Артур Дойл - Архив Шерлока Холмса. Сыскная полиция (сборник)
— Пока я вижу всего лишь покушение на убийство, — сказал Холмс. — Но это уже не наша забота. Этим займутся другие. Нам нужны были вы. Ватсон, пожалуйста, позвоните в Скотленд-Ярд.
Я думаю, они будут рады вас слышать.
На этом закончилась история Убийцы Эванса и его хитроумной выдумки про Гарридебов. Позже мы узнали, что наш несчастный друг не перенес крушения надежд. Когда воздушный замок, который он успел выстроить в ожидании громадного наследства, рассыпался, он похоронил его под своими обломками. Последнее, что я о нем слышал, это место его пребывания — брикстонская частная лечебница для престарелых. Для Скотленд-Ярда день, когда был найден печатный станок Прескотта, стал настоящим праздником, поскольку, хоть они и знали о его существовании, из-за смерти самого Прескотта найти его не могли. Эванс действительно оказал неоценимую помощь полиции. Благодаря ему к некоторым большим людям из отдела уголовного розыска вновь вернулся спокойный сон, ведь подделка банковских билетов считается особой угрозой для общества. Они охотно скинулись бы на ту «медаль размером с суповую тарелку», о которой говорил американец, однако судьи оказались людьми не такими благодарными, и Убийца вернулся в тюрьму, откуда лишь недавно вышел.
Дело VI Приключение с именитым клиентом
— Ну хорошо, теперь уже вреда от этого не будет, — ответил Шерлок Холмс, когда в десятый раз за десять лет я попросил у него разрешения обнародовать эту историю. Итак, наконец-то мне было позволено рассказать читателю об одном из высших достижений моего друга за всю его карьеру.
Нас с Холмсом объединяла одна слабость — турецкие бани. Лишь в парилке, окутанный облаком пара, в минуты приятной расслабленности мой друг сбрасывал с себя всегдашнюю сдержанность и становился похожим на обычного человека. На Нортумберленд-авеню есть баня, в которой на верхнем этаже имеется отгороженный уголок, где рядом стоят две лежака, на них мы и лежали 3 сентября 1902 года, в тот день, когда началась эта история. Когда я поинтересовался, что у него новенького, Холмс вместо ответа высунул из укутывавших его простыней длинную худую нервную руку и достал письмо из внутреннего кармана висевшего рядом пиджака.
— Это может быть ерундой, озаботившей какого-нибудь надутого бездельника, а может быть настоящим криком о помощи, — лениво произнес он, передавая мне записку. — Кроме того, что сказано в самом послании, мне ничего неизвестно.
Письмо было отправлено из клуба «Карлтон» вчера вечером. Вот что в нем говорилось:
«Сэр Джеймс Дэймри свидетельствует свое почтение мистеру Шерлоку Холмсу и нанесет ему визит завтра в половине пятого. Сэр Джеймс хотел бы особо подчеркнуть, что дело, относительно которого он хочет получить консультацию мистера Холмса, является очень деликатным и очень важным. Поэтому он надеется, что мистер Холмс найдет возможность встретиться с ним и подтвердит это, протелефонировав в клуб „Карлтон“».
— Я думаю, Ватсон, вы догадываетесь, что я позвонил, — сказал Холмс, когда я вернул ему письмо. — Вы что-нибудь знаете об этом Дэймри?
— Только то, что это одна из самых известных фигур в обществе.
— Я знаю не намного больше. Говорят, он человек, улаживающий разные щекотливые дела, которые не должны попасть в газеты. Вы, возможно, вспомните его переговоры с сэром Джорджем Льюисом по делу о завещании Хаммерфорда. Этот великосветский лев — человек бывалый и имеет врожденный дар дипломатии. Поэтому я склоняюсь к мысли, что ему действительно понадобилась наша помощь.
— Наша?
— Конечно, если вы не откажетесь, Ватсон.
— Почту за честь.
— В таком случае, время вы знаете — четыре тридцать. А до тех пор можно пока выбросить это дело из головы.
В то время я жил в собственной квартире на Куин-Эн-стрит, но на Бейкер-стрит прибыл даже раньше назначенного времени. Ровно в половине пятого доложили о прибытии сэра Джеймса Дэймри. Описывать его нет нужды, поскольку многие еще помнят этого большого, грубовато-добродушного человека, его широкое открытое лицо и, главное, его приятный бархатный голос. Серые ирландские глаза полковника излучали подкупающую честность, а подвижные губы неизменно были сложены в добродушную улыбку. Его начищенный до блеска цилиндр, темный сюртук, да что там говорить, каждая деталь его туалета, от жемчужной булавки в черном атласном галстуке до сиреневых гетр над лакированными туфлями, все говорило о величайшем внимании к своему внешнему виду, чем он и славился. Когда этот богатырского телосложения аристократ величаво переступил порог нашей небольшой гостиной, в ней сразу сделалось как-то тесно.
— Ну конечно же! Я не сомневался, что увижу здесь и доктора Ватсона, — сказал он, отвешивая чинный поклон. — Его сотрудничество может оказаться весьма полезным, поскольку человек, с которым нам предстоит иметь дело, мистер Холмс, жесток, склонен к насилию и не остановится ни перед чем. Можно сказать, что во всей Европе нет человека опаснее его.
— Я знаю нескольких особ, к которым применима эта лестная характеристика, — с улыбкой произнес Холмс. — Вы не курите? Тогда, с вашего позволения, я сам закурю трубку. Если ваш господин опаснее, чем покойный профессор Мориарти или ныне здравствующий полковник Себастиан Моран, то на него действительно стоит взглянуть. Могу ли я узнать его имя?
— Имя барон Грюнер вам что-нибудь скажет?
— Вы говорите о том австрийском убийце?
Полковник Дэймри, всплеснув затянутыми в лайковые перчатки руками, рассмеялся.
— Вы просто всезнающи, мистер Холмс! Чудесно! Значит, вы его уже записали в убийцы?
— Я всегда слежу за преступлениями, которые совершаются на материке. Разве могут у того, кто знает подробности пражского происшествия, оставаться сомнения относительно виновности этого человека? Только небольшая техническая лазейка в законе и неожиданная подозрительная смерть одного из свидетелей спасли его! Я уверен, что это он убил свою жену, когда произошел этот так называемый несчастный случай на Шплюгенском проходе, так, будто присутствовал при этом и видел своими глазами, как он это делал. К тому же я знал, что он приехал в Англию, и было у меня предчувствие, что рано или поздно мы с ним еще столкнемся. Итак, что с этим бароном Грюнером? Я полагаю, это не то старое дело снова всплыло?
— Нет, сейчас дело намного серьезнее. Покарать за преступление — очень важно, но предотвратить новое еще важнее. Вы не представляете, мистер Холмс, насколько ужасно наблюдать, как на твоих глазах готовится что-то страшное, какое-то жуткое злодейство, совершенно четко понимать, к чему это приведет, и не иметь никакой возможности помешать этому. Может ли выпасть на долю человека испытание более суровое?
