Жорж Сименон - Красный свет
— Она вам, наверно, будет коротковата, но это все же лучше, чем ничего. Пройдите, пожалуйста, со мной — я покажу вам ванную.
Хозяйка поочередно включала электричество в одной комнате за другой.
— Я раздобыла для вас третье одеяло. Оно хлопчатобумажное, но тоже не повредит. Сами убедитесь под утро, когда бриз принесет с моря сырость.
Стив торопливо улегся — ему не терпелось уйти в себя. Однако тут же вспомнил о таблетках доктора, встал и проглотил их, запив водой. С передней веранды, выходившей на улицу, до него донеслись приглушенные голоса хозяев, но звуки ему не мешали.
— Спокойной ночи, Ненси! — произнес он шепотом, напомнившим ему их шепот в больничной палате.
В саду стрекотали сверчки. Потом кто-то отпер и захлопнул дверь, грузными шагами поднялся по лестнице на второй этаж, долго возился, открывая и закрывая оконную раму, — ее, видимо, заклинило; но единственным воспоминанием, которое Стив сохранил за ночь — был пронизывающий до мозга костей холод, против которого оказались бессильны одеяла.
Снов он не видел и проснулся лишь когда его залило солнце и лучи начали обжигать лицо. Дача уже наполнилась шорохами и голосами, по улице катились автомобили, где-то пели петухи, внизу звякала посуда.
Часов у него не было — он забыл их в кармане одежды, оставленной на вешалке в ванной.
Когда он вышел, хозяйка крикнула ему из кухни:
— Хорошо выспались? Свежий воздух вам явно на пользу.
— Который час?
— Половина десятого. Надеюсь, от чашки кофе не откажетесь? Я как раз сварила. Да, к вам заезжал лейтенант из полиции.
— Давно?
— Около восьми. Он спешил: вез кого-то в больницу.
Я ответила, что вы спите, и он не велел будить. Сказал, что все утро будет в полиции и вы можете зайти туда в любое время.
— Видели, с кем он ехал?
— Побоялась слишком долго рассматривать. Сзади расположились трое мужчин, все в штатском, и голову даю на отсечение, тот, кто сидел посередине, был в наручниках. Не удивлюсь, если окажется, что это тот самый тип, которого арестовали в Нью-Гэмпшире. В утреннем выпуске пишут, что он всего два дня назад удрал из тюрьмы и за такой короткий срок уже натворил Бог знает сколько зла. Вам-то на этот счет кое-что известно!
Принести газету?
Его отказ, наверно, удивил ее. Она, несомненно, сочла Стива слишком сдержанным или бесчувственным, но его спокойствие объяснялось отнюдь не сдержанностью. Он вошел в кухню, выпил кофе, налитый ему хозяйкой, принял душ, побрился, а когда появился на веранде, соседки уже глазели из окон и дверей ближайших домов.
— Могу я провести у вас еще одну ночь?
— Сколько вам будет угодно. Жаль только, у нас так мало удобств.
Он поехал в город и остановился позавтракать в ресторане, где обедал накануне вечером. Поев и выпив еще две чашки кофе, закрылся в телефонной кабине, заказал лагерь Уолла-Уолла и прождал минут пять, рассматривая сквозь стекло стойку, позади которой дюжинами жарились яичницы.
— Миссис Кин? Говорит Стив Хоген.
— Ах, это вы, мой бедный! Мы вчера целый день не могли успокоиться, хотя вы нам и позвонили. Все ломали голову, что же с вами стряслось. Лишь вечером узнали о несчастье с вашей женой. Как она, бедняжка, себя чувствует? Вы с ней? Видели ее?
— Благодарю, миссис Кин, ей лучше. Я в Хейуорде.
Рассчитываю завтра приехать за детьми. Вы им ничего не говорили?
— Только одно — что мама и папа запаздывают.
Представьте себе, вчера вечером Бонни сказала, что вам, должно быть, очень весело в дороге. Хотите поговорить с ними?
— Нет. Предпочитаю ничего не говорить им по телефону. Сообщите только, что завтра я приеду.
— Что вы теперь намерены делать?
Он по-прежнему не терял терпения.
— Во вторник, когда дороги разгрузятся, вернемся домой.
— Ваша жена в состоянии перенести переезд?
— Врач полагает — да.
— Все родители, приезжающие за детьми, только и говорят об этом. Если бы вы знали, как вас обоих жалеют! В конце концов, дело могло кончиться еще хуже.
Стив заметил, что безучастно согласился:
— Да.
Съездить в Мэн, возвратиться оттуда, захватить по дороге Ненси и вернуться в Лонг-Айленд в течение одного дня невозможно, если только не гнать по-сумасшедшему. Следовательно, придется провести ночь с детьми в Хейуорде. К счастью, в понедельник вечером все разъедутся и он без труда найдет номер в гостинице.
Он подумал обо всем. В частности, решил не предупреждать м-ра Шварца, что жена не выйдет в понедельник на службу: Шварц все уже знает из газет. Точно так же, как и хозяин Стива. Достаточно послать в понедельник вечером телеграмму и сообщить: «Буду четверг». На Медисон-авеню ее принесут во вторник утром.
На устройство домашних дел Стив оставил себе среду. Он не успеет сразу договориться с Айдой, их негритянкой: она предупредила, что проведет уик-энд у родителей в Балтиморе.
Стив обдумывал пункт за пунктом, стараясь ничего не упустить, даже версию, которую изложит детям, отклоняясь от истины только в меру необходимости: все равно они услышат в школе разговоры своих маленьких однокашников.
Он радовался, что увидит детей. Но не так, как прежде. Между ними и детьми возникнет теперь нечто более глубокое: Бонни и Ден также вступают в новую жизнь.
В два часа он посетит больницу, а потом займется обменом автомобиля. В Хейуорде наверняка есть парк подержанных машин, а такие предприятия торгуют в выходные дни гораздо оживленней, чем в будни. Надо также не забыть попросить у лейтенанта временное удостоверение, какую-нибудь справку взамен водительских прав, если, конечно, бумажник не найден.
Стиву оставалось сделать еще одно, значительно более важное, такое, что он дальше не мог откладывать. Он был спокоен. Ему необходимо сохранять самообладание.
Он доехал до автострады, даже не включив из любопытства радио, и в половине одиннадцатого остановился у полицейского управления. Одна из стоявших у входа машин — номерной знак Нью-Гэмпшира, но никаких других примет — несомненно, принадлежала инспекторам ФБР, которые привезли Сида Хэллигена.
Надо также приучить себя слышать это имя и мысленно произносить его. День был такой же погожий, как вчера, разве что чуть более душный; воздух подернут легкой дымкой, которая к вечеру могла превратиться в грозовые тучи.
Стив раздавил подошвой сигарету, поднялся по каменным ступеням подъезда и вошел в большую комнату, где один из полисменов допрашивал какую-то пару.
У женщины с размазанным по лицу гримом были ужимки и голос певички из кабаре.
— Лейтенант у себя?
— Проходите, мистер Хоген, я доложу.
Пока Стив шел к уже знакомому кабинету, о нем сообщили по селектору, и чья-то рука распахнула створки в тот самый момент, когда посетитель толкнул дверь.
