Агата Кристи - Час Ноль
— Слушаю, мистер Стрэндж.
— По завещанию покойного сэра Мэтью Трессилиана оно перейдет ко мне и моей жене. Леди Трессилиан имела право только на пожизненное владение.
— Вот как? — инспектор Лич взглянул на Невила заинтересованно, как человек, увидевший возможность присоединить к своей коллекции ценный экземпляр. Под этим взглядом Невил поежился. Лич продолжил как ни в чем не бывало. — И какая же сумма, мистер Стрэндж?
— Затрудняюсь так сразу ответить. Полагаю, что где-то около ста тысяч фунтов.
— Да-а… Каждому из вас?
— Нет, на двоих.
— Понятно. Приличная сумма.
Невил улыбнулся и спокойно заметил:
— Знаете, моих собственных средств хватает, чтобы не занимать у покойников.
Лич всем своим видом продемонстрировал изумление, что ему приписывают такие мысли.
Они вернулись в столовую, и Лич перешел к следующему вопросу, который касался отпечатков пальцев. Обычное дело — идентифицировать отпечатки, оставленные в спальне убитой. Для этого нужно сравнить их с отпечатками живущих в доме.
Все с готовностью согласились и были приглашены в библиотеку, где их уже поджидал сержант Джоунз со своим микророллером.
Баттл и Лич начали допрос слуг.
От них удалось узнать немного. Хэрстл объяснил, как запирается дом, и заверил, что утром ничего необычного не обнаружил. Не было никаких следов того, что кто-то пытался проникнуть в дом. Парадная дверь была заперта на замок, хотя и не закрыта на задвижку. Ее можно было открыть снаружи ключом. Дверь так закрыли, потому что мистер Невил ушел в Истерхед и собирался вернуться поздно.
— Вы знаете, когда он пришел?
— Да, сэр. Думаю, было около половины третьего. Мне показалось, что он был не один. Я слышал голоса и звук отъезжающей машины. Потом я услышал, как закрыли дверь и мистер Невил поднялся наверх.
— В каком часу вчера вечером он отправился в Истерхед Бэй?
— Двадцать минут одиннадцатого. Я слышал, как захлопнулась за ним дверь.
Лич кивнул. Спрашивать Хэрстла пока было больше не о чем. Он опросил остальных. Все они нервничали и были напуганы, но не настолько, чтобы это могло показаться подозрительным в данных обстоятельствах.
Едва закрылась дверь за истеричной судомойкой, которая была последней, Лич вопросительно взглянул на дядю.
— Позови-ка назад горничную, — сказал Баттл. — Не пучеглазую, а ту длинную худую язву. Она что-то знает.
Эмма Уэйлз была явно встревожена. Ее испугало то, что на этот раз коренастый пожилой полицейский взялся сам расспрашивать ее.
— Я хотел бы дать вам совет, миссис Уэйлз, — доброжелательно произнес Баттл. — Вы ведь знаете, что нехорошо утаивать что-либо от полиции. Это ставит вас в невыгодное положение. Вы понимаете, надеюсь, что я имею в виду…
Эмма Уэйлз возмущенно, хотя и не вполне искренне, запротестовала:
— Да я никогда…
— Ну будет, будет, — Баттл поднял большую квадратную ладонь. — Вы что-то видели или слышали. Что именно?
— Я не то чтобы слышала… то есть я просто не могла не услышать — мистер Хэрстл, он тоже слышал. Я ни секунды не сомневаюсь, что к убийству это не имеет никакого отношения…
— Кто знает… Так что же вы слышали?
— Ну, я уже собиралась ложиться, а перед этим — было чуть больше десяти — я зашла к мисс Олдин положить ей горячую грелку в постель. И летом и зимой она всегда просит грелку, поэтому мне пришлось проходить мимо двери ее светлости.
— Продолжайте, — сказал Баттл.
— Я слышала, как она и мистер Невил ссорились. У них там поднялся такой тарарам. О, это был настоящий скандал!
— И вы помните, о чем они говорили?
— Ну вы же понимаете, я не прислушивалась…
— Конечно, нет. Но вы, должно быть, все же слышали какие-то слова…
— Ее светлость говорила, что она не потерпит чего-то происходящего в доме, на что мистер Невил сказал: «Я не позволю так о ней говорить». Он был вне себя…
Не меняя выражения лица, Баттл попытался выудить еще что-нибудь, но безуспешно. Наконец он отпустил ее. Как только горничная вышла, они с Джимом переглянулись.
— Наверное, Джоунз уже может сообщить нам что-нибудь об отпечатках, — сказал Лич.
— А кто осматривает комнаты? — поинтересовался Баттл.
— Уильямc. Он хороший работник. Ничего не пропустит.
— Жильцов в комнаты не пускают?
— Нет. Пока Уильямс не закончит.
В эту минуту дверь отворилась и заглянул молодой Уильямс.
— Я хочу, чтобы вы посмотрели, что я нашел в комнате мистера Невила Стрэнджа.
Они встали и направились в западное крыло дома. Уильямс указал на груду вещей на полу: темно-синий пиджак, брюки, жилет. Лич быстро спросил:
— Где вы это нашли?
— Лежало в куче на дне платяного шкафа. Вы только взгляните сюда, сэр, — Уильямс поднял пиджак и показал края темно-синих обшлагов. — Видите эти темные пятна? Это кровь, сэр. Провалиться мне на этом месте. Смотрите, весь рукав забрызган.
— Хм… — Баттл старался избегать его горящих нетерпением глаз. — Пожалуй, плохи дела у молодого Невила. В комнате есть другие костюмы?
— Темно-серый в узкую полоску. Висит на стуле. А здесь на полу возле раковины — большая лужа.
— Похоже, что он в страшной спешке смывал с себя кровь. Н-да… Впрочем, лужа рядом с открытым окном, и сюда попадал дождь.
— Но не столько же, чтобы образовались такие лужи на полу, сэр. Они все еще не просохли.
Баттл молчал. Он представлял себе, как мужчина, руки и пиджак которого в крови, сбрасывает с себя одежду, запихивает ее в шкаф и лихорадочно льет воду на свои руки…
Он взглянул на дверь напротив. Уильямс понял смысл этого взгляда.
— Это комната миссис Стрэндж, сэр. Дверь заперта.
— Заперта? С этой стороны?
— Нет. С другой.
— Значит, с ее стороны, так?
Баттл размышлял минуту-другую. Наконец сказал:
— Давайте-ка побеседуем еще раз со старым дворецким.
Хэрстл нервничал. Суровым голосом Лич спросил:
— Почему вы не сказали нам, Хэрстл, что слышали, как ссорились мистер Стрэндж и леди Трессилиан?
— Я просто позабыл об этом, сэр, — уклончиво ответил старый слуга. — Да потом мне бы и в голову не пришло, что это можно назвать ссорой. Просто господа не сошлись во мнениях.
«Ничего себе, не сошлись во мнениях!» — едва не вырвалось у Лича. Вслух же он спросил:
— Какой костюм был на мистере Невиле вчера вечером?
Хэрстл медлил с ответом. Баттл спокойно уточнил:
— Темно-синий или серый в полоску? Я полагаю, что кто-нибудь другой сможет помочь нам, если вы забыли.
— Я вспомнил, сэр. Темно-синий, — сказал Хэрстл и после некоторого молчания добавил, стараясь не терять чувства собственного достоинства:
— В семье не было принято переодеваться к обеду в летние месяцы. После обеда они обычно выходят прогуляться — в садили вниз к набережной.
