Виктор Каннинг - Королек
– Хорошо. И учтите, когда вы проснетесь, вы ничего не вспомните. Скажите, у вас есть связь с Гаррисоном?
– Да, – незамедлительно ответил Коппельстоун.
– Через Департамент или ваша личная?
– Моя личная.
– И как давно?
– Около месяца.
– Как вы думаете: сэр Джон знает?
– Нет.
– Зачем вы на это пошли?
– Трудно сказать. Думаю… мне показалось, что я нашел выход.
– Выход откуда?
– Отовсюду.
– Вы передавали Гаррисону информацию о мисс Стивенсон?
– Да.
– Как давно?
– Последние две недели.
– На кого работает Гаррисон?
– Не знаю.
– А как думаете?
– На американцев. Или на русских. Или, возможно, на частный консорциум, который устроит торги.
– Что предлагал продать Диллинг?
– Там много технических подробностей.
– Расскажите в общих чертах.
– Это новая разработка для военных целей, на основе лазера.
– Он умер, не успев раскрыть технические детали?
– Да.
Гримстер снял тяжелый поднос с ладони Коппельстоуна и поставил на стол. Теперь не осталось сомнений, что Коппельстоун действительно под гипнозом.
– Очень хорошо, можете опустить руку.
Рука Коппельстоуна повисла вдоль тела. Он был целиком во власти Гримстера, но Гримстер, хотя желал узнать одну-единственную вещь, понимал, что ради собственной безопасности и ради профессионального удовлетворения должен исследовать и сопутствующую информацию. Как в случае с Лили, он не торопился с подробностями потерянной пятницы, так и сейчас Гримстер сдержался и не начал немедленно спрашивать о Вальде, о правдивости заявления сэра Джона. Коппельстоун лежал в кресле – громадный живой кладезь информации, готовый к употреблению.
– То, что спрятал Диллинг, – это научные документы? Подробное описание его изобретения?
– Так он говорил.
– Почему он их спрятал – не доверял вам и сэру Джону?
– Именно.
– Если бы вы могли их украсть, то так и поступили бы.
– Естественно. И мы пытались. Это сэкономило бы нам кучу денег. Зачем же еще нужен Департамент? Шантаж, воровство, убийство…
– Хорошо, Коппи. Не спешите. Что должна получить мисс Стивенс, если бумаги найдутся? Это ведь ее собственность?
– Да, это ее собственность.
– Как сэр Джон намерен поступить?
– Как только мы получим бумаги, ей конец.
– Несчастный случай? – Гримстер нисколько не удивился. Эта мысль таилась в глубине мозга с самого начала операции, потому что он знал сэра Джона и его пристрастие к экономии, знал его кредо – платить, только когда вынудят.
– Да.
– Такое ведь несложно устроить, правда?
– Правда.
– Вы и сэр Джон и раньше такое устраивали, причем много раз, да?
– Да.
– Хорошо. Теперь не пугайтесь следующего вопроса. Мы друзья, мы знакомы давным-давно. Мне просто нужно знать правду. Я не расстроюсь, и вы не расстраивайтесь, когда будете отвечать. Сэр Джон подстроил несчастный случай для Вальды Тринберг?
– Да.
– Изобразили автокатастрофу?
– Да.
– Как?
– Наши люди спихнули ее машину с дороги в обрыв.
Гримстер без удивления узнал, что всего несколько часов назад сэр Джон солгал ему о смерти Вальды. Сэр Джон пошел бы на любую уловку, лишь бы решить ситуацию в свою пользу. Сэр Джон убил Вальду… Гримстер словно видел ее за рулем, видел серпантин дороги к далекому озеру внизу, видел мелькнувшую сзади машину – эту машину не найдут никогда, – удар и медленное кувыркание по трехсотфутовой крутизне. Спокойно продолжая говорить, Гримстер подумал, что если узнает имя исполнителя, то убьет его, а если не узнает, то убьет сэра Джона. Нет, сэра Джона он убьет в любом случае.
– А кто был исполнителем?
Коппельстоун ответил ровным голосом справочной службы:
– Не знаю. Сэр Джон выписал кого-то из европейского отделения. Думаю, он уже мертв.
Или его не отыскать, подумал Гримстер. Не важно. Сэр Джон умрет.
– Сэр Джон решил, что если мы поженимся, то возникнет постоянная угроза секретности? Что я не смогу таить от нее правду?
– Да.
– Но другие женятся. Почему он был настолько против моего брака?
– Потому что вы особенный.
– В каком смысле?
– Полагаю, он предназначал вас на свое место. Он не хотел, чтобы вы отвлекались, чтобы делили свою жизнь с кем-то, помимо Департамента.
– И он не думал, что ошибся?
– Да. Сейчас он признает это.
– Только признает? И никаких сожалений?
– Он сожалеет, что сделал вас источником риска.
Следующий вопрос возник сам собой:
– И что он теперь намерен делать?
– Организовать еще один несчастный случай, когда вы завершите работу.
Коппельстоун чуть дернулся, словно в ответ на смятение духа.
– Достаточно, – сказал Гримстер. – Вы устали, очень устали, и вы глубоко спите. Спите дальше. Вы же хотите этого – крепко крепко спать?
– Да.
– Хорошо. Вы проспите полчаса. Потом, не просыпаясь, пойдете в спальню, разденетесь и ляжете в постель; и будете спать до утра. Вы поняли?
– Да.
– А когда проснетесь, вы не будете помнить ничего из того, что было и что вы мне говорили. Ничего. Это понятно?
– Да.
– Утром вы будете помнить только, что напились, что я посидел с вами немного, а когда ушел, вы отправились спать. А теперь спите, спите глубоко, а когда придет время, отправляйтесь в постель.
Голова Коппельстоуна чуть склонилась вбок. Гримстер налил себе виски и обхватил стакан ладонями. Как ни заняты были мысли, как ни рвались сдерживаемые чувства, всем привычно командовал приоритет безопасности. Коппельстоун не дурак. Проснувшись утром и ничего не помня, при малейшем намеке он начнет подозревать, что произошло. Именно поэтому важно, чтобы на подносе остались два использованных стакана, а в пепельнице – хотя бы пара сигарных окурков. Они сидели и пили, потом Коппельстоуна сморил сон, тогда Гримстер и ушел.
Гримстер посмотрел на часы – полночь только что миновала. Он сидел, спокойно наблюдая за спящим Коппельстоуном. Требовалось о многом подумать, многое сделать, но в этот полуночный час было приятно от всего отключиться. Гримстер сидел, пил и курил. Через полчаса Коппельстоун в кресле напротив пошевелился, не открывая глаз, встал и, чуть пошатываясь, двинулся к двери своей спальни. Войдя, он оставил дверь полуоткрытой. Было слышно, как щелкнул выключатель, как раздевается Коппельстоун, уронив на пол ботинки, и чуть позже – как падает в постель тело.
Гримстер подошел к двери спальни. Люстра на потолке горела. Коппельстоун с голым торсом лежал на кровати, наполовину прикрытый одеялом, и тихонько храпел.
Гримстер вышел, оставив свет включенным, а дверь – полуоткрытой. У стола он остановился и погасил сигару в пепельнице. Потом отправился в свой номер.
