои ногти с траурными полосками грязи.
— Ладно. Поскольку товарищ Варга все равно не объявится, это теперь не имеет никакого значения. Все очень просто, все заложено в этой разнице между пятнадцатью и шестьюдесятью форинтами.
— А именно?
На губах загорелого молодца появилась гордая улыбка.
— Такое один товарищ Варга мог придумать. Все очень просто. Товарищество покупает вино у хозяев по пятнадцать форинтов, и мы после обработки продаем это вино в наших кабачках за шестьдесят. Но ведь у товарища Варги есть свое собственное винцо. Понимаете?
— Не очень.
— Не шутите! Товарищ Варга не продает свое вино за пятнадцать форинтов, как остальные члены объединения, а везет прямо в Будапешт и там сбывает по шестьдесят.
— Я еще нигде не встречал такую интерпретацию знаменитой формулы: «Государство — это я».
Флейшман довольно тупо взирал на капитана.
— О чем это вы?
— Просто процитировал одного давнего короля. Не обращайте внимания.
— Между прочим, не думайте, что вся прибыль шла товарищу Варге в карман. Учитывая обработку, ему оставалось форинтов тридцать.
— И сколько же своего вина вот так… мог в год сбывать товарищ Варга?
— В год триста пятьдесят гектолитров приблизительно. Тоот начал про себя подсчитывать, это было нелегко, он отвык от подобных операций.
— Даже исходя из прибыли в тридцать форинтов с литра, это в год около девятисот тысяч форинтов чистыми. А кто обрабатывал его вино, выполнял работу подвального?
— Конечно, я. Его вино я в своем подвале и держал.
— Словом, вы были дважды его подчиненным и в товариществе, и неофициально, как частное лицо.
— Да… если хотите.
— И деньги получали?
— Я не жаловался.
